Там, где фальшивые лица
Шрифт:
И тут Карх увидел его – живого человека среди мертвых рядов, который вдруг заставил отчего-то вздрогнуть его, воронову, душу. Незнакомец оказался обладателем узкого и очень бледного лица, перечеркнутого двумя алыми нарисованными полосами, точно грим арлекина, неприятной болезненной усмешки на тонких губах и серых, извечно прищуренных глаз. Человек был облачен в черную мантию с капюшоном и широкими рукавами. Его нечесаные волосы цвета старой дубовой коры неопрятно торчали во все стороны.
– Круук! Круук! – негромко прокаркал крылатый странник, незаметно перелетев поближе, на дерево, что скрюченными ветвями нависало над ржавыми шлемами Проклятых.
У незнакомца почему-то вдруг защемило сердце…
Некромант Магнус Сероглаз пробирался через плотные ряды неживых воинов, подгоняемый хриплым вороновым карканьем. Птица сидела на ветке одного из усохших вязов и идеально дополняла окружающую картину мрачности и уныния. Сероглазу казалось, что кругом застыли вовсе не легионеры, а потрескавшиеся от старости
Магнус потерял контроль над мертвым войском – он больше не мог им управлять. Колдун тянул все нити, какие только мог, вытягивая клубок за клубком души Проклятых, но они не желали ему подчиняться. Опустошенные, мертвецы падали наземь бесполезным прахом, огоньки сознания в их глазницах гасли, а пожелтевшие кости и ржавую сталь принимала гнилостная болотная трава. Сперва он был ошарашен, после удивление и непонимание происходящего сменила ярость, а теперь все его мысли были заняты одним лишь вопросом: «Что здесь творится?»
Все началось с того, что немногим больше месяца назад из Темной Цитадели от самого Патриарха Семайлина Лайсема пришла весть: «Легионы Империи Волка выступили из Сиены и направляются к Ронстраду».
Это и послужило причиной спешного свертывания сил Черного Лорда и отступления из земель Лилии и Льва. Уцелевшие после поражения под Дайканом легионы были вынуждены пока что оставить королевство Лоранов в покое и отправиться защищать свои собственные границы. Проклятые прошли мимо Умбрельштада и стали лагерем на тянущемся меж унылых холмов и чахлых перелесков тракте на Тириахад, прямо посреди Кровавых топей. Здесь им оставалось лишь ждать врага, который был уже на подходе.
Было еще время… совсем немного, но этого бы хватило и… Сероглаз сбежал. Он отправился в Умбрельштад, место, куда Джек-Неведомо-Кто доставил Коррина Белую Смерть, мятежника, что восстал против власти Деккера. Магнус полагал, что Коррин знает секрет спасения, что он хранит тайну, как сбросить с себя путы, а вместе с ними и проклятие некроманта. Но вместо ответа на этот давно мучивший его вопрос в Темной Цитадели Сероглаз узнал поистине невероятные вещи: теперь он мог разоблачить неуловимого мерзавца из Коронного Совета, который столь ловко дурачил и тайную стражу, и весь двор уже который десяток лет. И пусть Белая Смерть не назвал его имени, Сероглаз уже обо всем догадался. Поначалу ужасное предположение показалось ему невозможным, абсурдным, но чем больше он об этом задумывался, тем сильнее укреплялся в своих выводах. Его противник, с которым они уже двадцать пять лет «плясали на одном столе», как говорят королевские шпионы, наконец снял маску. Истинное лицо негодяя оказалось идеальным прикрытием для всех подлых штучек, которые он проворачивал.
