Там, где любовь
Шрифт:
Юля прошла и опустилась рядом с ним на диване. Заметив, что Влад явно не в духе, она помолчала минуту, но всё же начала разговор:
– Влад, зачем ты так с Ритой? Она сама не своя, мне её так жаль…
Соколовский вздохнул.
– А вот меня почему-то никому не жаль, Юля, – проговорил он.
– Что у вас случилось? – Паршута пристально на него посмотрела. – Она сказала, что ты провёл с ней ночь, а потом отказался даже разговаривать…
– Конечно, она всегда найдёт способ выставить меня виноватым, – всплеснув руками, Влад вскочил с дивана и заходил кругами по номеру. – Юля, всю жизнь я поддерживал её! Когда ей было плохо из-за сумасшедшей
– Но, Влад…
– Что: Влад?! – он развёл руками. – Я никогда не отказывался от неё, всегда был на подхвате, слышишь? А она? Что она сделала в благодарность за всё это?!
Юля снова открыла рот, чтобы что-то ответить, но дверь в номер приоткрылась, и вошёл Дима.
– Влад, что ты кричишь? – он широко раскрытыми глазами посмотрел на друга и прикрыл за собой дверь. – В коридоре слышно…
– Да потому что! – не сбавляя тона, ответил ему Соколовский и вновь продолжил ходить взад-вперёд. – Юля, ты прекрасно знаешь, что я никогда не предавал её, а об себя позволял вытирать ноги! Она до последнего врала мне, и даже сейчас, – он остановился перед диваном, – по прошествии такого количества времени, успела залезть к Пупсу в кровать! Я ведь изначально всё так и терпел, все её выходки! Я закрывал на них глаза, а она… вела себя как… как…
Скрип двери не дал ему договорить: в номере неожиданно появилась сама Маргарита. Дима увидел её и отошёл в сторону. Влад замер на месте и уставился на неё, не в силах больше произнести ни слова.
– Ну, что ты замолчал, Влад? – тихо спросила Рита, глядя на него блестевшими от слёз глазами. – Говори. Продолжай то, что хотел сказать. Вела себя, как шлюха, да? Правильно?..
Влад молчал. Дима, потянувшись за пиджаком, который висел на спинке стула, пробормотал:
– Лучше я пойду, – и стал двигаться к дверям.
– Я тоже, – подхватила за ним Юля и, поднявшись с дивана, прошествовала туда же.
Уже в коридоре, не пройдя и пары шагов, они столкнулись с Егором и Настей, которые спешили в тот же номер. Очевидно, они торопились поговорить с Владом. Демонстративно не глядя в сторону Насти, Бикбаев удалился. Юля тоже не стала препятствовать ребятам и посторонилась, пропуская их.
Ворвавшись без стука в номер, Егор увидел Маргариту и немного растерялся. Настя на всякий случай осталась ждать его за дверью.
– Владик, мне надо сказать что-то важное, – выставив вперёд руки, начал Иващенко. – Послушай, ты ведь даже не разобрался…
– А что тут разбираться? – Соколовский перевёл на него взгляд. – По-твоему, я идиот, а все вокруг слепые? Так?
– Да никто ничего не мог видеть! – покачал головой тот. – Потому что…
– Потому что вы были одни, и там было темно, – с усмешкой закончил Влад.
Маргарита испуганно уставилась на него.
– Нет, потому что ничего не было! – не отступал Егор. – Да, мы оба выпили, несли какую-то чушь. Я помню, Рита рассказывала о том, что видела, как ты танцевал с другой девушкой, что ты не обращаешь на неё внимания. Я тоже, в свою очередь, был обижен на Согдиану, жаловался ей. Вот и всё, что тут такого? Мы просто поговорили и разошлись…
– Хочешь сказать, Настя всё придумала? – прищурился Влад и, разведя руками, уселся на диван. – Она с таким видом заявляла, что всё знает, будто вы…
– Настя просто хотела позлить Риту, – перебил его тот. – Да, я рассказывал ей
о том, что мы были в той комнате. Что делились друг с другом. Это, конечно странно, после всего. Но больше между нами ничего не было, правда, ведь, Рит? – он посмотрел на неё, ища поддержки.Маргарита растерянно переводила взгляд с Егора на Влада.
