Шрифт:
Эрнест Хемингуэй
Там, где светло и чисто
Был поздний час, и никого не осталось в кафе, кроме одного старика - он сидел в тени дерева, которую отбрасывала листва, освещенная электрическим светом. В дневное время на улице было пыльно, но к ночи роса прибивала пыль, и старику нравилось сидеть допоздна, потому что он был глух, а по ночам было тихо, и он это ясно чувствовал. Оба официанта в кафе знали, что старик подвыпил, и хоть он и хороший гость, но если он слишком много выпьет, то уйдет, не заплатив; потому они и следили за ним.
–
– Почему?
– Впал в отчаяние.
– От чего?
– Ни от чего.
– А откуда ты знаешь, что ни от чего?
– У него же уйма денег.
Оба официанта сидели за столиком у стены возле самой двери и смотрели на террасу, где все столики были пусты, кроме одного, за которым сидел старик в тени дерева, листья которого слегка покачивались на ветру. Солдат и девушка прошли по улице. Свет уличного фонаря блеснул на медных цифрах у него на воротнике. Девушка шла с непокрытой головой и спешила, чтобы не отстать.
– Патруль заберет его, - сказал официант.
– Какая ему разница, он своего добился.
– Ему бы сейчас лучше с этой улицы уйти. Прямо на патруль наскочит. И пяти минут нет, как прошли.
Старик, что сидел в тени, постучал рюмкой о блюдце. Официант помоложе вышел к нему.
– Вам чего?
Старик посмотрел на него.
– Еще бренди, - сказал он.
– Вы будете пьяны, - сказал официант. Старик смотрел на него. Официант ушел.
– Всю ночь просидит, - сказал он другому.
– Я совсем не сплю. Раньше трех никогда не ляжешь. Лучше бы помер на прошлой неделе.
Официант взял со стойки бутылку бренди и чистый стакан и направился к столику, где сидел старик. Н поставил стакан и налил его до краев.
– Ну, что бы вам помереть на прошлой неделе, - сказал он глухому. Старик пошевелил пальцем.
– Добавьте еще, - сказал он.
Официант долил в рюмку еще столько, что бренди потек через край, по стакану, прямо в самый верхний из тех, что скопились перед стариком.
– Благодарю, - сказал старик.
Официант унес бутылку обратно в кафе и снова сел за столик у двери.
– Он уже пьян, - сказал он.
– Он каждую ночь пьян.
– Зачем ему было на себя руки накладывать?
– Откуда я знаю.
– А как он это сделал?
– Повесился на веревке.
– Кто ж его из петли вынул?
– Племянница.
– И зачем же это она?
– За его душу испугалась.
– А сколько у него денег?
– Уйма.
– Ему, должно быть, лет восемьдесят.
– Я бы меньше не дал.
– Шел бы он домой. Раньше трех никогда не ляжешь. Разве это дело?
– Нравится ему, вот и сидит.
– Скучно ему одному. А я не один - меня жена в постели ждет.
– И у него когда-то жена была.
– Теперь ему жена и к чему.
– Ну, не скажи. С женой ему, может быть, лучше было бы.
– За ним племянница
ходит.– Знаю. Ты ведь сказал - это она его из петли.
– Не хотел бы я дожить до его лет. Противные эти старики.
– Не всегда. Он старик аккуратный. Пьет, ни капли не прольет. Даже сейчас, когда пьяный. Посмотри.
– Не хочу и смотреть на него. Скорей бы домой шел. Никакого ему дела нет до тех, кому работать приходится.
Старик перевел взгляд с рюмки на другую сторону площадки, потом - на официантов.
– Еще бренди, - сказал он, показывая на рюмку. Тот официант, который спешил домой, вышел к нему.
– Конец, - сказал он так, как говорят люди неумные с пьяными или иностранцами.
– На сегодня ни одной больше. Закрываемся.
– Еще одну, - сказал старик.
– Нет, кончено.
Официант вытер край столика полотенцем и покачал головой.
Старик встал, не спеша сосчитал стаканы. Вынул из кармана кожаный кошелек и заплатил за коньяк, оставив полпесеты на чай.
Официант смотрел ему вслед. Старик был очень сгорблен, шел неуверенно. Но с достоинством.
– Почему ты не дал ему еще посидеть или выпить?
– спросил официант, тот, что не спешил домой. Они стали закрывать ставни.
– Ведь еще и половины третьего нет.
– Я хочу домой, спать.
– Ну, что значит один час.
– Для меня - больше, чем для него.
– Час для всех - час.
– Ты и сам, как старик, рассуждаешь. Может, купишь себе бутылку и выпьешь дома.
– Это совсем другое дела.
– Да, это верно, - согласился женатый. Он не хотел быть несправедливый. Просто он очень спешил.
– А ты? Не боишься прийти домой раньше обычного?
– Ты что, оскорбить меня хочешь?
– Нет, друг, просто шучу.
– Нет, - сказал тот, который спешил. Он запер внизу ставню и выпрямился.
– Доверие. Полное доверие.
– У тебя и молодость, и доверие, и работа есть, - сказал официант постарше.
– Что еще человеку надо.
– А тебе чего не хватает?
– А у меня всего только работа.
– У тебя все то же, что и у меня.
– Нет. Доверия у меня никогда не было, а молодость прошла.
– Ну, чего стоишь? Перестань говорить глупости, давай запирать.
– А я вот люблю засиживаться в кафе, - сказал официант постарше.
– Я из тех, кто не спешит в постель. Из тех, кому ночью нужен свет.
– Я хочу домой, спать.
– Разные мы люди, - сказал официант постарше. Он уже оделся, чтобы уходить.
– дело вовсе не в молодости и доверии, хоть и то и другое чудесно. Каждую ночь мне не хочется закрывать кафе потому, что кому-нибудь оно очень нужно.
– Ну что ты, ведь кабаки всю ночь открыты.
– Не понимаешь ты ничего. Здесь, в кафе. Чисто и опрятно. Свет яркий. Свет - это большое дело, а тут вот еще и тень от дерева.
– Спокойной ночи, - сказал официант помоложе.