Покинув Умбрельштад, Сероглаз намеревался тут же доставить столь неотложные и важные сведения или Прево, или его заместителю Тимосу Бланту, но ему так и не удалось этого сделать. Впервые за всю практику Магнуса в некромантии черный портал предал его. Придя в себя после перемещения, Сероглаз с ужасом осознал, что оказался вовсе не в том месте, куда рассчитывал попасть. Это был небольшой зал круглой планировки, со всех сторон окруженный стенами. Пола под ногами не было видно, словно он был соткан из самой тьмы: по самые колени Магнус стоял в черной пелене, при этом в световое окно под высокой крышей текла одинокая лунная дорожка. Заманили, подменили, заперли. Ни одного лаза, вместо дверей – сплошной камень. Ни исчезнуть, ни открыть портал. Идеальная ловушка для того, от кого хочешь избавиться навсегда. Вскоре Сероглаз понял, что является не первым, кто чем-то не угодил хозяину здешнего «постоялого двора». Меньше всего он хотел вспоминать ту серую бесплотную фигуру, лишенную любого признака жизни и каких-либо чувств. А весь разговор со своим сокамерником так и вовсе предпочел бы забыть. Призрак человека с красными волосами рассказывал Сероглазу такие вещи из его собственной жизни, которые он предпочел бы никогда не слышать. Некромант пытался спорить, отрицал, приводил доводы в свою защиту, но выступивший нежданным судьей над его душой неживой заключенный был непреклонен, да к тому же, как выяснилось, обладал знаниями о прошлом, настоящем и будущем. Вот уж лучше бы чем поделился, так нет же – вместо этого он всячески пытался лишь ухудшить и без того незавидное положение Магнуса. Но нельзя не отдать ему должного – впоследствии он помог Сероглазу выбраться и рассказал о том, кто же именно его туда запер. Мессир Черный Патриарх лично приложил руку к тому, чтобы удалить неугодную фигуру со своей игровой доски. Неужто вызнал о его планах, раскусил столь тщательно выстроенную «легенду» и идеально отыгранный образ? Почему тогда просто не убил? Зачем все эти сложности? Напоследок призрак красноволосого человека сказал своему сокамернику: «Ты отправишься туда, где тебе уготовано быть, и совершишь то, для чего предназначен», затем просто подул на него, и Сероглаз растаял, точно сам был всего лишь привидением.
И вот сейчас некромант оказался посреди
мертвого воинства, которое уже больше не являлось его верной игрушкой. Стало не у кого требовать или просить ответов, самого Черного Лорда не было видно. Он начал искать…Так и вышло, что теперь Магнус оставлял Проклятых ряд за рядом позади, пробираясь все дальше и дальше по направлению к фронту. Ступая по колено в густом молочно-белом тумане, в котором тонул длинный, стелющийся по земле подол его черной мантии, некромант потерял счет ржавым когортам и центуриям. Неподвижные фигуры мертвых равнодушно смотрели ему вслед. Сероглаз не пытался расшвырять нежить в стороны заклятием – он почему-то чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет, поэтому был вынужден продираться и протискиваться, выискивая прореху в строю. На это уходили и силы, и время, а уж злость Магнуса так и вовсе накалилась до предела. Порой он не выдерживал, обращая в прах очередной скелет, и это тоже отнимало немалые силы.
Непроглядные болота окружали армию, насколько хватало глаз, а низкие, скрюченные уродцы, деревья леса Павших, вновь были готовы принять под свою тень кровь и смерть – им ведь не привыкать. Поднялся довольно сильный холодный ветер, но туман и не думал рассеиваться, становясь, напротив, еще гуще, и вскоре в двадцати шагах нельзя было ничего разглядеть. В двадцати? Да уже в десяти…
Некромант схватился за чей-то полуистлевший наплечник – проржавевшая насквозь сталь раскрошилась под его пальцами, оставляя на них неприятное ощущение влажной трухи. Очередной ряд мертвых воинов остался у него за спиной, но вот впереди показался один из тех, кого он искал. Его собрат, орденский соратник, стоял, не оборачиваясь, склонив голову долу. Черные волосы собраны в хвост, а длинная мантия с широкими рукавами и откинутым на спину капюшоном представляла собой истрепанное, покрытое плесенью и гарью рубище. На оторочке полуобгоревшего плаща можно было разглядеть остатки черных вороньих перьев. Магнус узнал его – это был Анин Грешный, один из Ступивших за край, старших некромантов, таких же, как и он сам.
