Танцевать под дождём

– А кто автор этого великолепия? – поправив очки в толстой чёрной оправе, он медленно листал страницы с выражением крайнего одобрения на лице.

– Понятия не имею! Может это какая-то ошибка?.. Но тут моя фамилия, и титульный лист оформлен как положено. Мистика какая-то…

– На мистику в нашем деле ссылаться нельзя, – деловито оборвал меня Миша. – Давай-ка вспомним, когда и кому ты могла рассказывать о том, что у тебя проблемы с Лавровой и ты никак не можешь приступить к своей научной работе?

– Практически никому.

– Ты, наверное, хотела сказать «теоретически никому». А практически? – пытал меня Миша.

– Ладно, доктор, есть у меня одна догадка. Сейчас я вам всё расскажу…

Дело в том, что ещё месяц назад совершенно случайно по дороге домой я познакомилась с мужчиной: высокий брюнет, широкоплечий, подтянутый, воспитанный – он обратился ко мне у метро и попросил о помощи, уверяя, что отнимет у меня не больше пяти минут. До этого, обычно, ко мне на улице приставали только алкоголики, бомжи и религиозные фанатики, но типаж моего нового знакомого сразу отмёл все сомнения. Я поняла, что на сей раз меня не будут агитировать присоединиться к какой-нибудь секте и не потребуют мелочь на опохмел. Молодой человек, одетый в строгий чёрный костюм с галстуком, благоухал дорогим парфюмом, его белая рубашка была идеально выглажена, волосы аккуратно уложены, а обувь – до блеска начищена. Мягкие черты гладковыбритого лица с ходу располагали к себе, эффект окончательно подкрепляли тёплые карие глаза, изливающие в мир доброту и тотальное спокойствие. Подумав, что у него могло случиться что-то серьёзное, требующее оказания первой медицинской помощи, я великодушно согласилась. К моему удивлению, после этих слов он провёл меня в цветочный магазин, рядом с которым мы стояли, и сказал озадачено:

– Понимаете… как вас зовут?

– Анна.

– Понимаете, Анна. Я хотел бы приобрести букет для человека, который мне очень нравится, но совсем не знаю, что выбрать, чтобы угодить. Может, вы мне что-то посоветуете?

– Как я могу советовать в такой ситуации. Все люди разные, вкусы разные. Вам лучше как-то завуалировано спросить об этом ту, кому собираетесь подарить эти цветы.

– Это замечательный совет, я тоже так поступил бы, – мягко ответил он. – А вот вам нравятся розы?

– Розы да, нравятся.

– А какого цвета?

– Ну, только не белые и не чайные. Ярко-розовые тоже так себе. Вот эти, алые, очень даже красивые и тем более самые свежие, – из вежливости ответила я, понимая, что иначе он от меня не отцепится. – Думаю, вашей девушке они понравятся.

– Знаете, наши с вами вкусы тут совпадают. Мне тоже именно эти сразу приглянулись. А упаковку вы какую порекомендовали бы?

– Упаковку лично я вообще не люблю. Мне кажется, что розы красивы сами по себе, без обёрток. Или, в крайнем случае, в коричневую бумагу завернуть. Сейчас это модно.

– Девушка, а у вас есть коричневая бумага? Есть? Отлично. Заверните мне эти, алые. Сколько штук? Да все и заверните, сколько есть, нечётное количество.

Глядя, как пластиковая карта чиркает по кассе, я поймала себя на несмелом чувстве зависти к этой девушке, которая сегодня получит в подарок такой шикарный букет. Моя эмоция была вполне оправдана: на протяжении последних, только вдумайтесь, четырёх лет мне не подарили ни единого цветочка, и неудивительно, потому что вот уже четыре года я ни с кем не встречалась. Сначала я переживала по поводу болезненного расставания, которое настигло меня на втором курсе, а потом нагрузка в университете возросла так, что я чисто физически не могла бы ни с кем познакомиться, не имея практически ни минуты свободного времени. Под шум выползающего счёта с астрономической суммой, я погрузилась в мысли о том, что, наверное, я так навсегда и останусь одинокой, пока другие наслаждаются жизнью и отношениями, и неприятное тянущее чувство сдавило мою грудь. Мне захотелось немедленно выйти из магазина, а ещё лучше убежать, но я заставила себя подождать, пока он распишется на чеке, а потом мы вместе попрощались с цветочницей.

– Аня, большое вам спасибо за помощь. Без вас я бы не справился, – сказал он, улыбаясь, а потом вдруг протянул букет мне. – Это вам. Вы очень красивая, я хотел с вами познакомиться, но не знал, как вас ненадолго задержать. А потом на глаза попался цветочный магазин. Надеюсь, вы не злитесь.

