Там (Город крыс)

– А так? – щелкнув клавишами, Мейла оставила на экране только две разноцветные нити.

– Схематичное изображение двухцепочечной ДНК! – радостно воскликнул Блум.

– Совершенно верно, – подтвердила его догадку Мейла. – Только в нашем случае цепочек не две, а семь. При этом каждая связана с двумя соседними. В результате получается максимально устойчивое пространственное образование.

– Да, но как быть с тем, что на этой схеме каждая вторая улица перевернута кверху ногами? – Блум глянул на Мейлу. Лицо женщины было сосредоточено и напряжено, словно в ожидании удара. И все же Блум не удержался от язвительного замечания: – Или кто-то уже отменил закон гравитации?

Сделав над собой усилие, Мейла едва заметно приподняла уголки губ.

– Дальше одни загадки. Однако, твоя сегодняшняя прогулка… – Мейла бросила быстрый взгляд на Блума, чтобы оценить его реакцию на эти слова. Не заметив ничего необычного, она почувствовала некоторое облегчение. – То, что удалось разузнать тебе, подтверждает, как мне кажется, справедливость сделанных мною предположений.

Мейла сделала паузу, словно собираясь с духом перед тем, как сказать заранее приготовленные слова.

Блум не проявлял ни малейших признаков нетерпения. Он просто стоял и ждал, положив руку на спинку стоявшего перед пультом стула. Сейчас он был похож на врача-психокорректора, который прежде, чем поставить диагноз, обязан был внимательно выслушать все, что хотел сказать ему пациент, даже если это был полнейший бред.

– Возможно, тебе это покажется странным… – неуверенно начала женщина.

– Я в жизни не встречал вещи более странной, чем наш Город, – попытался шуткой подбодрить её Блум. – Еще одна дополнительная странность вряд ли сильно повлияет на уже сложившийся у меня образ.

– Тебе знакомо имя Август Мёбиус? – взглянув на Блума через плечо, спросила Мейла.

– Мёбиус? – Блум в задумчивости поскреб ногтем подбородок. – Кажется, где-то слышал… Вот только где?.. А, собственно, при чем здесь Мёбиус?

– Если моя теория верна, то выходит, что наш Город был спланирован ещё в XIX веке профессором Лейпцигского университета Августом Фердинандом Мёбиусом.

– Постой, – озадаченно тряхнул головой Блум. – По-моему, мы куда-то не туда забрались. XIX век, профессор Мёбиус… Это же за три столетия до Войны городов. Каким образом этот твой Мёбиус мог быть причастен к созданию Города?

– Он создал лист Мёбиуса.

– Теперь я вспомнил! – хлестко ударил ладонью о ладонь Блум. – Ну, конечно! Лист Мёбиуса! Перекрученное кольцо, получающееся в результате склеивания бумажной ленты, когда один из её концов перевернут на 180 градусов! Нам показывали это в школе на уроках стереометрии!

– Именно его мы и видим на воссозданной мною пространственной схеме Города, – указала на экран Мейла.

– По-моему, это не совсем то, что я себе представляю, – Блум сдвинул брови, сосредоточенно вглядываясь в медленно вращающееся вокруг своей поперечной оси изображение на экране. – Мне казалось, что лист Мёбиуса состоит из одной полосы.

– На экране тоже одна полоса, только она несколько раз перекручена. Если её распрямить, – Мейла ударила средним пальцем по клавише ввода. – То мы получим классический лист Мёбиуса.

– Да, – после трансформации, произошедшей с изображением на экране, Блум не мог не согласиться, что перед ним ни что иное, как лист Мёбиуса. – Но это не объясняет…

– Как раз это все и объясняет, – уверенно перебила его Мейла. – Лист Мёбиуса является односторонней поверхностью. Это своего рода модель второго измерения. Поэтому и закон гравитации действует здесь иначе, чем в третьем измерении.

– Здесь?! – Блум грубо схватил Мейлу за плечи и рывком развернул её к себе лицом. – Ты хочешь сказать, что Город представляет собой гигантский лист Мёбиуса и все мы существуем во втором измерении?!

Мейла даже не сделала попытку освободиться.

– Я ничего не утверждаю, – глядя Блуму в глаза, произнесла она сквозь стиснутые зубы. – Я просто сделала предположение, которое лично мне кажется весьма близким к истине.

– Ничего себе!..

– У тебя имеются другие соображения по поводу пространственной структуры Города?

– Нет, но…

– А как ты объяснишь то, что между Городом и внешним миром не существует никакой связи? И, насколько можно судить по архивным материалам, её никогда и не существовало. Допустим, человечество уничтожило себя в Войне городов, но не в одночасье же это произошло. Если предположить, что в свое время кто-то нашел способ построить город, спроектированный по принципу листа Мёбиуса, то после завершения строительства такая пространственная структура вполне могла перейти в иное измерение.

– Но кому такое могло прийти в голову?! – отпустив плечи Мейлы, Блум одновременно коснулся обоих висков собранными в щепоть пальцами. – Какой в этом смысл?!

– Первое: распределение жилых кварталов по поверхности офомного листа Мёбиуса делит Город, как минимум, вдвое компактнее любого другого типа поселения, рассчитанного на то же число жителей. Второе: если Город находится во втором измерении в то время, как весь остальной мир прибывает в третьем, возможность проникновения в него каких-либо видов материи или энергии извне абсолютно исключена, – трудно придумать лучшую защиту.

– Идиотизм, – совсем тихо произнес Блум. Сделав шаг назад, он вдруг развернулся на пятке правой ноги и с силой топнул другой ногой по полу.

– Черта лысого! – взмахнув руками, заорал он во весь голос.

В следующую секунду, взъерошив обеими руками волосы на голове, Блум метнулся к пульту и устремил пылающий, почета безумный взгляд на экран монитора, на котором по-прежнему закручивал свой немыслимый виток лист Мёбиуса.

Минуту или чуть больше Блум стоял неподвижно. Затем он выставил руку вперед, ткнул указательным пальцем в экран и, запрокинув голову, захохотал.

Мейла в испуге отпрыгнула в сторону.

Не в силах остановить истерический смех, Блум только махнул на неё рукой, после чего, обхватив живот руками, словно у него вдруг начались страшные рези, согнулся в поясе.

Мейла сделала ещё один шаг назад, прижала к стене ладони с раздвинутыми пальцами и замерла, глядя широко раскрытыми глазами на корчащегося в пароксизме смеха Блума. Ей было страшно, потому что она не могла понять причину происходящего. Мейла была готова к тому, что Блум бурно отреагирует на её слова, но то, что она сейчас видела перед собой, не соответствовало никаким её представлениям об адекватности человеческого поведения. Обхватив себя руками поперек живота и едва не валясь с ног, Блум уже даже не смеялся, а самым настоящим образом захлебывался истерическими всхлипами, вырывающимися из легких вместе с остатками воздуха. Для нового вдоха у него просто не оставалось сил.