Там, где мы служили

Мажняк дал шестичасовую увольнительную без единого звука, когда Джек сказал, что хочет повидать Стеллу. Правда, юноша не уточнял, зачем ему нужна Стелла. А он хотел сделать то, чего делать было нельзя — расстаться. Совершить шаг донельзя идиотский, но ему самому казавшийся верхом благоразумия. Всецело захваченный идеей мести, он, как и большинство молодых людей, ударился в максимализм. Ему было плохо. И хотелось — опять-таки из свойственного юным мазохизма — сделать себе еще хуже.

Потому что Стеллу он любил. Любил очень. А еще понял неожиданно и отчетливо, что там, на крыше, берег не себя, а себя и Стеллу. И не хотел, чтобы девушка мешала ему мстить. И не хотел, чтобы его смерть была причиной мучений Стеллы. Он почему-то был убежден, что погибнет, скоро погибнет, и это его не пугало. Но быть виновником еще чьих-то мучений Джек не хотел.

Дурак… молодой, полуслепой от первого настоящего горя в жизни дурачок, почти бежавший через луг, чтобы не растерять запала… потому что чувствовал в глубине души: он не прав, не прав в своем красивом, но неестественном желании похоронить себя заживо ради мести…

Двое верховых патрульных отдыхали у обочины, разложив на куртке домашнюю еду. Джека они услышали издалека и окликнули:

— Стой, кто идет?!

Оторванный от мысленного объяснения со Стеллой Джек даже не сразу вспомнил:

— А… Гибралтар.

— Гамбург. — Рыжеусый фермер опустил винтовку. — Эй, да это молодой Брейди! Куда спешишь, парень?

Джек пожал им руки, с искренней симпатией глядя на улыбающихся партизан. Он не успел ответить, второй патрульный, чуть старше самого Джека, рассмеялся:

— Трудно догадаться? К Стелле!

— Да, к Стелле, — кивнул Джек. — Она там? На месте?

— А как же. — Рыжеусый поднял с земли панаму, ударил о колено. — Мы ей сейчас бибикнем, чтобы вышла навстречу. В лесочке или в поле-то встречаться удобней…

Оба засмеялись, вскакивая на коней. Джек отмахнулся, но, уходя, заметил, что старший в самом деле разматывает провод вокруг гарнитуры рации…

Он прошел еще с километр, уже совершенно без мыслей, потому что встречи со Стеллой было уже не избежать, а он… он не знал, что ей скажет.

Луг обрывался косогором, внизу которого начиналась роща, а за нею, в нескольких километрах от места, где шел Джек, виднелся полевой лагерь партизан. Юноша подумал, что Стелла, наверное, уже идет через рощу, и резко остановился, серьезно раздумывая: не повернуть ли?

Он упал раньше, чем успел понять, почему в шаге перед ним переломился и завалился в сторону красивый стебель какой-то цветущей колючки. Упал Джек, потому что тут и понимать ничего было не надо, и лишь потом сознание его отметило еле слышный звук выстрела.

Снайпер! Джек откатился, переполз по тропинке. Чуть приподнявшись, огляделся. Тихо. Тепло. Прозрачно. Половину неба занимала ползущая черная туча, на второй сияло солнце.

И он был здесь. Снайпер был здесь. Джек сбросил с плеча автомат.

— Джеки!

Юноша оглянулся — оглянулся дернувшись, словно его ужалила оса.

Стелла стояла в начале тропинки. Очевидно, она только что поднялась на косогор и теперь недоумевала, почему Джек растянулся на земле. Девушка была без оружия, босиком, сапоги висели через плечо. Она улыбалась радостно и слегка удивленно.

А за ее спиной все быстрей ползла по небу, зачерняя его, туча.

— Ложись! — выкрикнул Джек, сам испугавшись своего голоса. — Ложись, Стелла!

Она поняла сразу. И метнулась в сторону, но… замерла в движении, странно отведя руку и выгнувшись, словно разрывала грудью финишную ленточку. Постояла. И бесшумно упала в траву. Ничком.

— А! — крикнул Джек. — А-а-а!!! — и, вскочив на ноги, ударил из автомата веером, перед собой, по всему лугу, пока не кончились все сорок пять патронов в магазине.

Он не знал, попал или нет. Он не хотел этого знать. Когда «АК-103» замолк, Джек уронил его и побежал к Стелле.

Он бежал эти две сотни метров целую вечность. Он видел, как Стелла перевернулась. Села. Повернула голову в сторону бегущего Джека. От облегчения у него подкосились ноги.

И упала вновь. Уже на спину.

Джек споткнулся. Упал сам. И прополз последние несколько метров, бессмысленно и дико крича — нет, рыдая западающим голосом:

— А… а… а… а… а…

Он обхватил Стеллу обеими руками и приподнял, прижал к себе, вглядываясь с безумной надеждой в ее удивленное лицо. А под руками, сошедшимися на спине девушки, было горячо, липко и мокро.

Пуля попала Стелле слева под ребра. И вышла из спины.

— Не умирай, — попросил Джек. — Стел-ла…

Глаза девушки, замутненные болью, сфокусировались на его лице. Она улыбнулась:

— Джек… я пришла…

— Я вижу, вижу… — Джек оглядывался беспомощно и быстро. — Я сейчас… — Удерживая ее одной рукой, он полез за перевязочным пакетом.

— Джек, что ты… что хотел сказать?.. — Стелла что-то сглатывала упорно и трудно. — Я… спешила… что?.. Скорее… Джек… я умираю…

— Стелла-а! — Бинт упал в пыль. Джек склонился над нею, словно пытаясь закрыть телом от смерти, уже спускавшейся все ниже и ниже, как хищные птицы. И краем глаза заметил, как быстро и неотвратимо движется по траве черная тень тучи. — Я люблю тебя, Стелла!

Девушка медленно улыбнулась:

— Я тебя отпускаю… Джеки… Спасибо…

Она подняла руку, но не дотронулась до щеки юноши. Тень накрыла их, и рука упала в пыль. Мягко, тихо…

Джек помнил, что бежал с пистолетом в руке, и трава хлестала его по бедрам и другой руке, которой он отбрасывал с дороги сухие стебли. Непонятно, как это могло случиться, но он буквально напоролся на лежащее в траве тело.

Махди был жив. Наискось простроченный пулями, он часто, неглубоко дышал, с ужасом глядя на появившегося солдата.

Джек остановился над ним, облизывая сухие, колкие губы. Медленно прохрипел:

— Я тебя убью.

— Не… я… не… я… — простонал махди, с мерзким звуком ворочаясь в своей крови, как в болоте. Джек понял, что рядом с раненым нет снайперской винтовки. Только обычный немецкий автомат, старье… Опустившись на колено, он всадил ствол под челюсть махди:

— Кто?

— Ка… ка… капитан… — Махди икнул. — Капитан Ви… Ви… Виз… — Он дернулся и замер.

Джек упал. Свалился на «пятую точку», сжимая пистолет обеими руками. Потом начал стрелять — методично стрелять в труп, лежащий перед ним.