Тамплиеры
Шрифт:
К тому моменту вопрос наследования в латинских королевствах уже был решен, и Амальрика сменил на троне его сын от первой жены, Агнессы де Куртине, Балдуин IV. Тринадцатилетний наследник страдал проказой – болезнью, которая, по мнению части церковников, была послана Богом в наказание за женитьбу Амальрика на двоюродной сестре. До достижения Балдуином совершеннолетия регентом был избран граф Триполи Раймунд III, приходившийся новому королю двоюродным братом.
А вот после смерти Нуреддина возникли весьма острые споры между правителями Дамаска, Мосула, Алеппо и Каира за право стать опекуном его сына и наследника, Малика ас-Сали- ха Измаила, которому исполнилось всего одиннадцать лет. За годы своего правления Нуреддин убедительно продемонстрировал всем эмиратам, которые прежде непрерывно враждовали между собой, что мусульмане вполне способны объединиться в борьбе против франкских завоевателей. Более того, он придал своей политике отчетливую идеологическую
Единственным человеком, поддержавшим такое духовно-политическое единство, оказался не кто-либо из законных на следников Нуреддина, а сын курдского вельможи, спасшего в свое время жизнь отцу Нуреддина, Зенги, при переправе через реку Тигр после поражения от войск багдадского халифа в 1143 году. Этого полководца звали Аюб. Вместе со своим братом Ширку, сорвавшим все попытки короля Амальрика покорить Египет, он входил в число наиболее приближенных советником Нуреддина. В этих военных операциях участвовал и его энергичный племянник Ширку Салах ад-Дин Юсуф (Саладин). Именно он нанес решительный удар по Фатимидам в Каире, добившись духовного объединения египетских мусульман с багдадским халифом. Став единоличным правителем Египта, он проводил независимую политику, нередко расходившуюся со взглядами самого Нуреддина.
Как при жизни, так и после смерти Саладина мусульмане и христиане считали его образцом смелости и великодушия. Дошедшие до Европы легенды о его необычайной щед-рости – например, о том, как он одарил мехами христианских пленников, чтобы те не замерзли в дамасских тюрьмах, или как при захвате замка Керак, где в то время проходило венчание Онфруа Торонского и принцессы Изабеллы, приказал воинам не трогать башню, где проходила свадебная церемония, – особенно потрясли христиан-европейцев, привыкших к тому, что исламских врагов было принято изображать настоящими исчадиями ада.
Отличавшийся набожностью, скромностью и милосердием, Саладин тем не менее был строгим правителем и талантливым полководцем. По словам современников, он был небольшого роста, круглолицый, черноволосый и темноглазый. Как и большинство представителей исламской элиты, он был культурным и образованным человеком, отлично владел копьем и мечом. В молодости его больше интересовали богословские проблемы, а не военное дело. Без сомнения, его упорная борьба с католиками была вызвана прежде всего религиозной одержимостью, а не просто убеждением, основанным на опыте Зенги и Нуреддина, что разрозненные мусульманские государства можно объединить только под знаменем священного джихада.
Но удержать объединенное мусульманское сообщество на высоком духовном уровне было не так легко: Саладин нуждался в покровительстве Нуреддина, суверена своего отца и багдадского халифа. Даже после того как Саладин доказал свою твердую приверженность идеям ислама и возглавил борьбу мелких мусульманских государств с латинянами, многие продолжали считать его узурпатором. И не зря. Как мы увидим в дальнейшем, даже его знаменитое великодушие нередко являлось тонко рассчитанным политическим приемом. Когда же политика диктовала более жесткие правила поведения, он становился безжалостен: в Каире, например, приказал распять своих шиитских оппонентов, да и вообще в массовом порядке применял казни и пытки захваченных пленников. Хотя внешне он с уважением относился к франкским рыцарям, нередко даже восхищался их кодексом поведения и был весьма любезен с христианскими принцами и королями, однако на самом деле испытывал неизбывную ненависть к военным орденам.
Пытаясь помешать Саладину обрести абсолютную власть после смерти Нуреддина, его противники из тактических соображений часто шли на союз с латинянами. Так, правитель Алеппо уговаривал графа Раймунда Триполитанского, представлявшего интересы короля Балдуина IV, напасть на город Хомс, обещая взамен отпустить за выкуп пленных христиан – среди них французского рыцаря Рено де Шатильона, женатого на принцессе Констанции Антиохийской: его свобода оценивалась в 120 тысяч золотых динаров.
Если бы можно было предвидеть будущее, то граф Раймунд предпочел бы оставить этого слона-отшельника в алеппской башне. Ведь Рено к тому моменту был уже правителем без владений: супруга умерла спустя два года после того, как ее красавец муженек попал в плен – похоже, по причине безутешной любви, – и Антиохией управлял ее сын от первого мужа, Раймунда Пуатье. Однако Рено – вовсе не рядовой наемный рыцарь: его дочь Агнесса была венгерской королевой, а падчерица Мария – императрицей Византии. Позднее он женился на одной из богатейших наследниц королевства – Стефании де Милли, став крупным землевладельцем в долине Хеврона и к востоку от реки Иордан.
