Там

– Прямо, как Дункан Маклауд. Ну, что ж, еще один плюсик, - сказал я, косясь на собак.

– Ну, давай. Собирайся, пойдем, прогуляемся. Ты же хотел?
– спросил Гена. Я кивнул, быстро собрался и остановился на пороге, ощупывая карманы и дверь в поисках ключа.

– Ааааа, ключ ищешь? Так нет его. И красть здесь не принято. А если кто и придёт в гости, то вежливо постучится.

Я махнул рукой, и мы выдвинулись. Собаки решили пойти с нами. Правильно, что дома-то сидеть по такой погоде? Пойдем, погуляем. Посмотрим, что это за Мидлтон такой? Мы шли по широкой улице. Дома на ней были точно, как игрушечные. Я вспомнил городки на Рейне, в Германии. Очень похоже. Людей на улице было мало, но все они были нарядные и, какие-то, ну, очень правильные и вылизанные. Детей было не много, но они, все-таки, были и я поинтересовался у ребят:

– А вот… дети. Их же должно быть много? Ведь чистые же души?

– Это те дети, у которых есть родители. Остальные находятся в разных городах на попечении у соответствующих организаций, которые ими занимаются.

– Да, наверное, этим организациям не позавидуешь – дети то никогда не вырастут?

– Верно, но сотрудниками этих организаций знаешь, кто работает? Да именно те, кто бросил своих детей, или, еще хуже, лишил жизни. Вот теперь они всю свою неземную жизнь, а она, ой, какая длинная, будут ухаживать за маленькими детьми. Вот такое наказание. Точно, не позавидуешь.

– А вот, кстати, мое заведение, где мы играем с ребятами в ансамбле, - Гена показал на некий летний театр. Театр, а точнее, сцена с куполом были в стиле 50-х, но довольно милые, с резными длинными скамьями с изогнутыми чугунными основаниями и перилами. Перед сценой располагалась довольно большая танцплощадка. Собственно, танцевать можно было и вокруг театра, между вековых дубов, красивых кленов и вязов, обрамляющих театр.

– Красиво, - задумчиво протянул я.

– Что-то мне вое настроение не нравится, - сказал Гена. – Как бы нам тебя развеселить? Надо бы тебе с кем-нибудь еще познакомиться, - хитро улыбнулся он.

Я не знал, что на это ответить, поэтому, просто пожал плечами. Мне стало тоскливо. По земле. А точнее, не столько по земле (здесь все было, в принципе, то же), а по жене, знакомым, работе, в конце концов. Начали бередить разные воспоминания. Господи, как же так получилось? Где и почему? Ведь я же не умирал! Меня никто не убил, я даже не болел? Видимо, Гена каким-то образом прочел мои мысли. И вообще, мне все время кажется, что все они действительно умеют читать чужие мысли. Тогда, почему же я не могу? Наверное, это дается со временем.

– Этого тебе никто не скажет. Так что, можешь об этом не переживать. Да, и есть ли о чем? Ничего уже не изменишь, а то, что было в земной жизни нужно отфильтровать и понять, что изо всей информации может понадобиться тебе в этой. Так, ребята, я вас вынужден покинуть, вы уж меня извините. Дела. Алинка, я вечером дома. Гена, а с тобой я пока распрощаюсь, поскольку не знаю, когда мы увидимся в следующий раз. Просто мы с Алиной выполняли роль проводников и твоих помощников на первых порах, а потом – ты уж сам. Я не сомневаюсь, что мы еще встретимся. Кстати, будем чаще общаться по скайпу. У тебя дома есть планшет. Никакого пароля. Просто включи его и скажи: Гена Католицкий. Он сразу со мной соединит, где бы я ни был. А роль планшета у всех играют наши реинкарнаторы. Скоро, наверное, и тебе его дадут, так что, будешь супермобильным! Всем пока! – Гена махнул рукой и зашагал в обратном направлении.