Мертвые легионеры застыли вокруг Анина, как тюремщики вокруг преступника, обреченного на казнь: нежить являла собой образец безмолвия и равнодушия. Некромант, которого нашел Сероглаз, не шевелился, будто погруженный в сон.
– Анин, – тихо позвал колдун, но стоящий к нему спиной собрат даже не повернул головы. – Анин, это я, Магнус. Обернись!
Собственный шепот эхом разнесся над неживым войском, Сероглаз вздрогнул от неожиданности – каждое его слово прозвучало намного громче, нежели следовало. Мертвецы будто ничего не заметили. Но хоть ровные когорты неживых воинов и глядели пустыми провалами глазниц прямо перед собой, Магнус прекрасно чувствовал, что все их потустороннее внимание занято лишь им единственным, мечущейся тенью в спокойном и неподвижном царстве сна. Он чувствовал, как духи, заключенные в древних трупах, тянутся к нему, пытаясь откусить от него кусочек. Кусочек… Нет, не плоти – они ведь не вечно голодные и алчущие крови зомби, им нужно было то, чего сами они давно лишены – кусочек его воли, кусочек сознания и чувств. Словно наяву, он видел тянущиеся к нему черные щупальца, исходящие из-под лат, оттуда, где при жизни должно было находиться сердце каждого легионера, щупальца, сотканные непонятно кем из остатков серой тени и мрака.
«Бояться не грешно», – подумал вдруг Сероглаз, начисто забывая, что в своей жизни он совершил столько поступков, которые святые отцы называют громким словом «грех», что его душе после смерти одна дорога – на тарелку какому-нибудь демону в царстве К’Талкха.
– Анин! Я здесь! Ответь мне! – Магнус все пытался привлечь к себе внимание Грешного, но безуспешно – тот его начисто игнорировал, будто Сероглаз и не человек вовсе, а какой-то назойливый призрак, на которого можно не обращать внимания, и тогда он точно исчезнет – развеется, как плохое воспоминание. Но беда Магнуса была в том, что он не собирался развеиваться.
«Что же делать? – лихорадочно соображал темный маг. – Что делать?»
Некромант прекратил свои попытки дозваться до явно не слышащего его Анина и закрыл глаза, пропуская в сознание чувства, воспринимаемые отнюдь не зрением, но каждым дюймом худого, костлявого тела и бледной кожи. Сероглаз не любил прибегать к заклятию колдовского взгляда – от подобной магии у него болела голова, но тут он понял: иного выхода ему не оставили. Сквозь закрытые веки прорвались быстрые лихорадочные образы: лица, люди, места. Появились сотни, тысячи картин, молниеносно сменяющихся так, что ничего нельзя было ни разобрать, ни разглядеть. Учащенное дыхание постепенно стихало, становясь ровным и непрерывным, сердце также успокаивало свой бешеный галоп. Вслед за ним и образы в голове стали сменяться все медленнее и медленнее, пока в сознании не остался лишь один. Создавалось ощущение, что глядишь на некий мрачный гобелен на стене: непролазные болота, неширокая дорога, стелющаяся на юг через топи, и мертвая армия, застывшая в молчании и ожидании. Ряды Проклятых Умбрельштада, как и положено, стояли большими когортами в шахматном порядке, но каждый из некромантов, а их общим числом было около двадцати, будто статуя, неподвижно застыл, скрестив руки на груди, и безвольно глядел перед собой. Словно парализованные заклятием или обращенные в камень, темные маги даже не шелохнулись, когда передние когорты войск Империи выплыли из тумана и подошли на расстояние полета легионерского пилума. Они не двинулись ни на дюйм, когда первые ряды противника с черным волком на стяге вступили в рукопашную схватку с их неживым строем.