– Правда, – наконец, пробормотала она, опуская глаза.
– Вот видишь! – Иващенко всплеснул руками и подошёл к Владу. – Ты веришь нам?
Соколовский молчал. Он глядел куда-то в сторону и пока что не мог понять, как вести себя после всего, что услышал. Слишком много за эти дни на него свалилось.
– Ладно, я вас оставлю, – Егор понимающе кивнул и направился к двери, – поговорите…
Когда Влад и Рита остались одни, последняя решилась заговорить, по-прежнему глядя в пол:
– Владик, я тебя прошу…
Он поднял на неё глаза.
– Я прошу тебя лишь выслушать то, что я скажу, – проговорила она, запинаясь. Видно было, что каждое слово даётся ей с неимоверным трудом. – Да, я очень много в своей жизни делала глупостей. Но… ты никогда не был ко мне несправедлив. Ты прощал меня, ты меня любил. Но я не замечала, не ценила этой любви. А теперь, – она вздохнула, – когда мне стала нужна твоя любовь, ты меня больше не любишь. Извини за всё, что я сделала. И… наверно, это уже для тебя неважно, но я поняла одну вещь…
Влад смотрел на неё, не перебивая. В этот миг столько чувств боролось в его душе, столько противоречий. Он сглотнул тяжёлый ком, подступающий к горлу.
– Я поняла всё тогда, – спокойно продолжала Рита, – когда почувствовала, что теряю тебя, – она пересилила себя и посмотрела ему в глаза. – Я люблю тебя, Влад. Прости меня и не держи зла, – судорожно всхлипнув, она закрыла лицо руками и шагнула к дверям.
Всё перевернулось у Влада внутри. Он поднялся, чтобы её остановить, но почему-то не смог сделать ни шагу и в бессилии опустился обратно на диван. К глазам подступили горячие слёзы. Когда за ней закрылась дверь, он с трудом сдержался, чтобы не расплакаться. Его смятение заметил и Дима, вернувшийся в номер минутой позже.
– Что? – с беспокойством спросил он, приблизившись к Соколовскому.
– Ничего, – покачав головой, выдавил Влад и быстрее ветра вылетел из номера.
******
Оправдав себя в глазах Влада, Егор Иващенко не стал долго задерживаться в гостинице. Вскоре ему позвонил его приятель, Саша Бердников, тоже находящийся в Монтевидео, и позвал на закрытую вечеринку в клуб. Ответив согласием, Егор уехал на такси.
На него ужасно давила эта будничная атмосфера. Казалось, он устал от всего. Угнетали люди, работа, дни, похожие один на другой, отсутствие каких-то перемен в жизни, события, произошедшие в последнее время. Что он делает? Чего ждёт от жизни?
После расставания с Согдианой, с которым он до сих пор никак не мог полностью примириться, всё в его жизни вновь пошло не так. Он ломал себя, забивал голову разной ерундой, лишь бы избавиться от мыслей о ней. Но ничего не получалось. Хуже от этого становилось только ему. Он как будто потерял самого себя, сам не понимал, что творит. Он лишь следовал каким-то своим порывам, совершал то или иное действие просто на подсознании. А после ругал себя и вновь шёл по кругу. Зачем? Что осталось в его жизни такого, ради чего можно было бы встряхнуться, поднять выше голову и идти ровной дорогой, не оглядываясь на ошибки прошлого? Он не видел ни в чём смысла, и это давило на него. Ведь если тебе не к чему стремиться, то зачем что-то менять?