Мы с Алиной зашагали дальше. Город был действительно очень зеленым и светлым. Практически ничто не отличало его от обычного западного городка. Ни люди, ни кошки и собаки. Только, повсюду была идеальная чистота, и напрочь отсутствовали рестораны, кафе и отели. Вместо них на открытом воздухе располагались столики со стульями и креслами под сенью огромных вязов, на которых красовались вазы с цветами необычайной красоты. Люди сидели и, не столько разговаривали друг с другом, сколько любовались цветами, и на лицах их было какое-то

безмятежное отрешение.

– Пойдем к озеру, там хорошо, - предложила Алина и мы направились по тенистой платановой аллее в сторону, с которой доносилась некая свежесть и пробивался запах воды. Наконец мы дошли до весьма симпатичного озера. По гаревым дорожкам неспешно бродили люди, наслаждаясь солнцем и приятной свежестью, идущей от воды. Мы присели на лавочку рядом с водой и Алина начала разговор.

– Ты знаешь, я здесь уже привыкла. Сначала тоже, как и ты, тосковала, потом встретила Гену и мы стали жить вместе. Здесь это не запрещается. Даже наоборот. Нет, это не грех, если люди живут вместе. Конечно же, здесь есть церкви, но обвенчаться здесь, как и расписаться, невозможно. Люди, близкие по духу, здесь обязательно встречаются. Рано или поздно. Вижу, ты хочешь спросить по поводу секса? Тут все нормально. Как у людей, - усмехнулась она. Родить, конечно, не родишь, но, если уж очень хочется и посчитают возможным наставники, можно взять и ребенка. Одно плохо – оно не растет, не умнеет, не учится. А игрушку я не хочу. Некоторые просто не могут без детей и усыновляют по нескольку. С другой стороны, к нему тоже привыкаешь, все практически одно и то же. Главное – не попасть в Даун или Айд-Таун или что-то в этом роде. Я, конечно, там не была, но рассказывают много всего. Понимаешь, если человек был подлецом, хамом и уродом, там ему самое место. Эти города населены и насильниками, и убийцами, и ворами. Короче, всякими отбросами общества. Вот, ты спрашиваешь, откуда здесь дома, улицы, деревья, и вообще, все, что нужно для жизни? Вот в этих-то городах эти «бывшие» все и производят. Работают по изготовлению и производству всего-всего. Домов, кирпича, одежды, зубной пасты и табуреток. И так без конца, но с маленькой надеждой на искупление своих грехов, может, лет через сто. А может, и через двести. А может, и никогда. Это жуткое мучение. А если постоянно ковать железо? Или работать в каменоломне, укладывать асфальт? Хорошо ее, что сортиры тут чистить не надо. Вот из этого контингента и состоит вся обслуга. Это те, кому удалось многолетним и ударным трудом попасть хотя бы, в обслугу. Они этим очень дорожат и страшно боятся попасть обратно. Так что, лучше или же совсем не грешить, а уж, если и грешил при жизни, то вымолить у Господа прощения еще на земле. Те, кто это понял, сейчас живут не так уж и плохо. Да, вот еще. Вся живность, если она была домашняя, ждет своих хозяев. И именно там, куда хозяин попадет. Вот твоим повезло. У них все хорошо, они спокойны и довольны жизнью. А иным приходится жить там.- Алина показала пальцем вниз. – Именно там и находятся подобные города. Однако попасть туда можно и отсюда. Стоит только согрешить пару раз по крупному, и ты уже сталевар! Или заборостроитель. Поэтому, прежде чем что-либо делать, сначала подумай. В принципе, ничего нового. На земле нам прививали те же принципы, только вот мы к ним не прислушивались и делали то, что считали нужным. А самые тупые и безголовые вообще в Бога не верили. Зато сейчас все встало на свои места. Вот оно, царствие небесное, о котором мы так часто упоминали на земле! – Алина развела руки, как бы охватывая все это безмятежное великолепие.

