Тамплиеры
Шрифт:
Как мы уже знаем, весьма теплый прием тамплиерам оказал английский король Генрих I, после смерти которого они разместили свою штаб-квартиру в церковном приходе Святого Андрея в Холборне, у северной оконечности современной Ченсери-лейн. Самые крупные земельные пожертвования тамплиерам достались в графствах Линкольншир и Йоркшир. Эти наделы отличались большими размерами, поэтому более мелкие участки обычно отдавались в субаренду, а сами тамплиеры управляли только крупными имениями (прецепториями). В Йоркшире и в Линкольншире орден, следуя примеру Цистерцианского аббатства, разводил овец и продавал шерсть фландрским ткачам, что приносило немалый доход. Неизвестно, понимали ли это сами основатели ордена, однако практически с самого начала большая часть доходов, получаемых тамплиерами – впрочем, как и госпитальерами, – использовалась для обустройства самих имений: большинство вступавших в орден западноевропейцев стремились вовсе не к воинской службе, а
Однако в отличие от церковных пожертвований, которые направлялись конкретному монастырю, дары, предназначенные ордену тамплиеров, передавались в Тампль – его штаб-квартиру в Лондоне. Весьма солидные размеры этих даров предполагалось использовать для обустройства и комплектования бедного рыцарского братства. Первое время среди жертвователей не существовало особых разногласий на национальной почве, поскольку ими двигали те же благочестивые мотивы, что и в отношении обычных монастырей. Например, в епископстве Хенсли (графство Северный Йоркшир в Англии) норманнский барон Вальтер Леспек пожаловал тамплиерам двенадцать гектаров земли; одновременно он передал Клервоскому монастырю прибрежный участок земли на реке Рай, неподалеку от своего замка (монахи назвали новый монастырь Риволи). Еще один мелкий феодал, чье поместье располагалось вблизи Стоунгрей-ва (поселка, где провел детство автор этой книги), передал ордену свои владения за символическую арендную плату в сорок пенсов. Позднее этот самый феодал попал в плен к сарацинам во время одного из крестовых походов.
В континентальной Европе крупные вклады поступали в первую очередь от князей, хорошо осведомленных о нуждах заморских территорий, – Альфонсо-Жордана, графа Тулуз-ского, сына Раймунда и сводного брата Бертрана, графа Триполи, – а также от тех, кто ранее участвовал в сражениях с мусульманами на Иберийском полуострове. Правивший Арагоном король Альфонсо I, прозванный за отвагу и воинственность Бойцом, был жестким сторонником христианской Реконкисты и поэтому еще в 1130 году даровал тамплиерам соответствующие привилегии. Нетрудно сообразить, что Альфонсо не столько сам собирался помочь рыцарям Храма, сколько рассчитывал на поддержку тамплиеров. В определенной степени арагонский король предвосхитил возникновение ордена тамплиеров их идеи, организовав у себя в королевстве подобные братства рыцарей для борьбы с маврами. Хотя устав таких общин чаще базировался на строгом уставе цистерцианцев, но были и отхождения от него – например, в члены ордена Сантьяго соседнего королевства Леон принимались и женатые мужчины; им даже разрешалось спать со своими женами.
Главное преимущество военно-монашеских орденов Альфонс видел в том, что благодаря им вновь отвоеванные у мусульман территории оставались под его личным контролем, а не переходили баронам.
Первоочередные интересы тамплиеров были связаны со Святой землей, а посему они неохотно шли на открытие второго антиисламского фронта; однако выбраться из крепких объятий католических монархов в Иберии оказалось делом нелегким. Чтобы заручиться их поддержкой, португальская графиня Тереза обещала подарить тамплиерам хорошо укрепленный замок в Сауре. А в 1134 году граф Барселонский Раймунд Беренгуер IV вместе со своими вассалами на целый год поступил на службу к тамплиерам. Одновременно он издал указ, выводивший рыцарей из-под юрисдикции светских судов.
Таким образом, в Реконкисту оказался вовлеченным уже второй рыцарский орден, основанный на Святой земле. Первым был орден госпитальеров святого Иоанна, или иоаннитов, созданный на основе госпиталя святой Марии Латинской с целью организации приюта и защиты богомольцев. Еще накануне 1-го Крестового похода этот монастырь основали в Иерусалиме итальянские купцы из города Амальфи, обладавшие в то время монополией на торговлю со странами Леванта. Подобно первым тамплиерам и в соответствии с канонами церкви Гроба Господня, госпитальеры строго соблюдали устав преподобного Августина из Гиппона, построив странноприимный дом в том самом месте, где ангел возвестил о появлении святого Иоанна Крестителя.
