Там алеет заря
Шрифт:
После нескольких дней размышлений над прочитанным и услышанным Александр подал Императору записку с собственным мнением по этому вопросу. Суть ее состояла в следующем. Падение маньчжурской династии на его взгляд весьма возможно. Если предпринять определённые усилия, направленные на то, чтобы Монголия и Уйгурия при этом отделились от Китая и стали самостоятельными государствами, то вполне вероятен их последующий дрейф в сторону России. В то же время Синьцзян, даже если он тоже будет ориентирован изначально на Россию, притянуть к себе будет практически невозможно из-за большой географической отдаленности и отсутствия нормальных путей сообщения. А британцы в свою очередь там совсем рядом. Но именно Синьцзян выглядел интереснее всего по сравнению с той же Уйгурией. Это было вызвано тем, что именно там находилась постоянная резиденция Далай-Ламы. Иметь его в своих друзьях было бы крайне полезно со всех точек зрения. А если еще ко всему духовный лидер буддистов будет иметь резиденцию на твоей территории, то это просто шикарно. Да и цивилизация там очень древняя, не тронутая проказой нынешнего технического века. Она могла и в самом деле хранить то, что утратила Европа за бесконечной чередой войн и охоты на ведьм на протяжении не одного тысячелетия. Поэтому по Синьцзяну и Уйгурии он полагал пока придерживаться статуса кво. Но при этом с Тибетом постараться поддерживать дружеские
По Маньчжурии Александр высказал большой скептицизм в том, что её можно и нужно отделять от Китая целиком в случае распада Китая. Все-таки проведя несколько лет на Дальнем Востоке, а также примерно зная, что может произойти потом, он не разделял неоправданный энтузиазм Бадмаева по отношению к территории, заселённой маньчжурами и особенно ханьцами. Корея в этом плане выглядела намного более перспективной. Правда пока этому развитию событий препятствовала Япония и отчасти сама Корея. Но в данном случае по мнению Александра спешка была противопоказана. Впрочем про Корею он ничего не написал в записке. А вот Монголия в этом случае могла отколоться достаточно легко, поскольку монголы не испытывали к Поднебесной особо тёплых чувств, а состояли сейчас в дряхлеющей Империи в качестве вассалов скорее потому, что так когда-то исторически сложилось. При этом Империя Цин сейчас выжимала из вассала все соки. Поэтому имело смысл построить от Байкала в Ургу железную дорогу. И в этом случае Монголия упадёт к ногам русского Императора как перезрелый плод. Экономическая выгода России от того, что Монголия порвет свои связи с Китаем была очевидна. Правда для того, чтоб реализовать эти выгоды, необходимо было многое сделать.
В рекомендации по Тибету он предлагал послать сразу три экспедиции так, чтобы одна ширмой прикрывала другую. Официальную и постоянную он предлагал послать из офицеров Генерального штаба с подарками Далай-Ламе. В качестве подарков Александр рекомендовал взять этой группе пару сотен МАГов с патронами и пулемет с обслугой. Две сотни винтовок на стену в качестве сувениров уже не повесишь. А вот по прямому назначению их использовать самый раз. Особенно в противостоянии с англичанами. Две остальные экспедиции он предлагал сделать тайными. Одну ту, которую сейчас готовили и другую, пусть и менее подготовленную. Но она по его мнению также должна самим фактом своего наличия прикрыть существование самой подготовленной группы. А то, что британцы будут против посещения русским посольством Лхасы, так это и так было ясно. Официальной группе по его мнению нужно было завязать контакт с представителями властей Тибета, вручить смертоносные подарки и предложить тамошним властям остальное купить у русских за деньги и за знания. Для последнего в группу следовало включить тех, кто эти знания мог бы перенять, тех, кого ламы не отвергнут. Если конечно тибетцы на это вообще пойдут. И если то, что они могут дать, стоило сотен или тысяч винтовок и ухудшения отношений с Британией. Впрочем с последним было не совсем понятно. Одно дело, если придётся занимать денег во время войны в Лондоне, и совсем другое, если без этого можно будет как-то обойтись. Во втором случае на качество отношений с Островом во время предстоящей войны было в общем то наплевать.
Михаил с написанной запиской ознакомился, похмыкал по ходу чтения, но ничего не сказал. И больше по этому вопросу с Александром никто не говорил. Оно и понятно. Высшая секретность. Может и прислушаются в разведке к его мнению. Люди там работают непростые, что решат — неизвестно. Все-таки восток — дело тонкое. И тут на одном знании вероятного будущего не выедешь.
