Танцующая с грозой

— Для тебя это имеет значение? Что можно побыть слабой и доверится мужчине? — Даже его руки замерли на моей спине.

— Да, Дар. Для меня это очень важно и ценно. Даже ветер затихает среди надёжных стен. А я всего лишь женщина.

Вместо ответа мне весьма чувствительно прикусили кожу, чуть ниже основания шеи.

— Что касается того, что мы тебя обнюхиваем, — Дар продолжил отвечать на мои вопросы, как ни в чем не бывало. — Не забывай, мы все с внутренним зверем. И много именно звериных повадок в нашем понимании, это как норма. Понятие "пары", к примеру.

— Но я ведь не имею зверя. Как я могу быть парой твоему? А вдруг через несколько лет ты встретишь её и уйдешь? Мне тогда как быть?

— Пара это не обязательно девушка с ипостасью. Тогда бы, сколько оборотней без пар были? А я не уйду. Мой зверь свою пару уже нашел и выбрал. И сильно не доволен, что на тебе нет нашей брачной метки. Я тогда… Когда ушел, взбесившись из-за Тени, думал, что зверя потеряю. Я ревновал, а зверь не понимал, почему мы оставили нашу самочку без охраны и защиты. Если на неё претендует плохой самец, его надо просто порвать и все, а если хороший, сильный, чтоб потомство можно было доверить охранять, то нужно тоже порвать, но не сильно, просто чтоб понял, кто главный. — Дарден ненадолго завис, словно заново переживая тот момент, — Зверь вообще сразу понял, что ты наша, ещё тогда на дороге. Это я все выделывался. Ну, и если честно, то мне нравилось тебя злить! Тебе это шло. Хотелось схватить этого злобного котёнка и затискать. А сейчас и подавно. Поэтому и обнюхиваем, ощущать запах пары очень важно, нужно. Особенно, если пара не подпускает к себе. Это единственный способ для зверя определить, что пара не болеет, сыта и довольна.

— Ты поэтому об ужине позаботился?

— И поэтому тоже. Чем сильнее зверь, тем сильнее звериное отражается на человеческом. Самец обязан обеспечить самочке еду. А вот у нагов сложнее. Что-то ты там намудрила со своим пожеланием.

— В смысле? — Я удивилась, потому что первый раз слышала про какие-то другие последствия, кроме откатов за действия.

— А тебе ещё никто не рассказал? — Удивился в ответ Дар. — Ну, давай я расскажу, что знаю. После твоего пожелания у нагов повысилась чувствительность к запаху связанной с ними женщины, не важно, какого народа. Но в основном, конечно, человеческих женщин. Очень быстро установилась связь, основанная именно на запахе, если наг его не чует длительное время, начинает нервничать, становится раздражительным. Многие наги говорят, что до этого ничего такого не было. Они даже не могут сказать, какой запах был у жен в начале.

— Вот это да!

— Только… Не знаю, знаешь ли ты это, но запах человека меняется, не сильно, но для нас понятно, от тех эмоций, что он испытывает…

— А человечки испытывают в основном страх и неприязнь.

— Да, а у нагов связь на подобии связи "зверь — пара", а когда пара тебя боится или презирает… Помнишь гвардейца Арда, у которого жена детей забрала?

— Помню, конечно!

— Ард его несколько раз из петли вытаскивал. И во всех вылазках приглядывал, потому что он рвется вечно в самое пекло.

— Хочешь сказать, и у нагов тоже самое может быть?

— Может. Сейчас их, скорее всего, удерживает от такого шага необходимость и потребность обеспечить самочке удобство и безопасность. Ну и надежда. Что будет потом, не известно.

— А если для тебя и твоего Зверя так важна эта метка, почему же ты ее не поставил и даже речи об этом не завел ни разу? — Спросила я.

— Ты знаешь, когда ставится эта метка? И для чего? — Усмехнулся медведь. — А ты ещё и не решила, принимать нас обратно или нет. А пока не принесены брачные клятвы ни мною, ни нагами, никто из нас не допустит близости. Никто не позволит себе подобного оскорбления в твою сторону.

