Там, за зорями

— Давай! — согласилась девушка.

Они чокнулись и отхлебнули искрящегося вина.

— Леш, — осторожно начала Злата, всматриваясь в его четкий профиль.

Парень устало повернул голову и встретился с ней взглядом, зная наперед, о чем Полянская будет говорить.

— Злат, Маша хорошая девушка. Красивая и умная, но я не люблю ее больше. Знаю, ты сейчас скажешь, она меня любит и я причинил ей боль. Я с тобой соглашусь. Но уж лучше мы расстанемся сейчас, сохранив в памяти лучшее, что было между нами, чем будем мучиться рядом друг с другом и портить себе жизнь вот такими вот омерзительными сценами и, в конце концов, возненавидим друг друга.

— И что же? От твоей любви вообще ничего не осталось? — спросила девушка, которая в свои двадцать три года еще не могла поверить в подобное.

Как же это возможно, когда любишь по-настоящему? Она вспомнила Женьку и улыбнулась. Ей казалось, что она его любит, но его предательство лишь уязвило самолюбие да поколебало уверенность в себе. А потом она встретила Дороша… И оказалось, то, что она испытывала к Женьке, было чем угодно, но только не любовью. А то, что она чувствовала к Витале, было много больше, чем просто любовь… Безумная страсть и невыносимая нежность, дрожь в коленках и огонь в крови, головокружение и трепет в груди. Как может все это исчезнуть? Разве сможет она когда-нибудь это забыть? Она умрет без него…

Она снова вспомнила его темные смеющиеся глаза, грубоватые ладони, смех, и ей очень захотелось его увидеть. Злата тяжело вздохнула.

— Значит, Лешка, Маша не была твоей настоящей и единственной любовью! — медленно и немного грустно произнесла она. — Но ничего! У тебя еще все впереди! Тебе вон на радио уже поклонницы звонят, а что будет, когда ты выйдешь на сцену?

— Ох, и выдумщица же ты, Злата! — улыбнулся парень и как закадычную подружку обнял за плечи.

— Конечно, выдумщица! Я ж писательница, ты разве забыл?

Они засмеялись и налили себе еще шампанского.

На следующий день Злата Полянская уезжала. Лешке нужно было работать, да и ей надо было возвращаться. Парень провожал ее на вокзал. Всю дорогу они о чем-то болтали. Лешка улыбался, но глаза у него были грустными. Девушка это видела. Ей и самой было немного грустно снова расставаться с Блотским. Тем более, еще неизвестно, когда они смогут встретиться опять. У Леши эфиры, а ей скоро тоже выходить на работу. К тому же…

В эти последние минуты на перроне Злата впервые смутно ощутила некую магию в ее общении с парнем. Они были знакомы сравнительно недавно, но Злата интуитивно чувствовала всю глубину того понимания, с которым никто и никогда к ней не относился. Теперь она знала: есть на свете человек, который безоговорочно поддержит и, если надо, защитит от всего на свете. И зря говорят, что настоящая дружба зарождается только в детстве. В ее общении с Лешей все противоречило этому избитому утверждению. Но было в этом общении что-то еще, бессознательное и не до конца понятое, чему сейчас она не могла бы дать название, и только позже ей все станет ясно.

Впрочем, все, что было бесполезным и непонятным, беспричинно тревожащим и не находившим выход, недолго задерживалось в Златиных мыслях. И все же она не могла не признаться самой себе, эти несколько дней, проведенных с Лешкой, были полны света, смеха и тепла. Так много радости и беззаботности в них было. Ни разу ей не взгрустнулось, ничего не опечалило и не омрачило. Ей было с ним так хорошо, как, наверное, бывает только в детстве. Злата долго махала парню из окна вагона, а поезд стучал колесами, набирая обороты, и уносил ее прочь.

В свой родной город девушка приехала поздно вечером. На вокзале ее встретил отец на своих стареньких «Жигулях» и отвез домой. Выспавшись, искупавшись в ванной и неторопливо собравшись, Злата решила ехать в деревню только после обеда.