Я почувствовала, как мои щёки наливаются румянцем:

– Вы меня смутили.

– Только не переживайте, мне от вас ничего не нужно. Разве что, я был бы рад пообщаться. Меня зовут Дориан…

– Стой, ка-ак его зовут?!.. – перебил Миша. – Это что, кличка такая?

– Говорит, что реальное имя.

– Ага, конечно. Странный он у тебя.

– Рассказывал, что его отец англичанин, а мама русская. Он рос в Лондоне, но сейчас работает тут. Ты слушать-то дальше будешь?

– А чего дальше слушать. Это он.

– В смысле?

– Дипломная работа – его рук дело.

– С чего ты решил? Он, кажется, управленец, с медициной не связан.

– Не обязательно нужно быть связанным с медициной, чтобы суметь договориться с доктором медицинских наук. Это сто процентов его почерк, судя по тому, что я сейчас успел услышать. И это меня пугает.

– Почему?

– Человек, любящий сюрпризы, сам бывает слишком скрытен и непредсказуем. Поосторожнее с ним.

– Миш, он очень воспитанный, тут не о чем переживать. Он меня пальцем не тронул за этот месяц, мы просто говорим, общаемся. Его не интересует секс и тому подобное.

– Это в который раз говорит о девиантности его поведения 1 . Для здорового мужчины асексуальность не естественна, а лишить мужчину полового интереса могут только серьёзные психические отклонения.

1

Девиантное поведение – патологическое поведение, отклоняющееся от устоявшихся социальных норм. (Здесь и далее прим. авт.)

– Миша, не ревнуй меня.

– Вот ещё, мы же просто друзья. Ладно, рассказывай дальше. Ты ведь ему говорила о своих проблемах с дипломом?

– Да, но только в общих чертах. Сказала, что у нас с научным руководителем неожиданно возникла личная неприязнь на почве несхожести мнений, и теперь она меня «валит», дала тему, в которой я ничего не понимаю, и по которой очень сложно найти хоть какую-то информацию. Но я даже фамилий никаких не называла. Сказала только, где учусь и на кого.

– Ну вот, пожалуйста, что и требовалось доказать. А разузнать твою фамилию на кафедре нетрудно, тем более, ты говоришь, он руководитель, значит, у него язык подвешен и наверняка есть везде связи. Работу и речь могла написать сама Лаврова, это просто вопрос количества нулей, стоящих после единицы. Из чего можно сделать как минимум ещё один вывод: судя по всему, твой новый знакомый обеспечен и финансовых проблем не имеет. Запутанное дело раскрыто. Как всегда ничего мистического, – хмыкнул он, отодвигая от себя пустой стакан из-под компота, и добавил безэмоционально. – Скука.

Выйдя из университета, я позвонила Дориану и, услышав его довольное «Привет, Анют», поспешно проговорила:

– Большое спасибо тебе, конечно, но не нужно было так беспокоиться. Мне теперь очень неудобно, и перед тобой, и перед научным руководителем.

– Значит, вы с ней уже помирились? Я очень рад! Знаешь, из тебя выйдет отличный специалист, не нужно отступать за два шага до финиша. Я хотел бы, чтобы ты получила этот выстраданный диплом.

– Дориан, я в растерянности, правда. Как я могу тебя отблагодарить?

– Самой приятной благодарностью была бы возможность увидеться. Какие у тебя планы на вечер?

– Я уже освободилась, а ты?

– Без проблем, сейчас тоже освобожусь и подъеду. Адрес помню. У вас есть отличный ресторанчик там, неподалёку…

Сидя напротив, я изучала его безукоризненный внешний облик, такой же идеальный, как всё, что он делал и говорил. С невозмутимым выражением лица, будто бы и правда не замечал моего влюблённого взгляда, он рассказывал что-то о поэзии серебряного века, потом о дореволюционной прозе, дальше о живописи, скульптуре и архитектуре возрождения. Я, как могла, скромно поддерживала разговор, стараясь не подавать вида, что с одной стороны ничего толком не смыслила в искусстве, а с другой – что его слова, влетая в моё правое ухо, моментально вылетали сквозь левое. За этот месяц я умудрилась довольно крепко в него втрескаться, поэтому мой мозг, завешенный розовой вуалью, отказывался воспринимать высококультурную информацию. Мне хотелось просто прижаться к нему и молча сидеть рядом, не обсуждать ничего, а только ощущать друг друга.