Талтос

Теперь об Искусстве Речи, как мы его называем. Это было нечто такое, о чем мы никогда не задумывались, пока не пришли люди. Но Искусство Речи – умение разговаривать и убеждать людей – играло существенную роль, и мы постоянно упражнялись в этом друг с другом.

Еще один момент. В основном между собой мы разговаривали гораздо быстрее, чем человеческие существа. Но не всегда. Наша речь звучала для них подобно свисту или жужжанию или даже напоминала гудение. Но мы могли произносить слова в соответствии с ритмикой человеческой речи и научились говорить с людьми на их уровне, то есть запутывать их, вовлекать в логические споры, заставляя восхищаться нами и до некоторой степени оказывая влияние на них.

Видимо, Искусство Речи не спасало нас от уничтожения.

Но оно помогало спасти одинокого Талтоса, которого обнаружили в лесу человеческие существа, или Талтоса-мужчину, который попал в плен в маленький человеческий клан, не имевший связей с воинственными людьми, захватившими землю.

Любой отважившийся выйти из убежища должен был владеть Искусством Речи: уметь медленно, убедительно разговаривать с людьми на их уровне.

И неизбежно часть тех, кто захотел уйти, решили поселиться на новом месте, отдельно.

Они строили свои круглые башни – броши, [22] воздвигая их в нашем стиле: из твердых камней, без строительного раствора, и поселялись в диких, глухих местах. Проходящие иногда мимо редкие прохожие принимали их за новых поселенцев.

Это было своего рода клановое существование, цель которого состояла в овладении умением выживать в условиях раздробленности.

Но неизбежно те или иные Талтосы вынуждены были открыть свою природу человеческим созданиям или затеять с ними войну, а бывало, что кто-нибудь открывал правду о рождении Талтосов, – и снова среди враждебно настроенных людей начинались разговоры о нас и о долине.

22

Башни, строившиеся в Шотландии еще до появления кельтов.

Я сам всегда считался изобретательным и дальновидным и отказывался сдаваться до самого конца – даже когда взорвалась вся утраченная земля, я все равно не смирился, хоть и считал наше дело практически проигранным. Мы могли на этот раз защитить нашу долину, как уже не раз делали это, отражая набеги чужаков, но по существу оказались в настоящей ловушке!

Но вопрос о тех, кто выдавал себя за людей, о тех, кто жил среди людей, претендуя на принадлежность к какому-то старому племени или клану, всегда будоражил мое воображение. Он заставлял меня задумываться… Что, если бы мы сделали что-то подобное? Что было бы, если бы вместо того, чтобы прогнать людей от себя как можно дальше, мы позволили бы им постепенно приблизиться к нам и подвели бы их к мысли, что мы такое же, как и они, человеческое племя, если бы мы жили среди них, храня в тайне от них наши ритуалы рождения?

Между тем великие перемены во внешнем мире произвели огромное впечатление на наше воображение. Нам хотелось поговорить с путешественниками, узнать побольше.

И наконец мы придумали опасное ухищрение…

Глава 26

– Это Юрий Стефано. Чем могу быть полезен?

– Можешь быть полезен?! Господи! Как приятно услышать твой голос! – радостно воскликнул Майкл. – Мы виделись последний раз менее чем сорок восемь часов тому назад, но нас уже разделяет Атлантический океан.

– Майкл! Слава богу, ты позвонил мне. Я не знал, где можно тебя застать. Вы все еще с Эшем, не так ли?

– Да, и, думаю, мы пробудем здесь еще пару дней. Я расскажу тебе все чуть позже. Как дела у тебя?

– Все кончено, Майкл. Все кончено. Все зло уничтожено, и Таламаска снова стала прежней. Сегодня утром я получил первое сообщение от старшин. Мы предпринимаем серьезные меры, чтобы подобный перехват информации никогда не повторился снова. Я получил первое задание. Пишу отчеты. Новый Верховный глава посоветовал мне отдохнуть, но это невозможно.

– Но тебе и впрямь нужно немного отдохнуть, Юрий. Ты сам это знаешь. Мы все нуждаемся в передышке.

– Я спал четыре часа. И с тех пор как встал, думаю о том, что случилось. Начал писать. Я писал четыре, может быть, пять часов. Потом заснул опять. Когда наступило время еды, они заставили меня спуститься. Такая забота приятна. Так мило опять быть с ними. Но как дела у вас, Майкл?

– Юрий, я полюбил этого человека. Люблю Эша так, как любил Эрона. Я часами слушаю его рассказы. Конечно, в том, что он сообщает, секретов нет, но он не позволяет ничего из этого записывать. Он заявил, что мы должны унести с собой только то, что в состоянии запомнить. Юрий, я не думаю, что этот человек когда-нибудь захочет причинить вред нам или кому-либо, связанному с нами. Я определенно уверен, что нет. Знаешь, это одна из тех ситуаций, когда я могу целиком довериться ему. И если он по какой-то причине поступит нам во зло, значит, это будет нечто такое, что должно было случиться.

– Понимаю. А Роуан? Как она?

– Думаю, она тоже любит его. Я знаю, что это именно так. Насколько и как… Знаешь, это ее дело. Я никогда не мог быть в чем-либо уверен, когда дело касалось Роуан. Мы собираемся задержаться здесь. Как я уже сказал, еще на пару дней, а может быть, и дольше. После того мы должны отправиться на юг. Мы немного беспокоимся за Мону.

– Почему?

– Ничего страшного. Она сбежала со своей кузиной Мэри-Джейн Мэйфейр – молодой женщиной, с которой ты не имел удовольствия встретиться. Они обе слишком молоды, чтобы их можно было оставить без присмотра старших.

– Майкл, я написал письмо Моне. Я должен был написать его. Перед отъездом в Новый Орлеан я признался ей в любви. Но Мона слишком юна и неопытна для таких предложений, и теперь, когда я вернулся домой и снова соединился с орденом, я осознал яснее, чем когда-либо раньше, насколько не подхожу для нее. Я отослал письмо в дом на Амелия-стрит. Боюсь, что Мона обидится и будет сердиться на меня.

– Юрий, у Моны на уме сейчас совсем другое. Возможно, это лучшее решение из всех, которые ты мог принять. Мы забыли, что Моне всего тринадцать. Все об этом забыли. И конечно, Мона сама забывает об этом. Но ты все сделал правильно. Кроме того, она может с тобой связаться, если захочет, не так ли?

– Да. Я здесь. Я в безопасности. Я – дома.

– А Тесса?

– Ну, они забрали ее, Майкл. Такова Таламаска. Я знаю, что с ней произошло. Ее окружила целая группа учтивых кавалеров, и они пригласили ее поехать с ними – вероятно, в Амстердам. Я поцеловал ее на прощание, прежде чем она покинула этот дом. Потом были какие-то слухи о прекрасном месте, где она сможет отдохнуть и где все ее воспоминания и истории будут записаны. Кажется, никто так и не знает, как определить, сколько ей лет. Никто не знает, правда ли то, что сказал Эш. Я имею в виду ее смерть в скором времени.

– Но она счастлива, и Таламаска взяла на себя заботу о ней.

– Да, это абсолютно верно. Разумеется, если она когда-нибудь пожелает уехать, препятствий не будет. Так у нас обращаются с людьми. Но не думаю, что Тесса задумывается об этом. Полагаю, она плыла по течению – сколько лет, не знает никто – от одного покровителя к другому. Она не слишком долго горевала после смерти Гордона, кстати сказать. По словам самой Тессы, ее не настолько заботят неприятные события, чтобы переживать из-за них.