Танцующий с пираньями
Шрифт:
«Вот так приходит смерть».
В бессознательном рывке, свободная рука дернула трубу из соседней секции, и она просто вылетела из пазов, с грохотом упав на кафельное дно. Уваров судорожно вдохнул, и даже не заметил, что это трудно. Легкие чуть не разорвались, втягивая порцию живительного воздуха.
Теперь Сергей понял, что на свете есть только одно настоящее удовольствие – дышать. Это было неописуемо приятно, получить глоток воздуха. Не в силах контролировать себя, Уваров прикончил оставшиеся его запасы.
Нужно было поднять вырванную трубу. Игнорируя боль в правой руке, Сергей дернулся в сторону, почувствовал обратный рывок натянутой цепочки, пошарил по дну свободной рукой, нашел трубу, ухватился
«Спасибо уродам, которые надели на меня компенсирующий жилет, нулевая плавучесть помогает сохранить силы, но с другой стороны я и с ним вскоре лягу на дно».
Уваров отвлекал свое безумие философскими рассуждениями. Эта мысль почему-то не приносила расслабления. Пропихнув трубу под пластиковый хомут, Уваров соорудил перспективный рычаг, и ощущение безысходности отступило. Налегая рукой на край трубы, Сергей почувствовал, как она изгибается. Сердце снова стучало в горле, ужасно тошнило, хотелось выплюнуть загубник…
«Нужно перехватить трубу поближе».
Теперь Сергей даже не напрягался, хомут вырвало с корнем, обруч наручника с лязгом соскочил с трубы.
Странное желание посидеть и отдышаться проникло в сознание и почти взяло полный контроль на себя.
«Отдышаться ведь нечем Серега», – уговаривал Уваров сам себя, и, в общем, с этим соглашался, но продолжал бездействовать.
Из темноты выбежала собака и завиляла хвостом. Отвисающие складки, на ее морде, плавно покачивались, преодолевая сопротивление подводных течений, уши порхали, как крылья большой бабочки, а еще на спине собаки болтался баллон с воздухом.
Уваров отвернулся от видения, и поплыл к последней своей надежде, а может, ему только казалось, что он плывет. Начали подергиваться руки, но вдохнуть уже не так сильно хотелось. Под носом рос хобот, и это было странно, оторвать его не получилось.
«Откуда у человека хобот?»
Позднее он не сможет себе объяснить, как умудрился выплыть к подводному велосипеду. Действуя на удивительном автопилоте, Уваров откинул сетку, закрывающую тренажер сверху, и нащупал пустой отсек. Ребята постарались убрать все лишние игрушки.
В принципе мозг Сереги уже отдался на растерзание предсмертным галлюцинациям, темноты и дискомфорта больше не было, но руки делали свое дело, будто бы имели собственное мышление. Они нащупали углубление в отсеке и подняли еще одну крышку. Фокус с двойным дном, не более. Жаль, что не кому было аплодировать. Пальцы рук скользнули по гладкому пластику баллона, перебрались к горловине, схватили шланг с загубником. Все и ничего. Автопилот исполнил свою программу и уснул, а светящийся тоннель соблазнительно пульсировал перед глазами.
А еще появился старик в коротких шортах, пляжной рубашке, и с клюшкой для гольфа в руке. Он посмотрел на Сергея с улыбкой, нагнулся и стал примащивать на дно мячик. Глядя на спортивного деда, Уваров начал обретать связь с внешним миром. Лоснящееся лицо, седые волосы, аккуратно уложенные феном, маленькие бегающие глазки…
Схватив одной рукой шланг, соединяющий его с пустым баллоном на спине, Сергей потянул, намериваясь освободиться от бесполезной резинки, но ничего не вышло. Нужно было всего-навсего разжать зубы.
