Там помнят о нас

На „железку“ послали группу. Минерам дали право самим решить этот вопрос, исходя из обстановки.

Вечер. Лес дымился легким туманом. Похолодало. Обычно теплые апрельские дни в тот год часто сменялись довольно прохладными вечерами, а ночью иногда даже прихватывал легкий морозец.

Мощный взрыв прогрохотал перед самым заходом солнца.

— Наша сработала?

— Точно. Она!

— Принимай подарок, герр фюрер! Мы нежадные! — радовались омсбоновцы и поздравляли Друг друга с успехом.

Мы были уверены, что сработала МЗД близ деревни Пекло. После узнали, что на мине подорвался груженый товарный поезд, шедший в сторону Смоленска. Пятнадцать вагонов.

День подходил к концу. Не успел Голохматов преподнести свой „подарок“! Стали беспокоиться о минерах.

— Не стоило посылать ребят, — сказал Бажанов хмуро, не глядя на меня и свертывая уже не первую козью ножку.

— Почему?

— Сработала же та мина, которая предназначалась в качестве „сувенира“. А теперь, после взрыва МЗД у деревни Пекло, зашевелится охрана по всей дороге. Боюсь, что нашим придется туговато.

— Николай не такой парень, чтобы сплоховать. Выкрутится, — сказал я уверенно, а сам вовсе не был ни в чем уверен. Война.

И тут издали донеслись едва слышимые хлопки беспорядочной стрельбы. А вскоре снова загрохотало и покатилось раскатисто над лесом. Я посмотрел на часы. Было 1.45. Мы переглянулись.

— До рассвета еще больше двух часов. Успеют добраться домой, если ничего страшного не случилось, — сказал Бажанов, тоже взглянув на свои часы — Знаешь, Алексей, не могу я привыкнуть к ожиданию. Пока не придут, места себе не нахожу.

Мы вышли из шалаша…

Стало уже светать, когда дозорный окликнул возвращавшихся минеров.

— Ну, как там? — опередил его Бажанов.

— Подарок вручен по назначению, товарищ старший лейтенант!

После мы узнали, что эшелон, подорвавшийся на петарде (петарду использовали как взрыватель), вез военную технику. В составе было и пять цистерн с горючим, цистерны загорелись и взорвались. На обеих колеях железной дороги выгорело много деревянных шпал.

Неудачная разведка

После встречи с местными партизанами мы стали активно использовать их хорошее знание местности — лучших проводников было не сыскать. Вот и сегодня договорились с ними вместе провести разведку железнодорожного моста через протоку, на перегоне Смоленск — Орша. И если удастся, то подорвать его.

Николай Голохматов, Иван Мокропуло, еще двое омсбоновцев и я вышли из лесного лагеря, когда солнце катилось к закату. На обусловленном месте к нам присоединились Мельников — комиссар отряда местных партизан — и два его бойца. Серп луны поднялся уже над лесом. Вскоре перед нами протянулось широкое Минское шоссе. Покрытое росой, оно блестело в лунном свете. По нему изредка проносились мотоциклы, шли легковые автомашины.

— Товарищ комиссар, вот бы махнуть! — горячо шепнул Николай Голохматов, провожая глазами легковушку, и хлопнул рукой по гранате, висевшей на поясе.

— Потерпи. Мост важнее.

Перейдя шоссе, огляделись. „Железка“ была метрах в пятидесяти от нас.

Голохматов и местный партизан, держа в руках длинные палки, двинулись к железной дороге. Их чавкающие шаги по болоту постепенно смолкли. Мы залегли в кустах, тихо переговаривались, терпеливо ждали возвращения разведчиков.

Вдруг сырую тишину ночи нарушили хлопки выстрелов. „Неужели напоролись?.. Операция сорвется!“ — холодом пробежали мурашки по спине.

— Что будем делать, комиссар? — тревожно спросил Мельников.

Я поднял руку.

— За мной. Пошли!

Быстро поползли вдоль полотна в сторону моста, куда ушли наши ребята. Ввязываться в перестрелку пока не было смысла: и себя обнаружишь раньше/времени, и своим не поможешь. А что с ними? Целы ли еще?

И тут донесся шум торопливых шагов.

— Идут! Наши! — облегченно выдохнул Мельников и условно свистнул.

Мы обрадовались благополучному возвращению ребят. Вот они подбежали к нам, легли рядом, тяжело дыша. Затем перекатились на спины, подняли ноги, вылили воду из сапог. Сели.

— Что случилось? Не ранены?

— Все в порядке. На охранника наткнулись: как из-под земли вылез. „Хальт!“ — кричит. Ну, я его палкой! Сами скатились с насыпи, кинулись в протоку, — сообщил Николай. — Там не мост. Две параллельно положенных поперек насыпи трубы диаметром выше моего роста.

— Странно. А на карте мост.

— Карта старая. За это время многое могло измениться.

Чтобы свалить металлическую ферму однопролетного моста, нам хватило бы 15–20 килограммов ВВ, которые мы имели с собой, а для разрушения двух железобетонных труб потребовалось бы несколько сот килограммов взрывчатки. Но откуда их взять?

Время перевалило за полночь. Возвращаться домой с пустыми руками не хотелось. Решили попытаться напасть на автотранспорт противника, только не на Минском шоссе, а на одной из проселочных дорог. Накрылись с Мельниковым плащ-палаткой. Включили карманный фонарь. Развернули карту-пятиверстку.

— Николаич, посмотри-ка повнимательнее и посоветуй, куда нам лучше направиться.

Осмотрев квадрат карты, в котором мы находились, он кашлянул, глянул на меня, потом уверенно указал пальцем на жирную извилистую линию.

— Вот, Иваныч, большак. Видишь, в него вливаются три проселка. Он пересекает район, где во времена строительства шоссе работало несколько песчаных карьеров. Места там давно залиты водой, заболотились.

— Понятно. Ну и что ты предлагаешь?

— По этому большаку они вывозят все награбленное. Гонят реквизированный скот. Уводят наших лошадей…

— Вот как? Идем туда!

Комиссар Мельников хорошо знал район песчаных карьеров. Он привел нас к месту, где большак круто огибал березовую рощицу.

Осмотрелись. Наметили два варианта нападения: первый, когда цель будет двигаться в сторону Минского шоссе. И второй, когда она уходит от шоссе. Справа и слева от засады выдвинули по одному человеку — дозоры. Ждали долго. К утру заметно похолодало. Туман рассеялся. Небо замигало звездами. Ребята жались друг к другу. Кутались в промокшие плащ-палатки, но все равно мерзли. Стуча зубами, тихо разговаривали.

Светлая полоска на востоке ширилась и становилась ярче. Ко мне подошел Иван Мокропуло, бывший в дозоре.