Там (Город крыс)
Шрифт:
– Ты у меня спрашиваешь, господин всезнайка? – Шейлис усмехнулся, довольный тем, что посадил приятеля в лужу.
– А ты знаешь ответ?
– Думаю, что да, – с самодовольным видом кивнул Шейлис.
– Ну, так не томи…
– Все дело в том, что я привык пользоваться гостевым экраном инфора. Я не напрягаюсь, принимая гостей или же сам отправляясь в гости. Поэтому у имитаторов и не возникает необходимости корректировать мой внешний облик. Он всегда такой, какой я есть на самом деле.
– Так значит ты все же признаешь, что имитаторы искажают внешность того, кто ими пользуется! –
– Я сказал «корректируют», а не искажают, – ни на мгновение не смутился тот. – Имитаторы устраняют дефекты внешности. Это примерно то же самое, что сделать грязную скатерть чистой.
– Имитатор не может сделать скатерть чистой! Он всего лишь придает ей видимость чистоты!
– Но ведь для того, кто пользуется ею, главное, чтобы пятна грязи не раздражали взгляд.
– Не знаю, что является главным для тебя, но мне нужна чистая скатерть! Понимаешь, Люц, – по-настоящему чистая скатерть! А вовсе не та, что только кажется чистой!
– Я не призываю тебя пользоваться старыми и грязными вещами. Речь идет только о тех случаях, когда проще скрыть дефекты, нежели заниматься их устранением.
– Одну минуту! – громко произнесла Мейла, прерывая спорщиков, совершенно забывших как о ней самой, так и о том, где они находятся и для чего пришли сюда. – Минуту… Я уже уяснила для себя, в чем причина отличия внешнего облика человека от его образа, транслируемого инфором. Поэтому попрошу вас не зарываться слишком глубоко в тему, которая, как я вижу, чрезвычайно занимает вас обоих.
– Скажите, Мейла, а сейчас на вас имеются имитаторы? – вкрадчиво поинтересовался Блум.
– Что за бестактный вопрос! – возмущенно воскликнул Шейлис.
– Ничего страшного, – успокоила его Мейла. Повернувшись к Блуму, она лукаво улыбнулась: – А что вам больше нравится? То, как я выглядела на приеме, или как выгляжу сейчас?
Чтобы скрыть свое смущение, Блум, прежде чем ответить, старательно откашлялся в кулак.
– По-моему, сегодня вы выглядите несколько лучше, – осторожно произнес Блум, боясь ошибиться. – Хотя, конечно, мое мнение глубоко личное и не может служить объективным критерием…
Не закончив фразу, Блум умолк. Глубину его смущения невозможно было бы измерить. Да и нечем.
– Хотите чаю или кофе? – улыбнувшись спросила Мейла.
– Нет-нет, спасибо, – решительно затряс головой Блум. – Мы совсем недавно выпили кофе в прекрасном кафе неподалеку отсюда.
– Я тоже порой хожу в кафе, когда мне надоедает завтракать дома, – непринужденно, так, словно речь шла о самой что ни на есть обыденной и привычной для каждого вещи, сообщила Мейла. – В то, что прямо за моим домом.
– Ты одна выходишь на улицу? – удивленно вытаращился на женщину Шейлис.
– Да, – коротко кивнула та. – Когда становится совсем уж скучно.
– И как далеко ты отходишь от дома? – поинтересовался Блум.
– Честно сказать, я не хожу никуда, кроме кафе, – несколько смущенно призналась Мейла.
– Почему?
– Меня пугают пустые улицы… Когда идешь по ним, кажется, что в спину тебе смотрят десятки любопытных глаз… А обернешься, – и никого… Только иногда прохладой повеет… Словно призрак пронесся по воздуху…
Мейла
порывисто обхватила себя руками за плечи, словно ей вдруг сделалось зябко.– Все в порядке, Мейла, – осторожно положил ладонь женщине на руку Блум.
– Да, – быстро кивнула Мейла и улыбнулась почти непринужденно. Она превосходно умела владеть собой. – Так что, все же, привело вас ко мне?
– Хотя это и звучит невероятно, но позвонили мы в твою дверь совершенно случайно, – ответил ей Шейлис. – Нам просто нужна была комната, окна которой выходили бы на другую сторону дома.
– В самом деле? – удивленно вскинула брови Мейла. – А я подумала, что вы придумали всю эту историю с окном для того, чтобы разыграть меня.
– Нет, – с улыбкой сожаления покачал головой Шейлис. – Мы, действительно, хотим взглянуть на то, что находится за твоим окном.
– Твоя работа, должно быть, имеет какое-то отношение к искусству? – спросил Блум, взглянув на закрывающее окно изображение Мадонны. – Насколько мне известно, большинство людей предпочитают закрывать окна топографическими панно с видами природы.
– Я занимаюсь сравнительным искусствоведением, – ответила Мейла. – А можно спросить, что такого необыкновенно интересного вы рассчитываете увидеть за моим окном?
– А ты сама в него выглядывала до того, как закрыла картиной? – спросил Блум.
– Конечно, – сказала Мейла. – На мой взгляд, – абсолютно ничего примечательного.
– Что ты там видела? – подавшись вперед, Блум замер в позе напряженного ожидания.
– Я же говорю, ничего особенного, – пожала плечами Мейла. – Такая же улица, что и с фасадной стороны дома. Шейлис и Блум быстро переглянулись.
– Вы ожидали увидеть что-то иное? – Мейла перевела непонимающий взгляд с одного на другого.
– Дело в том, Мейла, – приступил к объяснению Шейлис. – Что, если верить карте, которую выдал нам инфор, за стенами дома, в котором ты живешь, территория Города заканчивается.
– Я думала, что Город не имеет границ, – удивленно произнесла Мейла.
– Это противоречило бы основополагающим законам мироздания, – заметил Блум.
– Я имею в виду не то, что Город бесконечен в своей протяженности в пространстве, – пояснила Мейла. – Создатели Города были, конечно же, не всемогущи. Говоря о том, что у Города нет границ, я подразумевала… Честно признаться, я и сама не знаю, что имела в виду. Просто я привыкла воспринимать Город, как Вселенную в миниатюре… Как вещь в себе, за пределами которой ничего нет и быть не может… А если что-то и существует вовне, то для нас, жителей Города, это не имеет ровным счетом никакого значения. Город для нас – единственная реальность.
– Совершенно верно, – с готовностью поддержал женщину Шейлис. – Я читал в исторических хрониках, что ещё до Эры городов, когда люди жили, растекаясь подобно воде по поверхности планеты, в научных и околонаучных кругах весьма активно обсуждался вопрос о возможности существования разумной жизни на планетах, принадлежащих к иным звездным системам. Любопытно, не правда ли? И, тем не менее, вопрос этот оставался чисто академическим, никоим образом не затрагивающим повседневную жизнь подавляющего большинства людей.