Январь 1903 года
Николай Карлович Гейслер шёл по недавно отстроенным цехам своего второго завода. Если первый выпускал различные механические и электромеханические устройства от арифмометров до системы управления артиллерийским огнём и пожарной сигнализации, то здесь делали чисто мирную продукцию. Его главный компаньон и акционер князь Агренев в конце 1899 года предложил ему заняться производством телеграфных аппаратов и печатных машинок. Сам Николай Карлович ещё лет двадцать назад мечтал выпускать все для телефонии. Но не сложилось. У князя этим занимались другие люди. И надо сказать, что очень талантливые. За счёт своего таланта, а также денег и связей князя они серьёзно потеснили на отечественном рынке таких, казалось бы, столпов рынка, как «Сименс и Гальке» и «Эриксон». Да что там потеснили. Телефонные станции и аппараты князя до сих пор лучшие, как ни стараются пока превзойти их иностранные конкуренты. И вот сейчас со своей новой разработкой телеграфного аппарата Николай Карлович готов вступить в схватку за рынок телеграфного оборудования. Здесь, конечно, у Сименса позиции очень прочные, но и Гейслеру есть, что предложить на рынке. Второй продукцией завода стали печатные машинки. И надо сказать, что князь явно угадал с их производством. Они все больше входили в моду в различных министерствах и конторах. А потому для начала незатейливо купили лицензию на выделку у Ремингтона, с которым у князя имелись неплохие партнёрские отношения. Машинки Гейслер выделывал уже полгода. Пока в не очень больших количествах. Но это дело наживное. За счёт местного производства Гейслер легко держал цену на четверть ниже иностранных аналогов, получая при этом неплохую прибыль. А уж когда нарастут объемы выделки, так и подавно все станет замечательно. Недавно князь подкинул ещё одну идею — кассовые аппараты. Начальным заказом для организации производства этой новинки князь Агренев вполне мог обеспечить завод. У него своих торговых пассажей вон сколько. Чуть ли не в каждом губернском городе свой пассаж имеется. Но вот дальше у Николая Карловича имелись сомнения. Русские купцы — люди в общем не бедные. Но в некоторых областях привыкли считать каждую копейку. По идее кассовый аппарат должен им сэкономить деньги на вороватых продавцах. Но это, так сказать, в теории. На практике же кассовый аппарат стоит денег. И вот захотят ли купцы на него раскошелиться — это было большим вопросом, на который у Гейслера пока не было ответа. А ведь организация выделки, да и лицензия стоили немалых денег. Потому тут имело смысл десять раз отмерить, прежде чем браться за их производство. А ну как не пойдёт новинка в Империи? Потому перед тем, как заняться этим делом, стоило переговорить с большим количеством купцов разного калибра. И продемонстрировать возможности самого аппарата, несколько штук которого было прислано из САСШ. Все это нужно было сделать, но вот последнее время здоровье все чаще подводило Гейслера. Сердце то и дело пошаливало. И потому все чаще ему большую часть даже организационной работы приходилось сваливать на своего
родственника Иозефа и на прочих подчиненных. А что поделаешь — возраст. И вроде бы всего 53 года, но тем не менее.Николай Карлович спустился с четвёртого этажа фабрики. Все вроде в порядке. Производство налажено. Ну если не как часы, то близко к этому. На первом этаже его перехватил главный электрик с тетрадью подмышкой.
— Добрый день, Николай Карлович. А мне сказали, что вы по этажам пошли с проверкой. Вот я вас тут и поджидаю.
— Здравствуй, Петр Афанасьевич. Какие-то проблемы?
— Да нет. Все слава Богу, — Бессонов немного помялся, а затем продолжил. — Тут такое дело… Мы с мастерами обсудили и решили на ваш суд вынести. Пришла мне в голову мысль, что можем мы выделывать электродвигатели малой мощности. Мы ж вон для того же телеграфного аппарата электродвигатель покупаем у Сименса. А там ведь ничего сложного нет. Вполне можно и самим делать. Да и для других надобностей тоже. Как его сиятельство говорил, можно целую линейку электродвигателей сделать. Я то лет пять назад, когда на учёбу ездил, тоже сначала недоумевал, — зачем в Перми столько разных двигателей делают. А оно вона как выходит. Пока двигатели в стране не делали, они вроде как и не особо нужны были. А как начали, так их сразу к разным механизмам и станкам приделывать начали. И добрые вещи выходят. У нас же, почитай, четверть станков уже с электродвигателями. Но это средней и большой мощности. А мы можем маломощные начать делать. Как начнём, так спустя некоторое время им инженеры применение найдут. Да сами мы тут с дюжину задумок уже накумекали… И свободные площади у нас еще имеются. А коль дело пойдет, так можно будет и на отдельное производство выделку перевести.
Гейслер задумчиво почесал затылок. Задумка Бессонова то и вправду могла выйти с перспективой.
— Хмм, интересная мысль. А пойдем-ка в контору. Там мне все и обскажешь подробно.
Они вместе с главным электриком направились к отдельно стоящему зданию конторы. Гейслер подошёл к входной двери, потянул за ручку и тут опять прихватило сердце. Да так прихватило…
Вечером того же дня князю Агреневу пришла в Москву телеграмма — «Скоропостижно скончался Николай Карлович Гейслер. Похороны через два дня. Временно принял управление фабриками на себя. Л. Х. Йозеф».