Внезапно, что-то щелкнуло на ее мониторе, Алина посмотрела на него, глаза ее загорелись счастьем и сумасшедшим огоньком.

– Ну вот! Вот! – Она тыкала пальцем в монитор.- Совпало! Наконец-то! Эх, жаль, с Геной не попрощалась. Но ты ему все расскажи! Господи, спасибо тебе! Хоть бы в человека, хоть бы в человека! – запричитала она, глядя в светлое лазурное небо.

Я посмотрел вверх. В небе появилась звезда. Она быстро увеличивалась в размерах и становилась все ярче и ярче! Наконец, достигнув размеров шара, она начала медленно спускаться и остановилась прямо над головой Алины.

– Прощай,- сказала она. Свет звезды полностью поглотил ее и в одно мгновение она исчезла. Шар стал быстро подниматься в воздух и через несколько секунд исчез из вида. Интересно, кем она будет на земле, на которую она так стремилась? Хорошо бы, человеком. Хорошим. Да, оказывается, быть хорошим человеком и не просто, и почетно, и выгодно. Знать бы раньше, что тут все так строго… А я-то думал, что сам многогрешный. Знать, и без меня реальных грешников пруд пруди. Вот как все оборачивается! Вот, где расплата за грехи земные! И расплата-то вполне реальная, но очень жесткая. Не на сковородах, конечно, жарят, и не в котлах, но, если пояснить иносказательно, то где-то это так и есть! Если не хуже. Я задумчиво брел вокруг озера, собаки лениво ползли за мной следом. Так прошло довольно долго времени. А я все шел и думал, шел и думал. Обо всем. О жизни прежней, настоящей, о том, кто остался на земле и что бы я им мог сказать, если бы мог докричаться. Да и вряд ли кто-то воспринял бы мои слова адекватно. Посмеялись бы, не поверили. А зря!

С этими невеселыми думами я добрел до очередной скамейки и присел на нее, ничего не замечая вокруг. Мир, как бы, сжался вокруг меня, я остался один, в безвоздушном пространстве, мне не хватало воздуха, человека, с которым я бы мог поделиться своими мыслями и задать бесконечные вопросы. Внезапно, я увидел, что я не один. На другом конце скамейки сидела миловидная дама с книгой в руке. Странно, когда я сел, ее здесь не было. Откуда же она взялась? И людей-то совсем нет. Не в силах объяснить это, я оставил борьбу с собственными мыслями и предположениями и сконцентрировал внимание на незнакомке, насколько это было прилично. Чувствую мой взгляд, она также повернула ко мне голову:

– Какие у вас красивые собаки. Какие благородные и интеллигентные!

При этих словах, Юкон поднял свою голову, понимая, что речь идет о них, гордо ее задрал и показал свой безупречный профиль, кося одним глазом на реакцию дамы. Куда уж там, красавец! Нимба только не хватает.

– Ой, а вот этот, белый, - воскликнула дама, - просто само очарование! А какая шелковая шерсть!

Тут уж Юкон не выдержал, подгреб свои костыли, с трудом встал и подполз к даме. Так погладила его по голове и продолжала нахваливать. Тут, разумеется, не выдержал и Каштан, встав в очередь за похвалами. Правда, через несколько минут незнакомка собакам уже была не интересна и они, не выказывая ей более никакого внимания, отошли в сторону и, со вздохом, как и полагается старичкам, увалились на траву. Дама весело рассеялась. Я пристальнее рассмотрел ее. На вид, лет 35 – 37, миловидное лицо, каштановый волос в короткой стрижке, довольно стройная, среднего роста. В легком цветастом платье, босоножках на среднем каблучке. Похоже, в прошлой жизни была либо учительницей, либо офисным клерком. Не без привлекательности, но и без чрезмерной яркости. Лоб и серые глаза подсказывают, что не глупа, но и, кажысь, без булыжника за пазухой. Одним слово, как сказал бы мой отец, рядовая.