Танцовщица из другого мира

Мне показалось, что десять дней растянулись на года. Но и в ноябре Эдгард не появился. Либо что-то случилось в Дарине, все-таки работа у него опасная. Либо ему приглянулась другая девушка. О варианте, что здешнее жестокое море прибрало и его, я старалась не думать вообще. В этом отношении первые два варианта были для меня желаннее. Пусть живет, пусть будет счастлив с другой, но не так...

К десятому ноябрю я поняла, что не могу больше сидеть и ждать. Я просто сойду с ума. Но путь обратно в Дарину мне заказан. Поэтому я начала собирать вещи в дорогу в другом направлении. Ирма уговаривала меня дождаться приезда Иво Томази. Корабль должен был прибыть в конце ноября. Но я так хотела увидеть своих подруг, что не стала больше задерживать отъезд.

Да и обижена я была на Эдгарда. Он знал, что я его жду. Мог и с другим кораблем отправить послание для Ирмы, если боялся выдать меня. А если... если случилось самое страшное, то лучше мне узнать об этом в окружении моих подруг. Они поймут меня, и в случае чего позаботятся об Алейне, пока я приду в себя.

Понимая, что меня уже не отговорить от поездки, Ирма настояла, чтобы я наняла охранника. Бескомпромиссно заявила, что не отпустит нас никуда вдвоем. Просто запрет дом на все замки. И я сдалась под таким напором. Найти подходящего человека получилось благодаря её связям. Руперт было заикнулся о собственных лошадях, но я даже не стала слушать.

И тринадцатого ноября мы начали долгое путешествие на северо-восток. Дилижансы не отличались особым комфортом, поэтому я заранее представляла, как будет болеть мой зад. В пути нам предстояло провести в лучшем случае две недели.

Глава 24

Глава 24

Несмотря на все сложности дороги в пути мне стало легче. Страх за Эдгарда перестал так тесно сжимать сердце, и я смогла думать логически. Видимо пережив невыносимую потерю в прошлом мире, я боялась, что ситуация повториться. Неосознанно, но очень сильно. Поэтому успела придумать себе всякие ужасы. А ведь он мог просто передумать: бросать всё ради малознакомой девушки нерезонно. Или мог встретить другую красавицу. Да это было обидно, но не смертельно. В конце концов, Эдгард мог спутать сильное увлечение ко мне с любовью, но время расставило всё по местам. И я смогу это принять.

Если же Эдгард просто задержался в пути, то мы встретимся в Виардо. Я оставила у Ирмы письмо для него. А также попросила женщину написать мне письмо до востребования на почту в Виардо, в случае получение каких-либо вестей от стража.

В пути мы с Алейной продолжали изучать язык Броссары. Я заметила, что за время проживания у Ирмы язык Алейны стал богаче, из него постепенно уходили просторечные словечки и жаргонные выражения. А также улучшились манеры, и даже осанка и походка. Эти изменения меня радовали, но беспокойство за её будущее не проходило. Сама поездка давалась ей не просто, Аля была очень активным ребенком, а сейчас мы по двенадцать-четырнадцать часов были заперты в деревянной коробке. Сидения были комфортными, да и дорожное покрытие радовало. Но каждый вечер мы с радостью выбирались из кареты. Да и после прогулки делали разминку в номере постоялого двора.

Руперт несмотря на мое предложение оплатить место в дилижансе сопровождал карету верхом на своем коне. А погода в это время совсем не радовала солнечными деньками. Поэтому я с сочувствием глядела на всадника, скачущего под проливным дождем.

Границу пересекли без особых проблем. Знакомый Ирмы помог оформить нам с Алейной документы ещё в первый месяц проживания в Сайгорне. В Броссаре в придорожном селении мы сделали вынужденную остановку. Прямого дилижанса до Виардо не было, поэтому я выбирала, ориентируясь на северное направление. Нужный дилижанс должен был отбыть через день. И небольшой отдых помог нам восстановить силы перед дальнейшей дорогой.

Мы уже были на полпути от границы к Виардо, когда вляпались в историю. Совершая вечерний моцион, я увидела страшную картину: какой-то пропойца со всей силы лупил грязного мальчишку. И все это происходило на заднем дворе гостиницы возле конюшни.

