Там избы ждут на курьих ножках...

— Раскричался, — обиделась Манька. — Нет, чтобы объяснить. Я откуда про оборотней могу знать? Ты вон вечность живешь, а и то не можешь много чего…

— Ну, ладно, — смягчился Дьявол, закрывая тему о своей ограниченной дееспособности. — Вспомни разорванную девочку! И положи себя на ее место! На счету каждого оборотня не одна и не две жертвы. В образе человека он, скорее всего, не примечателен ничем — обычный обыватель с дурным характером. Ты там что-то мычала в уме про золотую середину, так вот, худо-бедно вампиры позволяют оборотням чуть больше, чем человеку. Многие из них понятия не имеют, что оборотни и в полнолуние надо в зверя превращаться. Просто вдруг ни с того ни с сего выйдет наружу ярость — и готов человека разорвать. А если некому остановить, рано или поздно убьет или ограбит. Некоторые утоляют ярость зверя в доме своем, а в люди выйдет, масла масленей. И никогда не выйдет злость на вампира. Все, кто сюда пожалует — придет по зову вампира. Значит, обходиться с ними надо, как с вампиром — а вампир существо безжалостное! Скажи спасибо, что человек для вампира недоразвитое существо, на поесть, на попить. Я, вот, сколько уже пытаюсь озарить Благодетельницу, что там ты идешь, а она лишь усмехается и счастливая. В мыслях ее ты умерла уже, только гадает: по дороге сама собой, Кикимора утопила, или Матушка побаловала себя мясцом! И очень переживает за Его Величество: не дай Бог, кто наложил на тебя руки! Каждый день в личико всматривается, не появился ли там убивец…

— Ну!? — в глазах Маньки отражался только ужас, и никакое понимание не светилось.

— Как ты можешь обезопасить себя в лесу от зверя-вампира? Он анализирует как человек, думает как человек, знает как вампир, и нюх и зрение у него звериные, сравнимые разве что с волчьими.

— Мне с ними договариваться что ли? — не поняла Манька.

— Мань, — голос прозвучал нехорошим признаком. Таким тоном Дьявол с ней разговаривал, когда совсем любви не испытывал. — Никак! Пойми, никак… Оборотни будут охотиться на тебя и в образе зверя, и в образе человека. Уж вампир руки им развяжет… Поэтому надо так окопаться, чтобы нас не смог добыть ни зверь, ни человек. Стань охотником, и вдруг тебе повезет?!

Манька достала из снега ветвь неугасимого полена и взвалила котомку за плечи. И тут же снова провалилась в снег по пояс.

— Ты с ума сошел? — сдавленно, испуганно вскрикнула она, чувствуя, как начинают стучать зубы.

— Я бы так подумал о тебе! — недовольно изрек Дьявол, подставляя руку. — И вампиры искренне воют, когда оборотень прикладывается зубами!

Дьявол вытащил ее и поставил на твердое место, отряхивая снег. Манька с неприязнью оттолкнула его, с ужасом разглядывая. Самые страшные рассказы о Дьяволе подтверждались.

Но Дьявол не собирался сдаваться.

— Сама подумай, почему так много желающих стать во главе, а поставить главу перед фактом удается немногим?

Манька пожала плечами.

— Вампира трудно убить. Но если другой вампир, непременно выше по статусу, решил бесхлопотно убрать конкурента и благословил оборотня — они уходят из жизни, как обычный человек. Оборотень, направляемый вампиром, имеет такую же силу, как вампир, который его ведет. Это кажется, что убийства происходят просто так, потому что ни ты, ни люди не умеют связать нечисть с тем, что происходит на ваших глазах — но у нас, у нечисти, свои порядки. Я-то в курсе! За убийство вампира положено наказание. А если вампира убил оборотень, то вампир как бы ни при чем, он остается в стороне, перекладывая наказание на оборотня — и снова чист! Для вампира оборотень идеальный слуга: не надо кормить, поить, выгуливать три раза в день. Дал денег, и он о себе позаботится. Позвал, и тот ластится у ног. Поэтому в полнолуние вампиры не лезут никуда. Разве что кровушки попить, которую оборотень достал. Полнолуние — час оборотня. Они не люди, а ты страх гонишь от себя!

— За всех положено наказание, просто не всех убийц могут найти! — обижено надулась Манька.

Дьявол рассмеялся.

— Возьми Бабу Ягу, убила не одну сотню человек, кто их ищет? А кто ищет девушек, которые ушли товаром за границу? Кто ищет почку человека, которая вдруг пропала? Кто ищет вампира, который взвалил на человека непосильную ношу, подтолкнув его на самоубийство? Сходи на кладбище, и посмотри — сколько безымянных могил, а раскопаешь — увидишь, сколько людей в одной могиле! Их привозят и сваливают в яму, как мусор. Их много больше, чем крестов над ними. Убийц человека никто не станет искать.

