Там и Здесь. Хранители рубежей

– Понимаю. И обещаю быть осторожной. Я быстро.

По лицу Соловья видно - отпускать одну он меня крайне не хочет, хмурится, играет желваками. Спустя несколько мгновений он сурово посмотрел по сторонам и сказал:

– Ладно. Я буду у входа, прям с того края барной стойки. Если что - ори во всю глотку и не стесняйся. Поняла?

– Да поняла, поняла, - отозвалась я.

Мне казалось, такая опека уже излишняя. Да, здесь опасно, но я всего лишь хочу зайти в туалет. Едва ли кому-то понадобиться там за мной подглядывать. Не совсем же они двинутые в этом Подгороде.

Туалет оказался ярчайшим представителем того, что известный актер в кино назвал «сортиром». Хотя, наверное, это определение ему слишком льстит, поскольку дыра прямо в середине пола за грубо сколоченной дверью просит названия гораздо грубее. Стоит отметить мои акробатические навыки, потому что в этом невероятном месте я умудрилась выполнить все, зачем пришла. И даже не потеряла сознания от неописуемого запаха, который неделю придется вымывать из волос и одежды.

Покидала я это дивное место со скоростью стрелы, рвущейся в долгожданно путешествие, потому что спертый воздух самой харчевни теперь казался настоящим ароматом свежести. Мне не терпелось поскорее покинуть это заведение, но едва выскочила из туалета, как сухая и грубая ладонь зажала мне рот, я рванулась, но сильные руки скрутили меня и быстро потащили прочь. В груди вспыхнуло от страха, я видела, как отдаляются фигуры Михи и Соловья, вон же они, сидят за баром. Но ни один их них не видит, как меня похищают прямо из-под носа. И сколько я ни билась, ни дергалась, не получилось даже пискнуть.

Над ухом натужно сопели, я ощущала резкий запах давно не стиранной одежды и чеснока. Куда меня тащили даже не представляла, но понятно - не разговоры беседовать. Поэтому я сопротивлялась изо все сил, хоть и тщетно.

Брыкающуюся, меня выволокли через чёрный вход, сунули в рот кляп и связали так быстро, что даже не успела дернуться. Потом швырнули в какую-то бричку с крытым верхом и я услышала хриплый приказ:

– Трогай!

Телега подпрыгивая поехала по мостовой, совершенно не щадя мои бока. Подкидывало знатно. Сперва показалось, что в бричке я одна, а значит есть шанс попросту выпрыгнуть из неё. Но когда попыталась пошевелиться, скрипучий старушечий голос внутри кибитки произнёс:

– Даже не думай. Только сунешься на улицу, в миг по рукам пойдешь.

– Ммммм, - только и смогла промычать я сквозь кляп.

– Не му-му, - передразнила старуха, а это точно старуха, никому иному такой тембр принадлежать не может, - а сиди тут. Ещё повезло, что сюда попала, а не куда-то в другое место.

– Мммм!
– возмутилась я, вообще-то я была в безопасности, до тех пор, пока в это самое место не угодила.

– Ты главное расслабься и прими свою судьбу, - стала наставлять старуха в бричке.
– Раз тебя выбрали, значит такова воля великой Фортуны. А она, как известно, лицом поворачивается только к самым достойным.

Кто такие эти достойные мне невдомёк, как и то, почему эта самая Фортуна к ним повернулась передней частью, а ко мне, стало быть, филейной. Но соглашаться с положением дел - значит смириться с участью, которую я себе не выбирала. И если я смогла пролезть в АКОПОС и академию Парамагии, то вылететь из неё таким образом - какая-то нелепица. Поэтому я стала дергаться и дрыгаться с ещё большим рвением, хотя связанной делать это крайне непродуктивно.

Голос старушенции прозвучал удивленно.

– Надо же. Она снова возмущается. Нет, ну вы посмотрите, какая ца-ца. Я ей толкую, что надо быть смирной, а она ерепенится.

– Мммм!
– решительно промычала я, в надежде, что мои сигналы и шум услышит кто-нибудь из прохожих и как минимум остановит телегу.

– Думаешь, тебе кто-то поможет?
– будто прочитав мои мысли, поинтересовалась старуха.
– Да конечно, держи карман шире. Эти, снаружи, только и желают, что удовлетворить свои плотские желания.

