Там, где хочешь
Шрифт:
Вызвали доминиканку, настала тишина. Азиат читал газету, шуршал листами. Хотелось знать — будет та же стерва, что в прошлый раз, или бог милует.
Если дадут рабочие документы, за год надо найти «настоящую» работу. Может, у Айко есть связи…
Из двери высунулась мадам с прической «гнездо аиста».
— Нгуен? Селианов?
Азиат вскочил, и Марина вскочила. За столом была молоденькая девица.
— Садитесь, — стала рыться в стопке бумаги.
Вспомнилось: «Все самое лучшее случается неожиданно».
— В вашей просьбе отказано.
—
— Это работа не по профилю. Вы расстались с супругом?
Марина кивнула, но почему-то ответила «нет».
Девица замерла с папкой в руках.
— Нет или да?
— Да, но мы опять сходимся… Нам нужно время…
— Вы живете с мужем?
— Нет… мы хотели бы проверить наши чувства…
Заплатить Корто, чтобы он согласился перенести развод и притащился в префектуру. Это Ксенькина идея, только, по ее разумению, платить должен Ноэль.
— Проверка чувств законом не предусмотрена, — девица холодно улыбнулась. — Если вы не живете под одной крышей, значит, вы уже не муж и жена.
— И что мне теперь делать?
— Вы меня спрашиваете? — девица пожала плечами.
Марина вышла из здания префектуры — в лицо плеснул теплый ветер.
99
Каменная скамья на набережной укрыта тенью, но на край пролилось солнце. Марина села, прижала к себе сумку, зажмурилась. Зеленая вода волновалась: только что кораблик прошел. Набрала номер Ксении.
— Я тебе говорила, Денису надо заплатить. Он очень практичный.
— Не думала, что мы с ним до этого дойдем.
— Марин, я тоже не думала, что до этого дойду.
Лорен, дочь овоща, замуж собралась, орава родственников летит в Калифорнию. Папина новая жена в списках гостей не значится. А овощ и не пикнул.
— Да бог с ними, — выдохнула Ксения. — Что у тебя с Ноэлем?
Если неотрывно смотреть на скамью, видно, как утекает тень.
— Мне кажется, что уже ничего.
— Я придумала пословицу про них всех: «Им хорошо там, где нас нет».
Марина хмыкнула, помолчала.
— Через месяц я превращусь в нелегалку, если не уеду.
— Будешь говорить с Денисом?
— Куда я денусь.
100
— Марина, зайдите в гостиную.
Десять вечера. Болталась по набережной, пропиталась Сеной, как губка: тронешь — вода из глаз брызнет.
Вошла. Мсье Дель Анна сидел с каменным лицом. Приглушил звук телевизора:
— Хотел поговорить с вами, пока Ноэля нет. Я слышал вчера ваш разговор.
Дверь надо было прикрыть. Хотя какая теперь разница.
— Маринка-картинка! — Клелия стоит на пороге гостиной, в пижамке.
— Не ложится без тебя, — мадам Дель Анна ставит на пол тапочки с «мордочками». — Metti le pantofole, Clelia.
Марина помогает девочке сунуть ноги в тапки.
— Будем коти рисовать?
Но тут мсье Дель Анна спас, рявкнул что-то по-итальянски, и Клелия
затараторила: “Cinque minuti, nonno, cinque minuti solo!”Она продолжала кричать свое «только пять минут» уже из спальни, куда ее увлекла мадам Дель Анна.— Извините, что мы вас вчера разбудили.
Помягчевшее лицо мсье Дель Анна снова превратилось в маску.
— То, что вы разрушаете свое здоровье ночными посиделками, это ваше дело. Но мой сын работает в отличие от вас. И устраивать скандалы заполночь может только безответственная… — мсье Дель Анна замолчал, глядя сквозь Марину.
— Я…
— Если с Ноэлем что-то случится от недосыпа за рулем, я достану ружье и пристрелю вас.
Его можно понять. Дочь он уже потерял.
— С ним ничего не случится. Я ухожу.
Слезы лились, она ждала их весь день.
101
В одиннадцать Ноэль еще не вернулся.
Поднялась в гостиную. Свет был выключен. Заглянула в кухню:
— А мсье Дель Анна уже лег?
Едва спросила, как дверь ванной комнаты распахнулась, и мсье в синем байковом халате шагнул навстречу.
— Я хотела поблагодарить вас за все. Спасибо…
— Пожалуйста, — мсье Дель Анна помедлил и изобразил подобие улыбки.
Когда он исчез в спальне, из кухни раздался театральный шепот:
— Марина! Иди сюда!
И началось: «Куда ты пойдешь на ночь глядя?», «Он просто кипятится, это не со зла», «А Ноэль знает?»
— Знает, — почему-то ответила.
Мадам Дель Анна подошла, взяла за руку. У нее была сухая маленькая ладонь.
— Обещай, что будешь мне звонить. Мы же с тобой подружки?
102
Толстощекий индиец выдал ключ.
— Последний этаж, направо.
Ирония судьбы — она угодила в ту самую комнату, где поселилась, приехав в Париж. В «табакерку».
Винтовая лестница все такая же скрипучая, дверь по-прежнему перекошена. Открыла ее, включила свет: те же фиолетовые стены, полное дежавю. За окном в темноте угадывались серые крыши, прошитые на стыках, алюминиевые дождевые желобки, кирпичного цвета столбики каминных труб — стайки замерших на задних лапах сусликов: «Кто там? Кто там?» Где-то лежит рисунок с видом из окна.
Села на кровать. Час назад хотелось именно этого — остаться одной. Но одиночество оказалось слишком объемным. На мобильном светились цифры: «00:00». Так нельзя. Надо позвонить Ноэлю. Марина отдернула покрывало, легла на подушку. Наволочка пахла старым чистым бельем. Прошло еще двадцать минут бесконечной тишины. Зазвонил телефон.
103
Солнце. Солнце! Забралось в «табакерку», сунуло нос в каждый угол, развалилось на кровати. Стены при дневном свете не фиолетовые, а нежно-сиреневые. И крыши за окном. И не слышно пылесоса, скребущего по кафелю. Свобода!