Приступ рвоты чуть не прикончил Уварова. Загубник вылетел изо рта, вместе с обильным завтраком, но вот на вдохе в легкие пошла вода, и это вызвало еще один спазм желудка. Снова сработал автопилот, в легкие ворвался живительный воздух, загубник от полного баллона все это время зажатый в руке, занял свое место. Сергей и не предполагал, что когда-то будет кашлять под водой, умудряясь хватать загубник на вдохе, как соску. Когда легкие успокоились, видения стали меркнуть, заболело все
тело, и Уваров понял, что замерз как в ящике с мороженным.Странное дело, только что Сергей обрел вторую жизнь, но радости это не приносило. Страдания, боль, нехватка воздуха, казались не более чем сном, а вот сейчас появился другой враг – осознание безысходности. Уваров стянул с себя пустой баллон, его место занял полный из подводного велосипеда. Очень угнетала темнота. Пузырьки воздуха, вырывающиеся из клапана, гроздьями оплетали уши, и уносились ввысь. Конечно, нельзя было сказать, что Сергей пришел в себя, совсем нет, но видения отступили, дыхание выровнялось, и боль в груди притупилась. В отсеке велосипеда Уваров нашел мощную отвертку с прорезиненной ручкой, и поплыл к переходу в малый бассейн. Ориентируясь по памяти, он вскоре наткнулся на стену бассейна, и поплыл вдоль нее, стараясь нащупать накладную панель.
Около получаса Сергей выкручивал заржавевшие винты, намереваясь прорваться в малый бассейн. Он не мог понять, почему отвертка все время соскакивает с головок винтов, а разбираться в этом не хотелось, все равно других инструментов не было. Постоянная дрожь выматывала, а руки уже почти полностью потеряли чувствительность.
Под усыпляющую песню собственного дыхания, Уваров думал о Тане, наверно сдающей сейчас последние экзамены. Думает ли она так же о нем? Существует ли телепатическая связь между любящими существами? Между безнадежно веселой студенткой, и замерзшим, почти отчаявшимся парнем, рискнувшим пойти против правил, ради нее? Наверное, такая связь есть всегда, просто мы не верим ей, принимаем за тоску и воспоминания. Сергей думал о своем сомнительном бизнесе, о барометре, о Тане. Наверное, он так и не собрался бы с духом, чтобы отречься от «рыбного короля», если бы не беззащитная грусть, таящаяся иногда в голубых глазах его любимой. Таня пробовала рассказать о своих переживаниях, но Уваров прерывал ее, заверяя, что это пустяковые рабочие моменты, не стоящие обсуждения. А ведь она была права, он не свободен все эти годы, и жаль, что свободу свою он обрел в холодном бассейне, возможно на несколько часов.
Последние винты выпали на раскрытую ладонь Сергея. Металлическая панель как будто приросла к кафельной стенке бассейна. Все попытки оторвать ее закончились сорванным ногтем. Он оторвался без боли, словно накладной, а вот путь в малый бассейн по-прежнему был закрыт. Уваров вспомнил про отвертку, и к счастью нашел ее зажатой в трясущейся руке. Просунув жало отвертки между панелью и стеной, он сумел отодрать краешек железки, и, засунув пальцы в образовавшуюся щель, оттянуть угол панели. По руке скользнуло что-то шершавое и холодное. В темноте Сергею показалось, что в сотворенную им щель проникли маленькие силуэты, и он придавил панель на свое место. Что-то мешало прижать железку вплотную к стене, и это что-то захрустело, под напором ослабевших рук Уварова.
«Наверное, я не все винты вывернул, иначе сейчас неизвестная гадость пролезла бы ко мне без препятствий», – подумал Сергей, судорожно вставляя оставшиеся в руке винты в резьбовые отверстия. В темноте это было очень сложно сделать, но, похоже, парочку дырок он нащупал. Когда Уваров притянул панель с помощью винтов, опять раздался хруст раздавливаемых грибов.
«Барометр приготовил мне подарочек».
Резкая боль напомнила о существовании правой руки. Сергей подумал, что зацепился за стену браслетом наручников, и это вызвало такие ощущения, но через секунду понял, в чем дело. Чуть выше браслета, в кисть его впилась голодная пиранья. Никаких других соображений не было, хотя Сергей и не видел, что происходит с рукой. Слишком знакомая боль, холодная и глубокая, как вскрытие под новокаином. Оставалось только замереть и надеяться, что к нему в гости прибыло не так много рыбок.