Там, где сердце

Мы оба толком не спали больше сорока восьми часов, и, похоже, впереди еще сорок восемь. Три дня назад в Непале произошло еще одно землетрясение, и вся долина превратилась в руины. Мы прибыли сюда прямо с корабля на бал — из Малайзии, где боролись с лихорадкой денге. Собрали вещи, сели в самолет, и вот уже приступили к работе. Я не принимала душ уже неделю.

Землетрясение... Боже — 7-8 баллов по шкале Рихтера — оно стерло с лица земли целые города. Здесь работают все мировые организации, а сил все равно не хватает.

Эрик — доктор Ван Эйк — наконец завершает самую сложную часть операции и довольно резким тоном отсылает меня прочь. Он полный засранец, но чертовски хороший хирург.

Я на автопилоте делаю то, что должно быть сделано. Час за часом, час за часом, час за часом. С ночи до рассвета. Доминик, наконец, находит меня и заставляет отправиться в кровать и лечь поспать, что я и делаю.

Снов, к счастью, нет. Обычно мне снится Лок. Иногда Олли. Иногда мне не понятно, кто это. Просто... кто-то. Рядом со мной, целует меня, шепчет мне что-то. Я ненавижу сны, потому что всегда просыпаюсь в одиночестве.

По крайней мере, здесь со мной команда ВБГ.

Я сплю добрых шесть часов, прежде чем Доминик меня будит. Она сама, похоже, вообще не спит, хотя нас всегда заставляет.

Еще два дня работы нон-стоп.

Еще три.

Это бесконечно.

Я потеряла счет времени, часам и дням.

Сижу в палатке, завтракаю в перерыве между операциями, когда чувствую это. Дрожь. Она начинается тихо, но потом набирает силу. Сначала гул. Затем грохот. Потом все вспучивается, земля под ногами взбрыкивает, как дикий конь. Меня подбрасывает в воздух и ударяет о край стола. Он валится набок рядом со мной. Палатка рушится. Все кричат, включая меня. Я чувствую, как меня хватают за руку, помогают встать, тащат из-под оседающей палатки.

Потом захват с моей руки исчезает, но я не понимаю, отчего и как. Ничего не вижу — после удара головой я чувствую головокружение и дезориентацию. Вижу, как уже разрушенные здания в десятке метров от меня проседают, куски щебня разлетаются, как ракеты. Чувствую удар в плечо, как будто на него свалилась тонна кирпичей. Жгучая волна боли пронзает меня, и я снова падаю на землю.

Не могу дышать.

Земля трясется и гудит — страшный, невозможный, бесконечный грохот, от которого, кажется, раскалывается само небо. Я слышу и чувствую, как рядом рушится здание, но не могу двигаться, не могу дышать. Чувствую, как что-то массивное упало на землю в нескольких метрах от меня, и понимаю, что это конец.

Здесь я умру.

Мыча от боли, пытаюсь подняться на ноги. Я у основания стены, и она качается. Но боль парализует меня, не дает ни дышать, ни двигаться. Я стараюсь, но не могу.

И тогда я вижу его.

Наверное, я умерла — это единственное объяснение тому, что я вижу.

Это либо мое воображение, либо ангел-хранитель.

Проблема в том, что ангел-хранитель по виду чертовски похож на Лока.

Такого же телосложения, высокий, широкоплечий, мускулистый. Густая лохматая русая борода, длинные светлые волосы связаны на затылке в хвост. Одет в белую футболку с красным полумесяцем и брюки военного покроя. Он просто... появляется рядом. И подхватывает меня на руки.

Ничего не говорит, а просто прижимает меня к себе и бежит прочь от стены, которая начинает рушиться. Пыль поднимается, клубится и оседает.

Толчки и афтершоки постепенно затихают. (Прим.: афтершок — повторный толчок, следующий за основным, обычно больший по силе).

Он останавливается.

Боже, эти глаза. Я моргаю. И наконец, дышу — вдыхаю и выдыхаю сквозь боль.

— Лок? — мой голос хриплый, горло горит от пыли.

— Найл, — он изучает меня взглядом. — Ты в порядке?

Я кашляю.

— Да. Нет. Не знаю, — я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к нему, погладить его бороду. — Это действительно ты?

— Да, детка, это я, — его пальцы касаются моей головы, и когда он их убирает, я вижу, что они влажные и красные. — Тебе нужен врач.

Я качаю головой.

— Нет, мне нужно найти свою команду. Мне нужно…

— Тебе нужно успокоиться. Рана серьезная. Тебе нужна помощь. Ты не можешь помогать другим, пока тебя не осмотрят.

— Как ты оказался здесь?

— Я делаю кое-какую работу для организации, оказывающей тут помощь.

Он несет меня на руках через руины, которые еще недавно были городом Басантпур, потом наклоняется, и вот уже мы в палатке. Раздаются крики на французском, английском и десятке других языков, но я слышу над всем этим голос Эрика, выкрикивающего приказы с жутким голландским акцентом. Я слышу, как он выкрикивает мое имя, подзывая к себе на помощь.

— Эрик! — отзываюсь я, но настолько слабо, что голос почти не слышен.

— Тише, Найл, — Лок касается моих губ пальцем.

Я чувствую, что меня опускают на раскладушку, а потом вижу над собой лицо Эрика и чувствую, как его пальцы ощупывают меня. Он делает укол местной анестезии и начинает шить.

— Все не так уж плохо, — говорит он, заканчивая. — Тебе повезло.

Я сажусь на койке… в глазах темнеет. Голова кружится, и сразу две пары рук подхватывают меня. Я отмахиваюсь.

— Мне просто нужно перевести дух. Все будет нормально. Я должна вам помочь.

— Ты должна отдохнуть. От тебя никакой помощи.

— Просто толчок застал меня врасплох. Я нужна вам.

— Нужна, но нужна здоровой, — Эрик рукой останавливает мои попытки протеста. — Нет. Нет. Ты отдыхаешь.

Он уходит, а Лок опускается на колени рядом со мной и кладет руки мне на плечи, приказывая лечь. Я сопротивляюсь, но голова кружится, дышать тяжело, все тело болит, и…

Лок.

Лок здесь.

Я с усилием открываю глаза.

— Я все еще злюсь на тебя.

Он смеется.

— Знаю. Я заслужил это.

— Ты просто ушел.

Он шикает на меня.

— Позже, Найл. Сейчас отдыхай.

И я засыпаю. Соскальзываю в темноту.

***

Я просыпаюсь и встречаюсь с ним взглядом. Он вроде бы такой же, но что-то изменилось. Появилось какое-то спокойствие, уравновешенность, уверенность в себе — этого не было раньше. Вера в себя.

— Почему ты ушел? — это единственный вопрос, который действительно имеет значение.