Там, где в дымке холмы

– Да.

Сатико и американка тоже обратили внимание на альбом. Американка, указав на рисунок, громко повторила несколько раз слово, обозначавшее по-японски «восхитительно».

– А это что? – не унималась японка. – Бабочка! Должно быть, нелегко было ее так хорошо нарисовать. Вряд ли она могла долго сидеть неподвижно.

– Я ее запомнила, – ответила Марико. – Видела другую раньше.

Женщина кивнула, потом повернулась к Сатико:

– Какая умница ваша дочь. Для ребенка, думаю, очень похвально полагаться на память и на воображение. Столько детей в ее возрасте все еще просто копируют с книг.

– Да, – согласилась Сатико. – Наверное.

Меня немного удивил ее резковатый тон: только что она беседовала с американкой самым любезным образом. Толстый мальчик еще больше перегнулся через стол и ткнул пальцем в страницу.

– Эти корабли чересчур большие. Если вот это дерево, то тогда корабли должны быть гораздо меньше.

Его мать ненадолго задумалась.

– Что ж, возможно. Но все же это чудесная картинка. Разве не так, Акира?

– Корабли чересчур большие, – повторил мальчик.

Женщина засмеялась:

– Вы должны извинить Акиру, – обратилась она к Сатико. – Видите ли, по рисованию у него довольно известный наставник, и понятно, что он гораздо лучше разбирается в таких вещах, чем большинство детей его возраста. У вашей дочери тоже есть учитель рисования?

– Нет. – Тон Сатико оставался недвусмысленно холодным. Женщина, казалось, ничего не замечала.

– Это вовсе не плохая идея, – продолжала она. – Мой муж поначалу был против. Он считал, что для Акиры вполне достаточно домашних репетиторов по математике и естественным наукам. Но я думаю, рисование тоже немаловажно. Ребенок должен развивать воображение сызмала. Все учителя в школе со мной согласились. Но лучшие успехи у Акиры по математике. По-моему, математика очень важна, не правда ли?

– Да, безусловно, – подтвердила Сатико. – Я уверена, что математика очень полезна.

– Математика развивает у детей остроту ума. Большинство детей, способных к математике, обнаруживают способности и ко многим другим предметам. Мы с мужем вместе решили пригласить репетитора по математике. И не зря. В прошлом году Акира был в классе третьим-четвертым, а нынче стабильно на первом месте.

– Математика – это совсем нетрудно, – заявил мальчик. Потом он обратился к Марико: – Ты умеешь умножать на девять?

Его мать снова рассмеялась:

– Думаю, у юной девушки способностей предостаточно. Судя по рисованию, она обещает многое.

– Математика – это совсем нетрудно, – повторил мальчик. – Умножать на девять – проще некуда.

– Да, Акира знает теперь всю таблицу умножения. Многие дети в его возрасте умеют умножать только на три и на четыре. Акира, сколько будет девятью пять?

– Девятью пять получится сорок пять!

– А девятью девять?

– Девятью девять будет восемьдесят один!

Американка что-то спросила у Сатико и, когда Сатико кивнула, захлопала в ладоши и снова несколько раз повторила слово «восхитительно».

– Ваша дочь кажется очень способной, – сказала пухлолицая женщина Сатико. – Ей нравится в школе? Акире нравится в школе почти все. Кроме математики и рисования он очень хорошо успевает по географии. Моя подруга просто поразилась, убедившись, что Акира знает названия всех крупных городов в Америке. Правда, Сьюзи-сан?

Женщина повернулась к своей подруге и, запинаясь, произнесла несколько слов по-английски. Американка, по-видимому, их не поняла, однако одобрительно улыбнулась мальчику.

– Но математика у Акиры любимый предмет. Верно, Акира?

– Математика – это совсем нетрудно!

– А какой у нашей юной спутницы любимый предмет в школе? – обратилась женщина к Марико.

Марико помолчала, потом ответила:

– Я тоже люблю математику.

– Ты тоже любишь математику. Великолепно.

– Сколько тогда будет девятью шесть? – сердито спросил мальчик.

– Так чудесно, когда дети заинтересованы в учебе, правда? – вставила его мать.

– Ну, так сколько будет девятью шесть?

Я спросила:

– А чем Акира-сан хочет заниматься, когда вырастет?

– Акира, скажи тете, кем ты собираешься стать.

– Генеральным директором корпорации «Мицубиси»!

– Это фирма его отца, – пояснила его мать. – Акира уже твердо решил.

– Да, я вижу, – сказала я с улыбкой. – Это замечательно.

– А на кого работает твойотец? – спросил мальчик у Марико.

– Ну, Акира, не будь таким настырным, это некрасиво. – Женщина снова повернулась к Сатико. – Многие дети в его возрасте все еще мечтают стать полицейскими или пожарниками. Но Акира решил работать на «Мицубиси», когда был значительно младше.

– На кого работает твойотец? – повторил мальчик.

На этот раз его мать, вместо того чтобы вмешаться, выжидающе смотрела на Марико.

– Он хозяин зоопарка, – ответила Марико.

На минуту все замолкли. Услышав этот ответ, мальчик странным образом притих и с мрачным видом отодвинулся в сторону. Его мать неуверенно проговорила:

– Какая интересная профессия. Мы очень любим животных. А зоопарк вашего мужа – он где-то поблизости?

Прежде чем Сатико успела ответить, Марико шумно слезла со скамейки и, ни слова не говоря, направилась к деревьям невдалеке от нас. Мы молча проводили ее взглядом.

– Это ваша старшая? – спросила женщина у Сатико.

– Других детей у меня нет.

– О, понимаю. На самом деле это не так уж плохо. Ребенок может вырасти более самостоятельным. Думаю, ему часто приходится больше трудиться. Между этим, – она положила руку на голову мальчика, – и старшим разница в шесть лет.

Американка что-то громко воскликнула и захлопала в ладоши. Марико медленно и упорно взбиралась по веткам дерева. Пухлолицая женщина, заерзав на скамейке, глядела на нее с беспокойством.

– Ваша дочь – настоящий сорванец, – обронила она.

Американка радостно подхватила слово «сорванец» и снова захлопала в ладоши.

– Это не опасно? – спросила женщина. – Она ведь может упасть.

Сатико улыбнулась, ее тон в разговоре с женщиной внезапно смягчился:

– А вам в диковину видеть, как дети лазают на деревья?

Женщина с тревогой следила за Марико:

– Вы уверены, что это безопасно? Ветка может подломиться.

Сатико усмехнулась: