Талисман спасателя Бекасина

Преодолевая на максимуме своей скорости около четырёхсот тысяч километров в час (до Луны таким ходом можно было бы домчаться минут за пятьдесят) «Эльбрус» к месту предполагаемой аварии «баржи» должен был доставить нас, с учётом времени разгона и торможения, часов за девяносто. То есть, в реальности, на всё – про всё, туда и назад, у нас выходило не менее десяти земных суток.

Ёлки-моталки! Как же легко оперировать всеми этими миллионами километров, находясь дома и, глядя по телевидению новый сериал о похождениях космических археологов, которым раз плюнуть, чтобы выбраться куда-то за пределы заледенелого Плутона, и там, на некой странной планете (Солярис Лема – отдыхает!) найти чудеса, выходящие за всякие рамки здравого смысла. А вот когда сам, и не в мыслях, не в мечтах, а в реальности летишь с жуткой, чудовищной скоростью чёрт знает куда, ощущаешь перипетии этого, не самого долгого путешествия совсем иначе… Чем занимались в дороге? Учитывая, что лететь до «Йеллоу кэт» чуть больше четырёх суток, ложиться в анабиоз не стал никто. Время, свободное от вахты, убивали – каждый по-своему. Кто-то работал с эспандерами (впрочем, эта процедура – хоть дома, хоть в пути, строго обязательна: суммарно, минимум три часа в сутки отработать обязан каждый), кто-то читал, кто-то слушал в аудиозаписи электронные книги, кто-то смотрел учебные и приключенческие фильмы, кто-то «резался» в шахматы… Я, как доктор своего экипажа (год стажировался в «универе» на лекаря), помимо всего прочего, следил за режимом питания, сна и физических нагрузок.

И вот, по прошествии всех этих суток полёта (которые нам показались неделями!), мы вновь начали ощущать нарастание массы своего тела. Началось торможение. В нужной точке пространства наш корабль начал смещаться вбок и, описав огромную дугу, вернулся на обратный курс. Догнав «баржу», «Эльбрус» пошёл с ней на сближение. Минут через сорок мы ощутили лёгкий толчок, после чего механический голос сообщил:

– Есть касание! Закрепление на поверхности объекта выполнено. Шлюзовой отсек для выхода в космос готов!

Конечно, было бы лучше состыковать причальные шлюзы, и перейти из одного корабля в другой. Но, как уведомила электроника, стыковочный узел этой «баржи» был не из унифицированных, общепринятых. Он оказался «особого», «западного» диаметра. Ещё во время моей учёбы в УЛКС (университет лётного космического состава) нам рассказывали, что одна из западных корпораций, стоящих космические «баржи», желая показать свою «самость», намастрячила стыковочные узлы большего диаметра. Вроде того, нам на ваши стандарты – тьфу! Мы – особые! Мы – круче всех! Вот теперь сами же и мучаются. «Барж» с такими узлами всего около десятка. И, как назло, именно с ними всякие ЧП и происходят. Их же экипажи и поминают своих «новаторов» недобрым словом.

Услышав сообщение робота, мы начали готовиться к десантированию на «баржу». В этот момент робот снова сообщил:

– Связь с экипажем корабля «Йеллоу кэт» установлена.

Тут же на мониторах появился бородач с пышной шевелюрой, в тёмных очках, который, помахав рукой, произнёс на своём родном «аглицком»:

– Хэллоу! Я – Джордж Квинсли, капитан корабля «Йеллоу кэт»». Вы – спасатели, прибывшие нам на выручку? – утвердительно спросил он.

Наш командир ответил ему тоже на английском (в отличие от большинства американцев, каждый из нас владеет, минимум, парой иностранных языков):

– Да, мы – экипаж российского спасательного корабля типа «Север-три», персонально именуемого «Эльбрус», прибыли вам помочь. Я – командир экипажа, Владимир Максимов. Рад вас приветствовать. Для начала вопрос: какую именно помощь вы хотели бы от нас получить? Вам нужно помочь в восстановлении работоспособности двигательной установки, или вы хотели бы эвакуироваться на наш корабль?

Этот вопрос бородача несколько озадачил.

– Сэр, об эвакуации не мажет быть и речи! – он изобразил руками несогласный жест. – Груз, с которым мы направляемся к Земле, слишком ценен, чтобы бросить его на произвол судьбы. Нет, нет! Мы хотели бы, чтобы вы помогли нам восстановить работоспособность нашей двигательной установки. Если, разумеется, это в вашей компетенции. Кстати, а почему к нам на выручку не прибыл наш «Спейс дэвил»?

На это Володя сдержанно улыбнулся.

– Не хотел бы вас огорчать, уважаемый, но «Спейс дэвил» значительно уступает кораблям серии «Север-три» в скорости. А тут дорог каждый час. Вы можете предоставить нам своих техников, чтобы общими силами мы попытались восстановить работоспособность вашей двигательной установки?

Явно, огорчённый словами Максимова о сравнении скоростных характеристик нашего «Эльбруса» и их «Спейс дэвила», Джордж кивнул, и пояснил, что он лично, и ещё трое техников из его экипажа, охотно поработают с нашими спецами.