— Почему оскорбления? — Даже стало любопытно.

— Потому, что ты наша самочка, нужная, желанная, необходимая. Та, от которой хочешь потомства, о которой хочешь заботиться. Ты пара, жена. А не девка из дома удовольствий. Так что нет! Сначала клятвы и законное право называть своей, потом все остальное.

Я молчала. Молчала и улыбалась, расслабляясь под сильными, но такими чуткими руками медведя. И уже погружаясь в наплывающий сон, почувствовала, как меня укутывают одеялом и куда-то несут.

Глава 73

В моем сне, я гуляла по берегу, по тёплому песку, почему-то синего цвета. Песок шевелился сам по себе, издавая приятное шелестение, то вздымался волной до самых бедер, то шершавой лентой скользил по ступням. Ветер шумел где-то над головой, напоминая отдаленный шёпот, смешанный с гулкими ударами большого барабана.

Рядом начала порхать какая-то местная бабочка, то усаживаясь на нос, то щекоча щёку и шею. Я попыталась спрятаться от назойливого насекомого, отвернувшись, но эта дрянь начала теперь порхать вдоль позвоночника и по пояснице. Я попыталась поглубже закопаться от этой надоеды в песок. Песок ответил крепкими объятиями и смехом.

Я раскрыла глаза и встретилась с искрящимся довольным взглядом Гара, на котором я снова расположилась, и стараясь увернуться от приснившегося насекомого, я закопалась ему подмышку. Он отвернулся вместе со мной от Сида, спрятав меня между собой и Дарденом.

Сид держал в руках какой- то цветок, и так как добраться до моей спины и шеи он теперь не мог, то злобно усмехнувшись, одним движением оказался возле моих ступней, которые были опутаны его же хвостом. И начал водить по ним бедным цветком. Пока Дарден не подхватил меня на руки, резко поднявшись.

— Ну, что проснулась? — Спросил медведь.

— Да уж, проснулась… Разбудили. — Недовольно пробурчала я. — Опять спали на улице?

— Ну да, удобно же? Элина уже приходила искать. Ты так сладко спала, что мы бы и дольше не будили, но времени осталось только умыться и позавтракать. А потом будем ждать, когда появится Каяна с братьями Сида и жрецом.

Вспомнив о том, что к полудню должно закончится действие отравы, которую приняла Каяна, я даже дёрнулась. Чем вызвала очередную усмешку Дара. Мы почти дошли до комнаты, когда нам на встречу вышел Армунд. Уже орком. Я с визгом выкарабкалась из объятий медведя и повисла на шее орка.

— Ты как? Смог? — Зачастила вопросами я.

— Смог! — Довольно сказал орк. — Еле вывернулся из волчьей шкуры. Потом обратно в зверя, и снова собой. Матерая зверюга, лютый!

С едой на этот раз приполз Сид. И пока я наворачивала кашу, медведь успел сходить и переодеться. Ровно в полдень мы стояли перед тяжёлой дверью, больше напоминающей каменную плиту. Эта махина медленно приоткрывалась, подчиняясь запущенному механизму. В комнате было тихо. Испугавшись, мы с Элиной и Мией влетели в помещение, даже не дожидаясь, когда дверь откроется полностью.

В самом дальнем углу, спутавшись хвостами, был целый клубок змеиных тел. Белые петли смешивались с серыми. Учуяв или услышав нас, змеи зашевелились. Вперёд вылезла Мия и подала платье в этот клубок. Недолгое шевеление, сопровождаемое шипением и тихими разговорами, и к нам выходит Каяна. Смущённая, с покрасневшими щеками, не знающая, куда деть глаза и руки, с поломанными ногтями.

— Каяна… — Осторожно начали мы.

— Это… Это было ужасно. Не дайте боги ещё раз это испытать, — тихо прошептала девушка.