Февраль 1903 года
— Миша, я хотел бы с тобой поговорить, — Великий Князь Владимир Александрович грузно уселся в кресло напротив молодого Императора. — То, что я тебе сейчас скажу, беспокоит многих в нашей семье. И не только в нашей семье. Так думает большинство самых достойных представителей Российской Империи. Россия — страна самодержавная. Её дух всегда определялся самодержавием и православием. Дух и плоть. Некоторые твои шаги нас начали настораживать. Ты несколько раз уже заговаривал о конституции. И даже её кое-кому обещал. Ты не хочешь объяснить, откуда это у тебя? Ты действительно хочешь уравнять всех перед якобы законом? Нас, Великих Князей, и дворян, которые есть твой верный оплот самодержавной власти, и чернь?
Михаил тяжело вздохнул. Он ждал этого разговора. И сильно опасался, что его не поймут. Да что там опасался, почти был в этом уверен. Ещё до восшествия на престол он многое успел подчеркнуть из книг, многое узнать об истории государств Европы. А некоторые вещи ему рассказывал Александэр. Вообще у Александэра к власти была довольно циничная позиция. Но отнюдь не безынтересная. И со временем Михаил даже оценил эту оригинальную циничность. И в чем-то даже её начал разделять. По крайней мере понимать, что если не получится править по-старому, то логика Александэра вполне позволит делать это по-новому. Правда для этого от самодержца потребуется больше усилий и хитрости.
— Хорошо, дядя. Давай поговорим серьёзно. Но я начну несколько издалека. Самодержец, конечно, может пожелать чего угодно. А вот повелеть я могу уже не все, что хочу. Для начала я ограничиваю себя рамками здравого смысла. Затем меня ограничивают желания семьи Романовых и других старых дворянских семей. Кроме того, у самодержца имеется в советниках Государственный Совет, Канцелярия и другие структуры, которые помогают Императору править государством. При этом каждый входящий в линию власти понимает нужды Империи немного по-своему. И именно из своего понимания старается сначала провести в законах, а потом в их применении и исполнении. Это значит, что моя власть уже ограничена. Естественно, все это никто не называет ограничениями. Они просто исполняют мою волю и советуют, как лучше исполнить то или иное. При этом не забывают и свои интересы. То есть ограничение моей власти есть. Ты согласен с этим?
— Ну допустим, — Владимир Александрович улыбнулся, — и куда же тебя заведует эта мысль? Я не говорю, что согласен. Мне просто интересно. Только не забывай, что дворянство и только оно есть верная опора трона.
— Кстати о дворянстве. Если ты помнишь, то именно высшее дворянство устроило Павлу Петровичу апоплексический удар табакеркой по голове. Российского Императора ограничили во власти насовсем. И в основном потому, что разрыв экономических связей с Британией слишком сильно бил по кошельку дворянства. Нет, причин было много, но эта была как минимум не второстепенной. С тех пор прошло немало времени, и считается, что в гвардии вытравили своевольные настроения, и она более не способна на подобное, а является верной опорой нашему трону. И тем не менее это ещё один ограничитель самодержавия. Однако тот заговор произошёл не только в интересах части дворянства, но и в интересах иностранной державы. Это мне не нравится категорически. Между прочим сейчас ситуация мне не нравится тоже. Мы занимаем деньги у наших союзников — французов. И слишком многое им позволяем, поскольку сильно от них зависим. Но основной торговый партнёр у нас Германия. За ней идёт Британия. И только третьей с большущим отрывом идёт Франция. Что будет, если вдруг у нас возникнет напряженность в отношениях с немцами и британцами? И они откажутся покупать наши экспортные товары? Страна опять будет вынуждена сменить союзника, пустив кому то кровь внутри Империи? Но это так, к слову. Я остановился на дворянстве, которое служит монарху и самому себе, также неминуемо ограничивая власть монарха.
В стране в качестве отдельных групп населения имеется еще буржуазия, либеральная интеллигенция и рабочее сословие. Ты прекрасно знаешь, что когда купцы, банкиры и фабриканты начинают ощущать себя силой, они тоже лезут во власть. Так было в любой крупной стране Европы. Кроме нас пока. И везде это сопровождалось буржуазными революциями. Это, конечно, не означало, что банкиры и купцы брали в руки оружие. Нет, они делали своим оружием чернь, которая и таскала для них каштаны из огня. И везде они добивались своего в той или иной степени. Во Франции Людовик XIV когда то считал, что «Государство — это я». Это было самодержавие по-французски. Но потом этот сильный монарх ушёл в вечность. И что теперь есть Франция? Республика. Слава богу, что таких республик не слишком много в Европе. Но вспомни, чем обернулась для Франции французская революция. Какими жертвами среди дворянства и прочего населения. А если не дай Бог у нас такое случится? Сколько миллионов потеряем мы? Десять? Двадцать? С нашим то русским бунтом — бессмысленным и беспощадным…