Одним из последствий смерти Нуреддина и возникшей в результате смуты явилось ослабление установленного им
контроля над турками-сельджуками. В 1176 году их султан Клыч-Арслан II (Львиная Сабля) открыто выступил против Византии. Войска, которые послал против него император Мануил, были разбиты турками в Месопотамии. Это поражение оказалось не менее тяжелым, чем случившееся в 1071 году под Манцикертом, которое стало причиной 1-го Крестового похода. В результате Анатолия навсегда была захвачена турками, резко ослабло влияние Византии на события в Сирии, а франки оказались предоставленными самим себе.Обстоятельства еще сильнее усугубились из-за внутренних раздоров, потрясших Иерусалимское королевство. Обладая достаточной выдержкой и настойчивостью, король Балдуин IV все-таки не мог стать по-настоящему сильным правителем, поскольку страдал проказой. До совершеннолетия его регентом был ближайший родственник по мужской линии граф Триполи Раймунд III – искушенный и осторожный политик, который после многолетнего пребывания в плену у мусульман говорил по-арабски и хорошо знал психологию своих врагов Он опирался на поддержку самых знатных родов Иерусалимского королевства и ордена госпитальеров, но конфликтовал с тамплиерами и недавно прибывшими в Палестину рыцарями во главе с Рено де Шатильоном, которому не терпелось начать активные военные действия для завоевания новых земель.
Хотя было много разговоров касательно возможной помощи с Запада – речь шла о новом крестовом походе под предводительством французского короля Людовика VII и английского монарха Генриха II, недавно женившегося на бывшей супруге Людовика Элеоноре Аквитанской, – единенным принцем, отправившимся в Святую землю, стая Филипп, граф Фландрский, который к тому же настаивал, что является всего лишь паломником, а не крестоносцем.
Воспользовавшись разногласиями среди франкских вождей, Саладин повел войска через Синайскую пустыню к принадлежавшей тамплиерам крепости Газа. Тамплиеры подтянули туда свой отряд, но Саладин обошел Газу стороной и осадил другой город, Аскалон. Им навстречу выступила армия латинян во главе с семнадцатилетним Балдуином IV. Хотя ему удалось добраться до Аскалона раньше Саладина, тот быстро сообразил, что Иерусалим в этот момент практически беззащитен, и, оставив небольшой отряд, чтобы задержать Балдуина, быстрым маршем направился к Священному городу. Поняв, что его пытаются перехитрить, Балдуин объединился с отрядом тамплиеров из Газы и бросился за армией Саладина. Ему удалось настичь турок 25 ноября 1177 года у Монгисара, между Иерусалимом и побережьем. Не ожидавший такого маневра от юного франкского короля, Саладин обратился в бегство, а его разбитая армия в панике отступала до самого Египта.
Но эта триумфальная победа помешала франкам реально оценить свои силы. Латинские летописи утверждают, что армией франков командовал сам Балдуин, однако мусульманские историки настаивают, что на самом деле войсками командовал опытный Рено де Шатильон, сражавшийся с небывалой отвагой и заметно укрепивший этой победой свой престиж.
Не имея достаточных людских ресурсов, чтобы развить достигнутый успех, король Балдуин IV ограничился укреплением границы с дамасскими владениями, построив крепость на реке Иордан – в местечке под названием Брод Иакова: согласно Книге Бытия, именно здесь библейский Иаков боролся с ангелом. Это стратегическое укрепление позволяло держать под контролем не только путь от средиземноморского побережья до Дамаска, но и плодородную долину, которая издавна находилась в совместном пользовании христиан и мусульман. По достигнутой договоренности этот район имел статус демилитаризованной зоны. Однако, уступив мощному давлению тамплиеров и воспользовавшись разногласиями среди членов семьи Саладина, Балдуин воздвиг здесь мощный форпост.
Летом 1173 года войска Саладина осадили эту крепость; Балдуин отправился на помощь осажденным, призвав под свои знамена графа Триполи Раймунда и тамплиеров во главе с Одоном Сент-Аманским, и уже в июне отряд латинян вступил в столкновение с армией Саладина. Тамплиеры с ходу атаковали турок, но были отбиты. Многие из них сумели переправиться через реку Литания и нашли убежище в крепости Бофор, однако немало тамплиеров погибло, а Великий магистр Одон де Сент-Аман был захвачен в плен.
Через год Одон скончался в заключении – глава ордена был слишком горд и не мог согласиться, чтобы его обменяли на какого-нибудь мусульманина, находившегося в плену у христиан. Летописец Вильгельм Тирский, чей брат погиб в той самой стычке, обвинял Одона в высокомерии (кстати, это была отличительная черта рыцарей-храмовников): его действия «диктовались духом гордыни, которой в нем было с избытком», это был «никчемный человек, заносчивый и надменный, с раздувающимися от ярости ноздрями, не испытывавший страха перед Богом и презиравший людей». Одон – яркий пример рыцаря, создавшего себе имя в светской среде и только затем присоединившегося к ордену. Но им двигали не религиозные чувства, а стремление с помощью такого обходного маневра подняться и высшие круги светской власти над всем христианским миром.