Создание этого монашеского ордена во главе с братом Жераром было одобрено папской буллой 1113 года. После взятия Иерусалима в 1099 году – за свое благочестие, а также за высокую компетенцию «самых умелых квартирьеров, с которыми приходилось сталкиваться крестоносцам», – госпитальеры не раз удостаивались крупных даров от Готфрида Бульонского, его наследников на королевском троне и других знатных европейцев, узнавших от возвращавшихся с Ближнего Востока солдат и паломников об их самоотверженности. К моменту официального признания в 1113 году госпитальеры располагали в Европе целой сетью странноприимных домов, где находили приют мно-гочисленные паломники, направлявшиеся в Святую
землю.Брата Жерара, скончавшегося в 1120 году, по традиции сменил Раймунд де Монтейльский, франкский рыцарь, осевший в Иерусалиме по окончании 1-го Крестового похода. Как и Гуго де Пейн, он понимал, что для защиты паломников необходимы надежные вооруженные формирования. И хотя госпитальеры никогда не отказывались от своей главной задачи – защиты паломников, а также «всех сирых и убогих», – их братство фактически превратилось в духовно-рыцарский орден. В 1128 году, когда Гуго де Пейн был в Европе, госпитальеры во главе с Рай-мундом Монтейльским сопровождали короля Балдуина II в походе крестоносцев на мусульманский Аскалон.
Оба рыцарских ордена развивались бок о бок: управленческая структура, созданная тамплиерами в Европе, основывалась на опыте госпитальерских командорств; в то же время Устав храмовников, принятый на Соборе в Труа, и мощная идеологическая поддержка со стороны Бернарда Клервоско-го способствовали быстрому превращению ордена госпита-льеров в военизированное монашеское братство. Госпитальеры выбрали более мягкий вариант устава, приписываемого Блаженному Августину, но позаимствовали у тамплиеров титул магистра для своих вождей. Их главная резиденция в храме Гроба Господня вскоре соединилась с монастырем Святой Анны, который располагал огромным залом, где могли разместиться до двух тысяч паломников и несколько сот рыцарей, – «зданием столь величественным и удивительным по красоте, что его стоило увидеть хотя бы раз».
Король Альфонсо I Арагонский, обладавший грозной славой «молота мавров», был бездетным, а его брак с Ураккой Кастильской был расторгнут в 1114 году. Из-за отсутствия наследников он вынужден был принять меры, чтобы предотвратить распад королевства после своей смерти, и потому в октябре 1131 года Альфонсо подписал завещание, передав свои владения храму Гроба Господня в Иерусалиме и двум рыцарским орденам – госпитальеров и тамплиеров. Как писал Джонатан Смит, «этим трем я передаю все мое королевство… все свои земельные владения, а также всю власть – духовную и светскую – над епископами, аббатами, монахами, магнатами, рыцарями, горожанами, крестьянами и торговцами, мужчинами и женщинами, детьми и взрослыми, большими и малыми, богатыми и бедными, а также сарацинами и евреями, со всеми законными правами, которые я унаследовал от отца».
Точные мотивы такого неожиданного поступка остаются неясными, но после смерти Альфонсо I, последовавшей в 1134 году, это завещание было оставлено без внимания, несмотря на настойчивые усилия папы Иннокентия II, и никто из трех наследников не смог вступить в законные права. Однако спустя десять лет удалось достигнуть согласия по этому спорному вопросу с Раймундом Беренгуером Барселонским, и тамплиеры в качестве компенсации за обещанные земельные владения получили полдюжины крепостей, право на «десятую часть королевских доходов, освобождение от некоторых податей и пятую часть всех территорий, отвоеванных у мавров». Таким образом, несмотря на первоначальное нежелание активно участвовать в Реконкисте, орден бедных рыцарей Храма превратился в одну из главных сил по вытеснению мусульман с Иберийского полуострова.
Вооруженное участие ордена тамплиеров уже в 1144 году в борьбе на испанском фронте показало, что он быстро укрепляется и растет численно. Разумеется, имелись разные причины их участия в этой кампании, однако не стоит недооценивать и религиозное рвение монахов-рыцарей. И если раньше большинство историков оценивали крестовые походы лишь как формальный повод для грабежей и насилия, то сейчас многие из них ставят на первое место мотивы церковного покаяния. «Осуществление крестоносцами своей миссии… требовало больших расходов и финансовых вливаний, и нагрузка на семью многократно возрастала, когда в поход отправлялось сразу несколько ее членов» (Дж. Райли-Смит). То же самое справедливо и в отношении тамплиеров: «Рыцарям, желавшим присоединиться к ордену, полагалось самостоятельно обеспечивать себя одеждой и амуницией». И бремя этих расходов чаще всего несли родственники и друзья. Нередко пожертвования вносились самими рыцарями. Так, Гуго де Пейн и Готфрид де Сен-Омер удостоились высоких похвал за внесение в орденскую казну своего имущества. А Гуго Бурбутон из Северного Прованса, присоединившийся к тамплиерам в 1139 году, на деньги, вырученные от продажи владений, основал командорство, которое остается одним из самых богатых и поныне. По его словам, он поступил так в соответствии с заповедью Христа, приведенной в Евангелии от Матфея: «если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее». Шестью годами позднее по стопам отца последовал и его сын Никола, передавший ордену все имущество, кроме единственной овцы, которую оставил матери. Он заявил: «…Вручаю себя недостойного рыцарству Христа и Храма, обязуясь быть покорным слугой и братом все оставшиеся дни моей земной жизни, надеясь заслужить отпущение грехов моих и обрести жизнь вечную».