Там, за зорями

Злата сидела на диване в столовой с чашкой мятного чая, который обычно делала себе перед сном, и снова и снова прослушивала те песни, которые записала на диктофон, а теперь уже перебросила и в ноутбук. Разобрав слова, она набрала их в текстовом редакторе и теперь пыталась петь вместе ел старушками. Она отправила ребятам по электронной почте записанный материал и теперь ждала ответа. Самой Злате некоторые песни особенно нравились, и она бы с удовольствием их спела, тем более в новом современном сопровождении…

Все это настолько увлекло Полянскую и несколько отвлекло от того, чем год назад ей только и хотелось заниматься в Горновке. Копии рукописей ее романа еще в марте были отправлены в различные издательства столицы, и ни одно из них пока не дало о себе знать. Да и сама она за эти месяцы не написала ни строчки. Ее настолько поглотило то, чем занимался Блотский, ей так понравилось петь и выступать на сцене, что, будучи натурой увлекающейся, она с головой ушла в это новое и такое волнующее занятие. Нет, это не значило, что писательская деятельность отошла на второй план и стала для нее уже неинтересной, просто только начиная свой литературный путь, она была совершенно не уверена, а будет ли интересно хоть кому-то то, что она пишет? Издательства молчали. А успех на открытых площадках Минска окрылял и вдохновлял, подталкивая к новым свершениям и действиям. Но всерьез Злата все же не связывала с этим каких-то надежд на будущее, понимая, что ее карьера артистки еще более нереальна, чем писательницы.

Когда в окно негромко постучали, Злата вздрогнула и обернулась. Свет в столовой не горел, только из кухни на пол падала желтая полоска, да синее свечение экрана не давало темноте полностью поглотить комнату.

Девушка не могла видеть того, кто был за окном, но ее-то здесь отчетливо могли разглядеть. Отложив ноутбук в сторону, Полянская встала с дивана и отправилась открывать. По тому, как громко стучало в груди сердце, девушка почти не сомневалась, кто предстанет перед ней на крыльце.

Что ж, наверное, это все же должно было случиться. Лучше покончить с этим сейчас, перестать бояться и вздрагивать.

Злата зажгла на веранде свет и повернула ключ в замке. Она ступила на крыльцо и не сразу разглядела в глубине сада темный мужской силуэт. Закрыв за собой дверь, девушка прижалась к ней спиной, чувствуя слабость в коленках. Какую однако власть имел над ней Дорош! Ведь даже сейчас, по прошествии стольких недель, после всех унижений, которым он ее подверг, она стояла и дрожала, снова чувствуя свою слабость и уязвимость.

— Ты даже не спросила, кто стучит? Неужели после того, как Сашку посадили, ты стала так неосторожна и доверчива? — почти весело спросил он. — Мое скромное самомнение не позволяет мне поверить в то, что ты ждала меня!

Злата дернулась, как будто он ударил ее.

— Я предполагала, что ты можешь прийти но зная твое «скромное самолюбие», склонялась к мысли, что ты все же не опустишься до выяснения отношений, — прочистив горло, тихо заговорила она.

— Правильно предполагала. Я не собираюсь выяснять отношения, ты ж знаешь, золотая моя, я никогда этого не делал. К тому же я всегда знал, когда-нибудь все так и будет! Бабульки, небось, в восторге? Они ведь спали и видели тебя замужем за Блотским! — усмехнулся мужчина.

Его голос звучал весело, звонко и беспечно так как звучал всегда, и только в те редкие минуты, когда страсть туманила рассудок, он срывался на хрипотцу и нежность, неприкрытую нежность, заставляющую сердце девушки сжиматься от любви.

— Да, в деревне все рады за нас с Лешей, — медленно сказала она. «Господи, зачем он пришел?» — билось в сознании, но Дорош не спешил раскрывать причину своего визита.

— Вот и я решил зайти в гости и поздравить тебя со столь значимым событием! — он тихо рассмеялся и сделал шаг к крыльцу. — Что ж, мы так и будем стоять здесь? Не пригласишь войти?

Девушка отступила бы, если бы было куда, но за спиной была дверь, отступать было некуда, и постепенно смысл сказанного Виталей стал доходить до нее.

Так значит… Значит, он думает, ничего не изменилось? И все те недели, которые пролегли между ними, и сам факт ее нынешнего положения ничего для него не значит? Неужели для Витали действительно все так просто? А как же быть с той болью, которую он ей причинил? С обидами, простить которые она не могла? Чувствами, по сути так мало значащими для него, и моральными принципами, поступиться которыми Злата не могла? Неужто он думает, что она может так просто шагнуть сейчас в его объятия, изменив Лешке еще до свадьбы, а потом заверять его перед богом и людьми в своей вечной любви и верности? Господи, неужели он столь чудовищно циничен и бессердечен? А ведь было время, когда она верила ему и его любви.

— Нет! — сказала она, и голос ее прозвучал твердо и решительно.

Дрожь, сотрясающая тело, прошла. Руки больше не дрожали, коленки не подкашивались. Выпрямившись, она смело взглянула на него и увидела, как кривятся в усмешке его губы и поблескивают в темноте миндалевидные глаза. Ничто не отразилось на его лице. Ни эмоций, ни чувств. Она не увидела, как в карманах брюк сжались в кулаки его ладони. О, да, Дорош умел изображать хладнокровие и невозмутимость, заставляя поверить окружающих в свою холодность и бездушие. А сейчас меньше всего он хотел, чтобы девушка знала о тех чувствах, которые уже не один день бушевали в его душе.

— Ну, нет, так нет! Настаивать не буду! На свадьбу, надеюсь, пригласишь? А впрочем, я и без приглашения приду! Будет вся деревня, не так ли?

— Я прошу тебя… — вырвалось у нее, и девушка тут же прикусила нижнюю губу.

— Не проси, — жестко перебил ее Виталя. Напускная веселость, которую он изображал перед ней, таяла, уступая место ярости и злости на нее, на себя, на весь мир. — Ни за что не пропущу столь значимое событие! Надеюсь, на водке вы не сэкономите? Хочу выпить за твое счастье с Блотским, как следует!

— Пожалуйста, уходи! — без всяких эмоций в голосе сказала Полянская.

Несколько бесконечно долгих минут они стояли и смотрели друг другу в глаза.

— Счастливо оставаться! — сказал, наконец, он и, презрительно усмехнувшись, повернулся к ней спиной. Раздались его решительные шаги. Хлопнула калитка, и воцарилась тишина.

Злата, не шелохнувшись, смотрела в темноту, которая поглотила его силуэт, и почувствовала вдруг внезапную слабость, опустилась на корточки и закрыла лицо руками. Слезы душили ее, но глаза оставались сухими. Голько в груди что-то росло, отзываясь в сердце болью, мешая дышать.

Глава 37

Дни летели так стремительно, и не замедлить их бег, и не остановить… Жизнь как будто все быстрее кружила их в водовороте событий, а среди всех этих приездов, отъездов, прощаний на вокзалах и долгих телефонных разговоров своим мере дом шла подготовка к свадьбе.

Так уж вышло, практически до самого бракосочетания жених и невеста оставались разделенными сотнями километров. А если Полянская и приезжала в Минск, а она приезжала, рядом всегда был кто-то из Лешкиных друзей, и события, предшествующие ее приезду, имели грандиозно-важное значение. Ребятам и в голову не приходило, что парень и девушка соскучились и хотели бы побыть вдвоем.