– Не смей! – рявкнула я во весь голос, подбегая к ним. Руперт тихо выругался за моей спиной, но я не стала оборачиваться. – Отпусти мальчишку!

– Не вмешивайтесь, дамочка! – отмахнулся мужчина.
– Этот неблагодарный кукушонок посмел украсть у меня еду! И я его проучу так, чтобы он даже смотреть не стал на господские харчи.

И снова занес руку с розгами.

– Я сказала: не сметь! – попыталась перехватить эту руку, но селянин был сильнее. Он хотел оттолкнуть меня, но тут уже вмешался охранник. Заслонив меня, он бесцеремонно отнял розги и смерил холодным взглядом замершего на миг мужчину. Воспользовавшись его растерянностью, я высвободила ребенка из ослабшего захвата и требовательно спросила. – Какое право вы имеете бить ребенка?!

– Я пригрел этого... оборванца у себя, когда его мамаша бросила. Умотала с постояльцем, пока малец спал в комнате.

Я оглядела молчаливого ребенка. На вид ему было лет шесть. Чумазый, исхудалый, с затравленным взглядом, он вызывал только сочувствие.

– Не особо пригрели,- буркнула я, оглядывая латанную-перелатанную одежду. – Как зовут мальчика?

– Сепп, - буркнул мужчина.

Я присела на корточки и заглянула в голубые глаза.

– Сепп, ты хочешь поехать с нами? – я кивнула на Алю и Руперта. – Я буду о тебе заботиться и не дам больше никому в обиду.

– Да что вы его спрашиваете? Он же не говорит с тех пор, как мать смылась... Слаб умом.

Мальчонка посмотрел на Алейну и снова взглянул в мои глаза. Неуверенно и даже пугливо кивнул и вжал голову в плечи.

– Руперт, нужно найти какую-нибудь одежду и обувь для мальчика, - поднявшись, я взяла мальца за ладонь и двинулась в гостиницу.

– Эй, уважаемая, а кто мне возместит расходы на его содержание? – возмутился мужчина. О значении последнего слова догадалась я уже по смыслу.

Я тяжко вздохнула и снова посмотрела на пропойцу.

– И какие же ты расходы понес? Кормил объедками со столов постояльцев? Штопал порванную несколько раз одежду, из которой он уже вырос?
– словарного запаса не хватало, чтобы высказать всё свое возмущение на броссарском языке. Но чтобы не провоцировать конфликт, я достала монету в двадцать серебряников и протянула её этому уроду. – Подавись! – произнесла уже на родном языке Таяны, чтобы хоть так выплеснуть возмущение.

Ещё двадцать серебряников протянула Руперту и, дождавшись его кивка, направилась в гостиницу. Попросила у первой попавшейся разносчицы ужин в номер и горячую ванну.

Весь оставшийся вечер мы приводили Сеппа в нормальный вид. Отмыли, обрезали отросшие волосы, сбившиеся в колтуны, подстригли ногти на неожиданно грубых обветренных руках. Накормили и уложили спать. Я напевала колыбельную и поглаживала мальчика легонько по спине, чувствуя, как он засыпает, когда тот неожиданно встрепенулся.

– Мама? – с надеждой спросил он. Прикрыла глаза, сдерживая навернувшиеся слезы, и медленно кивнула. – Ты больше не бросишь меня?

– Никогда, - подтвердила я. Обняв мою ладонь, Сепп прикрыл глаза и сладко засопел. Глянув на соседнюю койку, поняла, что и Аля уже заснула. Решила и я переодеться ко сну, но не успела. Отвлек стук в дверь.

Это был Руперт, который, наконец, принес одежду для мальчонки, который в данный момент спал в моей футболке. Он коротко рассказал историю Сеппа, которая в общем подтверждала слова владельца постоялого двора. Только некоторые нюансы заставляли крепко стиснуть зубы. Оказывается этот пропойца, Игнац, взял ребенка, как бесплатную рабочую силу. И если вначале Сепп был мальчиком на побегушках то в этом году он ещё и в конюшне работал. При этом кормили ребенка впроголодь, одежду не покупали, а башмаки Игнац купил у старьевщика только глубокой осенью. До этого Сепп все лето проходил босиком, так как ботиночки у него развалились ещё весной.