Автобуса не было, впрочем, ее это мало волновало. День был долгим, и она знала: к вечеру все равно доберется до деревни. Выехав за город, она поймала попутку, доехала до перекрестка, а потом неторопливо побрела по пыльной дороге, петляющей через поля, луга и лес, в Горновку.

Долгий жаркий день клонился к вечеру. Высокий купол неба был прозрачен и чист, только где-то на горизонте собирались кучевые облака. Низко над рожью летали ласточки, обещая дождь, а вдоль дороги клонились к земле васильки. Кругом бесконечный простор и тишина. Ни людей, ни машин… Злата любила этот простор и эту тишину, которая совсем не пугала, скорее, даже наоборот, радовала. Бодро шагая по дороге, она напевала себе под нос веселую песенку и чувствовала, как душа наполняется тихой радостью, а сердце громко стучит в груди. Она возвращалась домой! Да, именно домой! В большой прохладный дом из белого кирпича, под сенью березы и фруктовых деревьев. Туда, где пронзительно пахли лилии в палисаднике, которые она сама этой весной посадила, и зрели яблоки в саду. Где легкий ветерок трепал занавески на окнах, а вечерами в траве сверчки устраивали настоящие концерты.

Злата возвращалась туда, где царили гармония, красота и покой. Где теперь она была не просто сторонней наблюдательницей, нечаянно заглянувшей в другой, совершенно чуждый ей раньше мир, а стала частью его.

И чем ближе она подходила к деревне, тем отчетливее осознавала, как же она соскучилась, как же ей всего этого не хватало. Не хватало и старушек, и Маринки с Машкой, и даже вечно пьяных Масько. И Дороша… Уж неизвестно, с чего это он в последний раз так разговаривал с ней, но он все равно приедет к ней. По-другому и быть не может!

Вот, последний поворот! А за ним уже вековые липы и дом бабы Вали! Тихонько рассмеявшись, Злата сорвалась с места и бросилась бежать. Девушка хотела пойти сразу домой, но все же не смогла удержаться и завернула к Маринке. Ей просто не терпелось узнать последние новости! А за лесом медленно клубилась темная, страшная грозовая туча. Ночью наверняка разразится гроза, но не сейчас.

Девушка отворила калитку и заглянула во двор. Покосившаяся дверь в сенцы, как всегда, была распахнута настежь. В сарае блеяла коза, с которой баба Ариша ни за что не желала расставаться, а с огорода доносился Маринкин голос.

Девушка не стала заходить во двор, боясь нарваться на Сашку. Скандалить с ним и портить себе настроение сейчас совершенно не хотелось. Поэтому она обошла забор и увидела Маринку с дочкой. Маринка полола картошку, а Машка возилась здесь же, в борозде.

— Мариш! — окликнула ее Злата.

Девушка обернулась и расплылась в радостной улыбке.

— Златуль!

— Привет! Ты одна?

— Да! Сашка на заработки отчалил! До осени не будет, если повезет, а там притащится. А ты где пропадала? Я тебе звоню-звоню! Вчера даже бегала к тебе! Думала, случилось чего!

— Да я ведь с Лешкой в Минск ездила! Машка, Полянская присела на корточки перед ребенком и отобрала у нее из рук картофельный листок, который та тянула в рот, — это нельзя! Это гадость!

Порывшись в сумке, она достала оттуда шоколадную конфету и всучила ребенку.

— В последний момент решила поехать, поэтому и не сказала тебе. Ты не знаешь, ягоды в лесу уже есть? Нас с Лешкой баба Валя угощала. Ты видела, как мы с Блотским славно поработали?

— Да, видела! Кстати, не ты одна! А ягоды в лесу еще не очень спелые. Мы вчера с бабой ходили, — сообщила она и, повернув голову, взглянула на наползающие тучи. — Ночь воробьиной будет… — протянула она задумчиво.