Там, где в дымке холмы

– Я тут кое-что заметил. Если ты не против, я возьму этот ход назад.

– Пожалуйста, – отозвался Дзиро.

– Но это не совсем честно. В особенности потому, что перевес сейчас как будто бы на моей стороне.

– Нет, ничего. Прошу тебя, верни ход.

– Ты не возражаешь?

– Нисколько.

Они продолжили игру молча.

– Дзиро, – заговорил Огата-сан. – Я тут как раз вспомнил. Ты уже написал это письмо? Сигэо Мацуде?

Я подняла глаза от шитья. Дзиро, казалось, был поглощен игрой и ответил только после того, как двинул фигуру.

– Сигэо? Нет, еще не написал. Собираюсь. Но в последнее время был очень занят.

– Конечно, я понимаю. Просто мне вспомнилось, вот и все.

– У меня сейчас времени в обрез.

– Конечно. Торопиться ни к чему. Я вовсе не хочу тебе надоедать. Просто было бы уместнее, если бы он получил от тебя письмо поскорее. Как появилась его статья, уже прошла не одна неделя.

– Да, разумеется. Ты совершенно прав.

Они вернулись к игре. Оба помолчали, потом Огата-сан спросил:

– Как ты думаешь, он откликнется?

– Сигэо? Не знаю. Я же говорю, что теперь мало о нем слышу.

– Ты сказал, он вступил в коммунистическую партию?

– Не уверен. Но когда мы в последний раз виделись, он выражал подобные симпатии.

– Очень жаль. Но в Японии в наши дни многое способно сбить молодого человека с толку.

– Да, это точно.

– В наши дни многие молодые люди увлекаются идеями и теориями. Но он, быть может, уступит и извинится. Важнее всего вовремя напомнить о личных обязательствах. Знаешь, я подозреваю, что Сигэо даже не задумался о том, что делает. Наверное, он писал статью одной рукой, а в другой держал книги о коммунизме. Он действительно может в конечном счете извиниться.

– Вполне возможно. Просто у меня работы было невпроворот.

– Конечно, конечно. Работа должна быть на первом месте. Пожалуйста, не беспокойся. Итак, мой ход?

Они продолжили игру, почти не разговаривая. Я слышала только, как Огата-сан заметил:

– Ты ходишь так, как я предвидел. Придется тебе поднапрячься, чтобы вывернуться из этого положения.

Партия еще не закончилась, когда в дверь постучали. Дзиро оторвался от доски и посмотрел на меня. Я отложила шитье и встала с места открыть дверь.

На пороге стояли двое мужчин, улыбаясь и кланяясь мне. Час был довольно поздний, и я сначала подумала, что они ошиблись квартирой. Но тут же узнала в посетителях сослуживцев Дзиро и пригласила их войти. Нервно посмеиваясь, они задержались в прихожей. Один из них – плотный и толстый, с раскрасневшимся лицом – выглядел возбужденным. У его худощавого спутника лицо было бледное, как у европейца, но похоже, и он выпил: на щеках у него горели розоватые пятна. Галстуки у обоих повязаны были небрежно, пиджаки они держали переброшенными через руку.

Дзиро, явно обрадовавшись гостям, пригласил их сесть. Но они, посмеиваясь, остались в прихожей.

– Слушай, Огата, – обратился к Дзиро бледнолицый, – мы, кажется, не вовремя.

– Ничуть. А что вы поделываете в наших краях?

– Навещали брата Мурасаки. Собственно, домой еще и не заглядывали.

– Потревожили тебя, потому что боимся явиться домой, – вмешался толстячок. – Не предупредили жен, что поздно задержимся.

– Ишь, компашка гуляк! – сказал Дзиро. – Почему бы не снять обувь и не пройти в дом?

– Но мы не вовремя, – повторил бледнолицый. – Я вижу, у тебя гость. – Осклабившись, он поклонился Огате-сан.

– Это мой отец, но как я могу вас познакомить, если вы не проходите?

Посетители сняли наконец обувь и расположились в комнате. Дзиро представил их отцу – и те, подхихикивая, вновь принялись кланяться.

– Вы служащие в фирме Дзиро? – спросил Огата-сан.

– Да, верно, – отозвался толстячок. – Немалая честь для нас, хотя спуску он нам не дает. Мы в офисе прозвали вашего сына Фараоном: он заставляет нас работать, как невольников, а сам в потолок плюет.

– Что за ерунда, – заметил мой муж.

– Чистая правда. Помыкает нами, будто мы его рабы. А сам сидит и газетку почитывает.

Огата-сан выглядел смущенным, но, видя, что все смеются, присоединился к общему веселью.

– А это что? – Бледнолицый указал на шахматную доску. – Я так и знал, что мы вам помешали.

– Мы играли в шахматы – просто чтобы время занять, – пояснил Дзиро.

– Играйте дальше. Нечего с компашкой вроде нас считаться.

– Не глупи. С такими идиотами, как вы, под боком мне не сосредоточиться. – Дзиро резко отодвинул доску. Две-три фигуры упали, и он, не глядя, поставил их на место. – Так. Вы навещали брата Мурасаки. Эцуко, подай господам чаю, – распорядился Дзиро, хотя я уже направлялась в кухню.

Однако толстячок неистово замахал рукой:

– Мадам, мадам, сядьте. Пожалуйста. Мы сейчас уходим. Пожалуйста, сядьте.

– Это меня нисколько не затруднит, – сказала я.

– Нет, мадам, я вас умоляю, – он перешел чуть ли не на крик. – Мы всего-навсего компашка, как говорит ваш муж. Пожалуйста, не суетитесь – прошу вас, сядьте.

Я готова была подчиниться, но Дзиро бросил на меня сердитый взгляд.

– Хотя бы чаю с нами выпейте, – сказала я. – Беспокойства ни малейшего.

– Раз уж сели, можете и задержаться, – заметил Дзиро. – Мне бы хотелось узнать о брате Мурасаки. Он и в самом деле сумасшедший, как о нем говорят?

– Характерец тот еще, – со смехом откликнулся толстячок. – Нас он точно не разочаровал. А кто-нибудь рассказывал тебе о его жене?

Я поклонилась и незаметно скользнула на кухню. Заварила чай и положила на тарелку печенье, которое испекла днем. Из гостиной доносился смех, я различала и голос мужа. Один из гостей снова громко назвал его Фараоном. Вернувшись, я застала компанию в отличном настроении. Толстячок рассказывал анекдот – что-то о столкновении члена совета министров с генералом Макартуром. Я поставила поближе к ним тарелку с печеньем, разлила чай и села рядом с Огатой-сан. Друзья Дзиро отпустили еще несколько шуток о политиках, а потом бледнолицый притворился обиженным из-за того, что его спутник пренебрежительно отозвался о каком-то человеке, которым он восхищался. Он сидел с каменным лицом, а остальные его подначивали.

– Кстати, Ханада, – обратился к нему мой муж. – На днях услышал в офисе интересную историю. Говорят, будто во время прошлых выборов ты грозился прибить жену клюшкой для гольфа, если она не проголосует так, как тебе хочется.

– Откуда ты набрался этой чуши?

– Из достоверных источников.

– Это точно, – подхватил толстячок. – И твоя жена собиралась звонить в полицию и сообщить о запугивании на политической почве.

– Какая чушь. Кроме того, клюшек для гольфа у меня нет. Я их в прошлом году продал.