Танцующая для дракона

Это он сейчас намекнул на то, что иртханесса из меня, как аэроэкспресс из ржавого флайса?

— Никаких мыслей о том, что будет, — Гроу смотрел мне в глаза. — О том, что было. Ты проживаешь ее жизнь, а не свою. Кино — это врата в другую реальность, в другое время, в другие чувства. Думаешь, зрителям охота застрять между мирами?

— Ничего я не думаю, — огрызнулась.

— Есть две причины, по которой человек уходит из зала (не считая протухшего бургера, который просится наружу, или срочного звонка). Первая — тошнотворно скучный сюжет, но это не про Ильеррскую.

Да уж, даже у меня, привыкшей к ритму современности язык не повернулся бы назвать историю Теарин скучной.

— Вторая: то, что делаешь ты. Недоверие зрителя заполучить очень легко, разрушить уже невозможно. Если я хоть на мгновение не поверю в то, что ты чувствуешь или делаешь, если я хоть на мгновение перескочу из Огненных земель в Зингсприд, я встану и уйду. Просто потому, что Зингсприд мне доступен каждый день двадцать шесть часов в сутки. Я прихожу сюда за ее чувствами. За его.

Гроу ткнул в Рихта.

— За их пламенем, за жизнью, к которой могу прикоснуться во время просмотра. За опасностью, которой лишен в настоящем, за страстью, которая заставляет кровь кипеть, за огнем, который не могу почувствовать сам. В кинозале я хочу стать его частью, гореть вместе с ней. Намокшие угли никому не нужны.

— Это, типа, сейчас был комплимент?

— Это, типа, сейчас был опыт. Пользуйся, пока я добрый. — Гроу отвернулся и на сей раз на моих глазах устроился в кресле. — Приготовились.

Глубоко вздохнула и снова вернулась за полог.

Наверное, все правильно. Все так и должно быть, ведь я никогда не училась на актрису и не может у меня все получиться с первого раза. А что, если не получится вовсе?.. На такое люди годами учатся, и даже после этого подолгу ходят на кастинги, чтобы получить эпизодическую роль.

— Полетели!

«Ты не актриса, и никогда ей не станешь».

Голос Мелоры ворвался в сознание: насмешливый, полный снисходительности и превосходства.

«Когда Джерман попросит меня вернуться, тебе будет очень-очень неприятно».

— Танцующая для дракона, сцена восьмая, дубль третий.

«Если мне понравится, вечером подписываем контракт. Если нет — извини».

Ярость полыхнула огнем, стирая все сомнения и неуверенность.

Ну уж нет, если я и уйду отсюда, то уйду исключительно по своей воле. И останусь, если захочу. На своих условиях!

Я — Танни Ладэ.

Отодвинутый полог.

Я — Теарин Ильеррская.

Жар факелов плеснул на кожу, когда я шагнула в шатер.

— Теарин, с тобой хотят поговорить…

— Пошел вон.

Скользнувшая мимо тень, с тем же успехом мог бы пробежать поджавший хвост набл.

— Подойди.

Приказ, отмеченный властью. Приказ, от которого кровь становится лавой и закипает в венах, тем не менее я отвечаю:

— Назовите свое имя.

— Ты смеешь мне приказывать, девочка?

Если пламя может сочетаться со льдом, то только в этом мужчине.

— Я имею право знать, кому подчиняюсь.

— Витхар Даармархский.

Замешательство, плеснувшее в сердце, отражается на лице. Я не могу поверить, что передо мной величайший правитель в истории Огненных земель. Витхар Даармархский, объединивший столько государств под своей властью.

Короткий жест, указывающий мне на место у его ног.

Все еще потрясенная, приближаюсь. Он смотрит на меня: прицельно, пристально, жестко. Смотрит изучающе, выжигая пламенем остатки уверенности, которую я пытаюсь собрать в себе по кусочкам. Поднимается — стремительно, как песчаная буря с единым порывом ветра. Пальцы ложатся на мой подбородок, заставляя запрокинуть голову. Смотреть ему в глаза невыносимо и жарко, сквозь это прикосновение в меня вливается опасное пламя. Пламя, которого я сама лишена.

— Я спрошу всего один раз. — Его сила вплавляет в землю, но я по-прежнему не отвожу глаз. — Кто. Когда. За что.

Тишину разрывает голос:

— Стоп! Снято!

Я даже не сразу понимаю, что произошло, не сразу понимаю, почему Даармархский мне улыбается. Только когда прихожу в себя, вижу вскинутую руку Гроу — большой палец вверх, и слышу команду:

— Перерыв пятнадцать минут.

Сердце бьется как сумасшедшее, гоняя по венам кровь, но я даже дышу через раз.

Он сказал: «Снято»?

Мне не послышалось?

У меня получилось?

У меня получилось!

— Танни, — Рихт улыбается. — Скажи уже что-нибудь.

— Ы, — говорю я.

— И на том спасибо. — Теперь уже он откровенно смеется. — Кофе хочешь? Я попрошу принести.

Мне бы чего покрепче. Бокальчик тоньяса, например. И можно безо льда.

Последнее вырывается сквозь плотно сжатые губы сдавленным смешком, а потом я делаю то, что меньше всего от себя ожидаю: приподнимаюсь на носки и целую его. По-настоящему, крепко и яростно.

В губы.

Это похоже на помешательство, потому что ответ Рихта больше напоминает порыв ураганного ветра. Меня подбрасывает в раскаленный огнем Даармархского и Теарин воздух, а вокруг текут потоки прохлады кондиционера. Мы же стоим в воронке зарождающегося смерча, в самом ее эпицентре, и кажется, теперь я начинаю понимать, откуда берутся ураганы. Особенно когда за спиной крошится лед голоса Гроу, и столкновение стихий окончательно вышибает из меня дыхание.

— Я понимаю, что вхождение в роль проходит с определенными сложностями, но все нерабочие моменты оставляем вон за той дверью.

Прохладный воздух скользит по губам, когда до меня доходит, что я только что сделала. Точнее, что только что сделали мы, но голова продолжает кружиться, как после катания на аттракционе. Медленно поворачиваюсь: съемочная группа все еще отодвинута на задний план, как нечто далекое и чуждое моему миру, но изо всех них отчетливо выделяется Гроу. Он вытолкнул меня в Огненные земли, он же сейчас возвращает обратно. Никогда бы не подумала, что к нему применимо понятие «ледяной», но именно льдом от него сейчас и веет. Даже зеленое пламя в глазах как водичка из Гельеры в приятный зимний день, когда от ветра щеки превращаются в костры, а на ресницах повисают сосульки, чтобы веки не слипались.