Талисман власти
Шрифт:
— Одно только затруднение, однако, — сказал молчавший до сих пор Никуля, — Одно, но большое. Ничего не выйдет.
— А что такое?
— Все слова на «С»?
— Да! — подтвердил Исин. — Все!
— И Челнак тоже?
Исин заколебался. Упрек был справедлив. На лице Никули мелькнула досада — при такой привередливости можно было остаться и вовсе без денег…
— Мы, конечно, можем назвать его как-то иносказательно, — начал объяснять Никуля.
— Например: «Сукин Сын», — предложил Перерим. Он повторил эти два слова про себя и удовлетворенно кивнул. — Да. Сукин сын это очень хорошо и прекрасно ложиться
— Конечно! — сказал Перерим. — Решите, как нам быть?
Исин подумал и решил затруднение:
— Ладно, Пусть Челнак останется Челнаком, но он должен быть там единственным исключением!
Головы у стариков действительно работали как надо. Посидев минуту — другую с закрытыми глазами Перерим встрепенулся и начал:
Скакал Челнак солончаками,Следы свои скрывать скакал.Стуча своими сапогамиЧелнак солового стегал.Челнак своей судьбы страшился!Стони, собачий сын, стони!Сегодня страшный суд свершился!Челнака судороги свели!Когда отзвучал последний аккорд, Никуля спросил:
— Ну, как? То, что нужно?
Прищурив глаз, Исин заметил, глядя на Избора.
— Вообще то там были не судороги… Избор тоже помнил, что погиб посланник магов из Вечного города Челнак от серебряного гвоздя. Буква «С» и была им выбрана именно с тем расчетом, чтобы дать старикам возможность проявить осведомленность об этом, но ничего не получилось. Либо эти гусляры не знали ни чего о Челнаке и его печальном конце, либо у ни хватило ума вывернуться из этой ловушки.
— Молодцы! — похвалил их Исин. — Ловите.
Он бросил золотой Перериму, и тот быстрым движением вытянув руку, подхватил монету в воздухе. Никуля при этом даже не вздрогнул, словно видел, что монету бросили его напарнику. Избор покачал головой. Ловкость стариков была удивительной.
— Это еще что! — сказал Никуля. — В прошлом году, на пиру у князя Владимира повелел он себя потешить и сложить песню о боярине Покрасе и тоже, чтоб все слова были на одну букву. Так мы и это сделали и получили по рубахе с княжеского плеча.
Он тряхнул подолом, хвалясь рубахой.
— А не сложили бы? — поинтересовался Избор.
— Медведями затравили бы… — равнодушно ответил Перерим. Пережитая опасность уже не казалась опасностью.
— Круто… — с уважением сказал хазарин.
— А у нас тут все крутые. Вот взять, к примеру, богатыря нашего Илью Муромца, Он тут недели три назад усадил нас перед собой и пообещал убить, коли мы про него доброй былины не сложим.
— А он, кстати, скорбен был сильно по случаю великого перепою, — добавил для ясности Никуля. — Он то, конечно человек простой, наших, крестьянских кровей. Ему простая песня нужна была безо всяких там изысков…
— Два только условия поставил: чтоб длинно было, и чтоб про жену его, да про нас там было…
— Ну и как?
— Пришлось сочинить. У него кулак знаешь какой? Во. Убил бы и не вспомнил бы.
— Ну и понравилось ему?
— Раз живы, значит понравилось. Если
еще золотой дадите — споем!Избор ждал этого продолжения и решил им воспользоваться, что бы проверить насколько ловок Никуля.
— Держи!
Никуля безошибочно поймал монету двумя пальцами и сунул ее в какую-то прорезь на одежде.
— Песня длинная будет, — предупредил он устраиваясь поудобнее…
— В тот раз тем и спаслась, что до середины допели, а он взял да уснул, — сообщил Перерим.
— Ладно! — сказал молчавший до сих пор Гаврила. — Кончайте вы это все. Пора. Солнце вон не гвоздем прибито.
— А куда торопиться, — наивно спросил Никуля. — Вон еще, сколько не съедено-то…
— Это у вас, старичье дел нет, а богатырям сидеть некогда.
Перерим встрепенулся и обиженно переспросил.
— Это у нас-то дел нет? Да мы и сейчас при деле!
— Что же это за дело такое, под сосной сидеть? — спросил Исин.
— А мы и не сидим вовсе. Мы идем!
— Далеко ли?
Старики засучили рукава и ухватили каждый по куску мяса.
— О! Мы идем в веселое место. К князю Круторогу.
Гаврила нахмурился.
— А что там у князя?
— Надумал его волхв-оберегатель себе помощника найти.
Они замолчали, словно этого объяснения было достаточно.
— Об этом мы уже наслышаны, только вы-то тут причем? Неужто вы еще и волхвовать умеете?
— Человек даже в баню без ушей не ходит. А где уши, там и песни — сказал Перерим.
— А где песни, там и мы.
— И что, много народу будет? — поинтересовался Исин
Перерим зажмурился и покачал головой.
— Круторог князь именитый. Гостей принимать любит, да и волхвов набежит — мешалкой не отгонишь.
Избор прищурился, вспомнил что-то, вдруг улыбнулся и спросил:
— А про Гаврилу Масленникова, любимого княжеского богатыря сказки знаете какие-нибудь? Или песни, какие…
Старики встрепенулись, чувствуя поживу.
— Знаем, знаем! А как же. И про Гаврилу и про друзей его богатырей….
— А про Избора-богатыря? — быстро переспросил Гаврила. — Про этого знаете чего-нибудь?
На лице Перерима расплылась умильная улыбка.
— Ну а как же… Это же… Да мы… Да он…
Никуля не дал другу расползтись мыслью по древу и деловито прервал его.
— А еще золотые у вас есть? За золотой расскажем.
Глава 33
Жил да был на белом свете богатырь Избор.
Не то что бы сильно могучим был — были у князя Владимира и посильнее богатыри и Илья Муромец и Алеша Попович и Рахта с Сухматом, и не то что умный шибко — поумнее в Киеве богатыри были, хотя богатырю ум только в неприятность. Кто по голове бьет, всегда в цель попадает. Оно и понятно — в большой лоб попасть всегда легче.
Справлял Избор свою службу ратную по разным местам. И в Киеве и в Чернигове и в дальних заморских странах и были все им довольны. Врагов он бил исправно, до смерти, честь богатырскую не ронял, добывал князю чести, а себе славы да золота красного на пропитание. Послал его как-то князь Владимир в края дальние на помощь императору заморскому. Пошел Избор своей волей и княжеским наказом. Ой не легкий путь ему под ноги выкатился! В тех и краях лето — не лето и зима не зима. Племен разных повидал — тьму и у всякого своя особица.