Танцуй со мной

Этот его поцелуй был долгим и ослепительным. Она в отчаянии поднесла ладони к пылающим щекам.

— Что ты хочешь сделать со мной? — пролепетала Алексис.

— Все, что понадобится.

Его хватка не ослабевала. Хотя в глазах плясали чертики, он выглядел бесповоротно решившимся. Решившимся на что?

Она беспомощно уронила руки.

— Я не понимаю. Понадобится для чего?

— Для того, чтобы ты пошла за меня замуж, — спокойно произнес Майкл. — Я же сказал.

Алексис вгляделась в его лицо и сделала открытие:

— Ты не шутишь. Он расхохотался.

— Зачем же такой несчастный тон? Это ранит мое самолюбие.

— Но…

Он взял ее ладони и прижал к груди, глядя ей в глаза.

— Послушай, Алексис. Когда мы встретились, я был сыт женщинами по горло. Все они чего-то хотели от меня, и то, чего они хотели, не очень мне льстило. Ни одна из них и в грош меня не ставила. А потом… вдруг… ты.

— Ты сказал, что я экспериментирую. Ты сказал, что я играю людьми, как куклами. Ты бросил меня.

Он сжал ее ладони.

— Ты сказала, что хочешь этого. Она, зажмурившись, замотала головой.

— Но я же не хотела.

— Ты говорила так, будто хотела, — возразил Майкл. — Перед этим у тебя была ссора с любимым человеком. И я ударил его.

— Но я же прогнала его. Я поняла, что никогда его не любила, и сказала ему об этом. Он был пустышкой.

Майкл застонал.

— Какого же черта ты не сказала об этом мне?Ты выглядела такой несчастной. Я думал, ты все еще любишь его.

Алексис снова замотала головой.

— Нет же! Я поняла, что люблю… — Она смущенно замолчала.

Майкл не стал делать вид, что не понял.

— По тебе не видно было, что ты любишь меня, — попрекнул он. — Скорее это походило на ненависть.

Алексис чуть покраснела.

— Мне было страшно, — сообщила она верхней пуговице его рубашки. — Ты… я не встречала никого похожего на тебя. А ты выглядел так… непринужденно. Даже когда мы… у водопада. У меня никогда раньше не было такого чувства. А ты вел себя так, будто мог принять, а мог и отказаться, — торопливо закончила она.

Он уставился в изумлении.

— Принять или отказаться, — недоверчиво повторил он. — Милая, я хотел тебя больше, чем своего первого отпуска. Больше, чем избавиться от всего голливудского цирка. Больше всего на свете. Это ты… ты жила в мыльном пузыре. Ты не понимала…Мне было страшно. Ты все говорила о моем образе жизни. А времени в обрез. Мне нужно было действовать быстро… и не отпугнуть тебя. Я чуть с ума не сошел. — Он криво улыбнулся. — Чтобы я беспокоился о том, как бы не отпугнуть девицу?!

Алексис вспомнила его холодную надменность на вечеринке у Шейлы, но человек, которого она полюбила в Испании, был совсем другим.

— Ох, — сказала она.

— Ты забывала о моем имидже, — сказал он. — Я же… я же ходил в ошейнике. Большей частью по крайней мере. Ты, похоже, принимала все за чистую монету. А я и забыл, что из себя строил. А потом… эти глаза. — Он нежно прикоснулся к длинным ресницам. — Каждый раз, посмотрев в них, я понимал, о чем ты думаешь. И что чувствуешь. — Он поднес ее пальцы ко рту и нежно потерся о них губами. — Я влюбился как школьник, не успев опомниться.

Алексис побагровела. Она знала, что должна отнять руки, если хочет отказать ему, но не сделала этого.

— Я тебе не верю, — сказала она с робкой надеждой.

Майкл коротко рассмеялся.

— Наверно, я не должен тебя винить. Я сходил с ума от желания, но знал, что тебе это даже невдомек. Временами ты была как… как школьница из хорошей семьи. Ты будто и не подозревала о существовании секса.

— Ох, — сказала Алексис изменившимся голосом и благоразумно отняла руки.

Он их отпустил без возражений и уставился в окно на осенний сад.

— Только… только я не школьник, Алексис. Иногда казалось, что ты хочешь меня, а потом будто не понимала, какие сигналы подаешь. Помнишь первую ночь в Испании? Ты заснула на моем плече, взяв с меня слою не уходить. Не будь ты такой невинной, я разнес бы весь этот замок.

— О Боже. Я не думала… — Она смотрела на него с раскаянием. — Извини.

Он повернулся с тенью улыбки на лице.

— Тренировка самоконтроля, даже полезно. А еще ты много рассказывала о себе. Кроме ошибочного представления обо мне, у тебя имелся целый набор безумных мыслей о себе самой. Я понял, что нужно время. Ухаживание, наверно. Я никогда ни за кем не ухаживал, я не знал правил поведения с такими людьми, как ты. А времени у нас не было совсем, с этим Фредовым фестивалем. И я все испортил.

Алексис подошла к дивану и села. Она чувствовала себя очень странно.

— Зачем ты говоришь все это? — наконец осторожно спросила она.

— Милая… в тот последний день… ты испугалась меня. Когда велела мне уходить. Не отрицай. — У Майкла бьи изможденный вид. Он отвернулся к окну и сунул руки в карманы.

Алексис решила, что здесь поможет только правда.

— Да. Но на то были причины. Ты же так на меня разозлился. Казалось, ты меня ненавидел. И это в завершение того ужасного дня…

— Потому что к нам заявился мужчина, которого ты любила, — горько сказал он.

— Нет! — закричала Алексис. — Потому что… Майкл, ты не мог бы подойти и посмотреть на меня? Я не могу раскрывать душу твоему затылку.

Он медленно повернулся и подошел. На этот раз она взяла его руки и усадила его рядом.

— Послушай, — сказала она. — Мы провели ночь вместе. Это была самая чудесная ночь в моей жизни. А ты после этого вел себя так, будто… будто ничего особенного не случилось.

Он хотел заговорить, но она ласково прикрыла его рот ладонью.

— Нет. Дай мне закончить. — Она судорожно рассмеялась. — Пока моя храбрость не улетучилась. Я не могла избавиться от вопросов: хотел ли ты этого по-настоящему и не было ли это только физиологией? И не был ли ты просто добр ко мне?

Майкл раскрыл глаза.

— Ты с ума сошла.

— Ты догадался, что это была для меня совершенно новая страна, а утром выглядел как ни в чем не бывало… Я подумала: «Наверно, для него это вовсе не так важно, как для меня. Надо постараться не ставить его в неловкое положение». Ты понимаешь?