Тут же, не мешкая, мы начали «упаковываться» в скафандры для работы в открытом космосе. Сопя и пыхтя, нестандартно-крупный инженер-двигателист Сашка Заказов забирался внутрь своего «скафа».

– Слышь, Володя, а ты не в курсе, почему эту «баржу» могли назвать «Йеллоу кэт» – «Жёлтый кот»? – неожиданно поинтересовался он. – Это они от «избытка ума», или в этом есть какой-то особый смысл?

Усмехнувшись, Максимов рассказал о том, что, оказывается, ещё в эпоху парусного флота у английских (да и у каких-то ещё) моряков было поверье, будто коты жёлтой масти имеют некую магическую силу. Именно такого кота они и старались взять к себе на борт перед тем, как отправиться в плавание, особенно, дальнее. Причём, матросу, который нашёл такого кота и доставил его на корабль, капитан прощал любое былое его прегрешение, любой его проступок. Во время плавания кот, как правило, занимался своим обычным кошачьим делом – истреблял корабельных крыс. И если круиз заканчивался благополучно, то кот целым и невредимым возвращался на берег, до следующего выхода в море.

– А если неблагополучно? – с нотками подозрительности в голосе осведомился наш главный любитель и защитник животных Андрей Букашагин, он же – главный спец по матчасти корабля (применительно к флоту – боцман).

– Если корабль попадал в сильный шторм, грозящий ему неминуемой гибелью, то бедолагу кота приносили в жертву духам моря – его выбрасывали за борт… Так что, парни, свою «баржу» американцы «Жёлтым котом» назвали из таких вот мистических настроений… – настраивая электронику «скафа» на работу в космосе, Володя покачал головой.

– Вот, уроды! – насупившись буркнул Андрей. – Ну и придумали же такое дурацкое жертвоприношение. И им это зверство, что, помогало?

На это Максимов пожал плечами.

– По этому поводу статистика мне неизвестна. Да и вряд ли кто-то её вёл. Но, мне так думается, спасти корабль это могло едва ли. Скорее всего, следом за бедолагой котом ко дну шло и судно со всем своим экипажем…

– Володя, а если парусное судно, наоборот, попадало в полный штиль недельки на две – на три, что они тогда выбрасывали за борт? Тоже кота какой-то масти? Например, чёрной? – с явной подначкой поинтересовался техник-эксперт Женька Аладдинов.

– Нет, тогда, намазав жёлтой краской, за борт выбрасывали капитана! – под общий смех за Максимова ответил штурман-навигатор Ромка Кузьмиченко.

…Менее чем через полчаса, облачившись в скафандры, вся наша команда выбралась из шлюзовой камеры в темень открытого космоса, разбавляемую лишь светом звёзд да лучами далёкого солнца, которое здесь смотрелось несколько меньшим, чем мы его видим с Земли.

Ступив на ажурные соединительные штанги, мощными электромагнитами намертво прилипшие к корпусу «баржи», мы перебрались на угрюмую громадину чужого корабля. Минут через пару, открылся люк шлюзовой камеры его пассажирского отсека, и к нам вышли четверо американцев. Вкратце обговорив с ними предполагаемый план совместных действий, все вместе мы отправились в кормовую часть. Идти по «барже» нам пришлось чуть не с полкилометра. Особенно неудобной для прогулки оказалась средняя, грузовая часть корабля, изготовленная из толстенного профильного металла в форме громадной цилиндрической корзины, занимавшей почти всё пространство между двигательным и пассажирским отсеками. Этот решётчатый «трюм» до предела был заполнен цилиндрическими контейнерами, по десять-двадцать кубов каждый. Едва я ступил на балки грузового отсека, как мой сканер-анализатор, который я захватил с собой, тут же уведомил о том, что в этом месте очень сильное альфа-, бета- и гамма-излучение. Было похоже на то, что американцы везли груз урановой, или какой-то ещё радиоактивной руды.

Команда техников-ремонтников, дойдя до дюзы ЯДУ, детально осмотрела камеру ионизации и излучатели лучистой энергии, светя компактным, но весьма мощным прожектором. Кто-то тестировал контрольными приборами те или иные характеристики ядерного топлива, кто-то проверял состояние энергетических контуров двигателя, состояние устройств, подающих рабочие плазма-капсулы в зону ионизации…

И вот, пока инженерные гении разбирались с двигателем, чтобы им не мешаться (всё же, моя специализация не «начинка корабля», а медицина и биологические угрозы), я, просто, гулял по корпусу «баржи». Получив предупреждение сканера-анализатора о чём-то биологическом, способном угрожать здоровью и даже жизни людей, я огляделся по сторонам. Но ничего похожего на клыкастых хищников, или там, вирусов, размером с кулак, в окружающем пространстве не наблюдалось. На какой-то миг даже появилось ощущение того, что прямо сейчас вдруг начнёт вздуваться буграми и лопаться стенка корпуса двигательной установки. А из трещин, дёргаясь и извиваясь, выберутся длинные чёрные щупальца наподобие осминожьих… Да-а-а!.. Это было бы ещё то зрелище! Но, нет, чего-то похожего ждать стоит едва ли… Тогда, в чём же суть объявленной электроникой биологической угрозы? Что собой она может представлять? Я в открытом космическом пространстве, тут почти стопроцентный вакуум, температура, близкая к абсолютному нулю… С чего бы вдруг?