– Кммм... Мкккк... Ммм!!!
– возмутилась я, пытаясь донести до старухи мысль, что судя по её словам, у похитителей цели тоже не самые высокие. Так что лучше бы ей меня отпустить.

Но, конечно, мои мычания такой сложной смысловой конструкции передать не могли, зато бока я себе намяла знатно - пол телеги, на который я свалилась с лавки, очень даже деревянный и твердый, с зазубринами и неспиленными сучками.

– Ты теперь судьбой своей не владеешь, - наставительно сообщила старуха в темноте.
– И делать должна то, что велит хозяин.

Никаких хозяев я себе заводить не собиралась, а это известие вызвало во мне новую бурю яростных возмущений в виде брыканий и мычаний. Удивительно, как растягивается время, когда приходится терпеть боль и неудобства. Раньше самыми длинными минутами казались те, которые отсчитываешь, стоя в планке. Но сейчас, когда меня бесконечно подкидывало и било о выпуклости далеко несовершенного пола, мучения мои длились целую вечность.

Так что когда злосчастная телега остановилась, я даже на секунду забыла, о тревогах и испытала настоящее облегчение.

Но не на долго. Хлипкие дверцы кибитки открылись и меня выволокли наружу в каком-то узком переулке перед пугающей железной дверью и грязным крыльцом, над которым бледно светит фонарь.

Похитивший меня оказался громилой с непропорционально большими плечами и руками. Непомерно крупная голова с лицом австралопитека венчала его фигуру и делала её ещё более пугающей. Я снова задрыгалась, попыталась его пнуть, но он грубо подтащил меня к двери и гулко постучал три раза.

Пока за ней копошились, из кибитки, кряхтя и сопя вылезла старуха. Точнее то, что я сочла старухой. Даже при скудном освещении я разглядела низкорослого гоблина с серо-зеленой кожей, лысого и в одних лишь шароварах из мешковины. Гоблин слез по выступам кибитки и подошел ко мне, посмотрев снизу вверх.

– Ну что, одумалась?
– все таким же скрипучим голосом поинтересовался гоблин.

В ответ я попыталась пнуть его посильнее, но промахнулась и потеряла равновесие. Лишь благодаря грубой хватке громилы удержалась на ногах.

– Ничего, хозяин быстро с тебя сгонит спесь, - знающим тоном проговорил зеленомордый.

В этот момент дверь со скрипом открылась, громила проговорил густым басом:

– Веду к хозяину. Как и требовали.

И толкнул меня в спину.

Я споткнулась о порог и снова чуть не грохнулась в темноту, но в этот раз меня удержала какая-то мохнатая лапа. Я даже представлять не стала, какому существу она может принадлежать.

– Угу, - донеслось из темноты.

И меня повели по мрачному коридору и скрипучим половицам куда-то вглубь строения. Пока шли, я судорожно соображала, как выбираться из этого рабского притона. То, что это он и есть нет никаких сомнений, иначе зачем меня сюда приволокли? Есть ещё версия, что им нужны органы или кто-то любит поужинать супом из юных барышень. Кто знает. Ни один из вариантов мне не нравится. Силой справиться с этими существами не выйдет - громиле, наверное, даже удар табуреткой по затылку как комариный укус. А зеленомордый вообще непонятный, мало ли, что за мощь он скрывает. Иначе зачем его ко мне приставили?

Самое логичное и эффективное - это подать знак Михе и Соловью, у меня ведь на запястье ятпшка. Надо только освободить руки и поднести яблочко с тарелочкой к лицу. Должны же они когда-нибудь развязать меня? Можно попробовать заклинание «эхо», но для этого тоже нужно распутаться.

Вели меня какими-то катакомбами и вывели к очередной двери. Громила втолкнул меня в комнату со словами:

– Жди.

И захлопнул дверь.

К моей глубочайшей жалости развязывать меня никто не торопился. Горестно вздохнув, я огляделась. Комната, скорее чулан, с одноместной кроватью, окошком, в которое разве что кошка пролезет, так что побег через него отпадает. У кровати стоит ночной горшок, рядом прикроватный столик с графином воды и стаканом.