Манька осеклась. Хоть и ненавидела она Дьявола в этот момент, он говорил то, что сама видела. Никто убийц человека не искал, если только явно и свидетелей было столько, что не скроешь уже. Первым делом списывали на самоубийство, не получалось, начинали искать крайнего. Доводили дело до суда, а там оказывалось, что у крайнего железное алиби, о котором забыли упомянуть. Дело отправляли обратно. Органы долго думали, что с этим делом делать — недостаточность улик была на лицо. И пылилось дело до закрытия, или пока убийца сам к органам с покаянием не придет. И такое бывало.

С вампирами — все наоборот.

Откуда у органов только силы брались, чтобы поднять на ноги все государство! Подозрительные признавались даже в том, что о себе не подумали бы. Да так быстро и горячо, что сразу становилось ясно, что преступники тоже люди, и совестливые — много добрых слов звучало в их адрес, когда удивленные родственники и знакомые пытались понять, как оступился человек.

— Ты забываешь, что между тобой и Благодетельницей стоит все народонаселение государства! — напомнил Дьявол. — И оно не будет с тобой церемониться. Или возвращайся назад и умри, или забей насмерть всех, кто приблизится к тебе, пока не одолеют. Достойная была бы смерть!

— Я же не собиралась убивать Благодетельницу, я что — животное?! А других — тем более! А они что?! Согласна, за Кикимору и Бабу Ягу… Устроила самосуд… Но я защищалась! — в отчаянии выкрикнула Манька. — Ведь они даже не люди, а не пойми что!

— Интересно, чем вы отличаетесь от животного? — усмехнулся Дьявол.

— Ну, лапы, хвост, шерсть… — ответила Манька, не вполне понимая, к чему клонит Дьявол.

— Правильно. Лишний волосяной покров отсутствует, руки приспособлены к рыночным взаимоотношениям, хвост вышел в люди… Но принцип выживания тот же. Не имея души, человек хуже животного. Высокоразвит, не спорю. Я предполагал сделать его похожим на себя. И сразу понял — а Бог-то не самое благородное существо, он территорию свою метит! И мучит, и убивает, и продает, и нет угрозы большей, чем Бог, который пришел на твою землю! Обычный человек мечется, когда видит боль, или как другой унижен, но оборотень и вампир не станут истязать себя — они белее снега, сомнение им неведомо.

— Ну… а чем мы тогда отличаемся от животного? От нечисти?

— Было человеку одиноко, и дал ему душу. А не учел, что наложение двух земель, которыми образуется пространство, позволяет человеку мастерски видеть выгоду! Животное территорию глазом зрит, и человек глазом, а того не понимает, что глаз у него четыре. Смотрит человек на огород соседа и в мыслях занимает его территорию. Это не свойство человека — это свойство земли заполнять собой все пределы, которые можно заполнить. Но у человека тормоз есть — другой человек, который болью своей останавливает его, а нечисть ездит без тормозов. Она разобралась в их устройстве и сняла. И я не указ, у вас свое пространство в пространстве, из которого смотрите и уже считаете, сколько поимеете, если подмять меня… Нечисть подсчитывает, человеку ума не достает…

— Мне чужого не надо! — осадила Манька Дьявола.

— Надо. За тем и идешь, — спокойно парировал он. — Потому и приблизилась к нечисти. А сидела бы в сараюшке своей, числилась человеком… Ну, или животным: овца, вол, корова…

— Я за своим иду! — взорвалась она.

— Уже не твое! — усмехнулся Дьявол. — Мешают, значит, оспаривают. Свое никто не помешал бы взять.

— Я не буду… убивать… людей! — гордо произнесла Манька.

— Тогда иди домой! — Дьявол вытащил Маньку и поставил спиной к горам. — Иди-иди, если не можешь ответить мучителю взаимностью!

Избы, которые шли вперед, притаптывая снег в широкую дорогу, заметив, что Дьявол с Манькой препираются, повернулись и приблизились и встали позади Дьявола. И Маньке показалось, что и они отправляют ее назад. С сожалением, но отправляют. Она почувствовала, что сейчас из глаз хлынут слезы.

— Не пойду! — упрямо заявила она, обойдя Дьявола, выбираясь на тропу.

Дьявол приободрился. Избы, потоптавшись, побрели вперед, посчитав, что инцидент исчерпан.

— Тут такая каша намечается, а ты как раз мясная вырезка, — проворчал Дьявол, отряхивая с нее снег. — Нечисть не ты, она с умом дружит. У всех будет своя выгода, одна ты, как зверь в чистом поле. Если кто-нибудь из оборотней сообразит, что ты душа Его Величества, человек-оборотень будет в состоянии осуществить мечту украсить венценосное чело своим призывом, — предупредил он, как будто вопрос о смертельной схватке с оборотнями был решенным. И замолчал, с сочувствием поглядывая на Маньку, которая сама понимала, что соболезнования Дьявола ей очень кстати. Другого случая могло не представиться — по крайне мере теперь знает, что хоть кто-то скорбит по ней. — И древние вампиры будут рады пообщаться с братьями и сестрами. Давненько они не радовались Благодетельницу известиями, — напомнил он. — Их еще не мешает отстегнуть. Хотя бы рты им на время позатыкать…