Танцы на углях (бонусная книга к дилогии)

– Откачаю… Сколько?

– «Пятерочка» максимум. Что там у него? Турагентство?

– Аронов, ты неисправим!
– смеюсь я.

– За пряники нужно платить…

 Часть 2

Он сидит спиной ко мне. Немного взлохмаченная тёмно-каштановая шевелюра... Проводит по ней пятернёй. И ещё раз. Он всегда так делал раньше, когда нервничал. Ты нервничаешь, мой сладенький?

О, да... В его пальцах дымится сигарета.

Немного раздался в плечах.

Пиджак, джинсы...

На носочках, чтобы не стучать каблуками, подбираюсь сзади и закрываю ему глаза руками.

Вздрагивает, но рук моих не убирает. Я чувствую, как его прёт от ощущений. И он распрямляется, медленно разминая шею.

– Кто?...
– шепчу ему в ушко.

– Одна... несравненная... незабываемая… сногсшибательная... и... жестокая заноза!
– злая ухмылка.

– Угадал!
– смеюсь я, отрывая руки от его глаз.

Он перехватывает мои ладони и поднимается.

Мы встречаемся глазами, молча изучая друг друга.

Мимические морщинки… Веду пальцем по его лицу. Выглядит чуть старше своих. Взгляд глубже стал. Выражение лица - прохладнее и циничнее. Это было и тогда, раньше, пока не пробьёшь. Но тогда - больше наносное, как броня. Теперь уже приросло. Давно тебя не пробивали, Зайчик?

Так нельзя… Мужское нутро нужно шевелить… или…

– Обнимать не буду. Не твои это пряники, Немец!

– Всё такая же ты.

– Как ты живёшь?

– Отлично!
– лениво, со слегка наигранным энтузиазмом.
– Тусовки, путешествия, женщины… Все удовольствия в моих руках! Почти.

– Хороший мальчик…

– А ты? Ты замужем?

– Хуже.

– Как это?
– изучающе прищуривается.

– Хм… Это как… Ты не женат, надеюсь?

– В разводе.

– Дети?

– Упаси меня Бог!
– фыркает он.

Отодвигает мне стул. Присаживаюсь. Садится рядом, протягивает меню, не отводя от меня глаз.

– Туманова… Какая же ты… - болезненно.

– Какая?

– Ммм… - отрицательно качает головой.
– Я не хочу говорить тебе этих слов. Ты, жестокая сучка, не заслуживаешь их слышать от меня.

– Я знаю, что сделала тебе больно. Тебя ломало. Ты чувствовал себя преданным. Я не сожалею. Других вариантов не было. Рано или поздно тебе пришлось бы это пережить. Мы говорили с тобой об этом на берегу. Надеюсь, ты использовал моё исчезновение, чтобы стать сильнее?
– поднимаю я бровь.

Опускает взгляд.

– Не хочу об этом говорить.

– Хорошо. Почему ты развёлся?
– разглядываю меню.
– Мне глясе.

– Исправил ошибку. Не нужно было мне жениться. Хочу быть свободным.

– Ты обманываешься. Хотел бы свободы — ломанулся бы от меня как от огня! Я давала тебе шанс. Семь лет. А ты летишь…

– Это — другое. Это… ммм… как возвращение туда, где...

– Было больно и некомфортно, но сладко и пронзительно. И это пропитывало всё остальное, наполняя смыслом и жизнью.

– Да.

– Вынуждена констатировать, что ты до сих пор в моей собственности.

– Вынужден согласиться. Хоть я и не согласен с такой расстановкой.

– Ты с самого начала был не согласен. Это не мешало нам получать удовольствие друг от друга.

– Туманова.

– Филлер.

– Поцелуй меня. Больно. Как ты делала это раньше.

– Правило номер два.

Закрывает глаза, пряча улыбку.

– Нет. На это я больше не пойду! Никаких тройничков.

– Тогда обойдёшься без поцелуя. Пока сам не попросишь тройничка.

– Ладно. Пока — обойдусь.

– Расскажи мне… - поднимаю на него глаза, делая глоток кофе.

Его взгляд улетает в потолок, лицо болезненно вздрагивает. Но он вдыхает поглубже и справляется с эмоциями.

– Что рассказать?
– весело, но через силу.

– Как ты справился с зависимостью?

– А ты?

– Я надела другой «костюм» и жила в нём. В нём тоже было тепло и комфортно.

– А сейчас?

– А сейчас меня втряхнули в старый. Насильно. Как и тебя!
– улыбаюсь я.

Чувствую - он не хочет говорить о том периоде. Там что-то такое…

– Рассказывай, Филлер.

– Что?

– Не тупи. Покусаю! Откуда ты берешь эмоции сейчас?

– Я не обязан перед тобой отчитываться.

– Рада была видеть, - отставляю свой кофе и встаю из-за стола.

Выражение его лица меняется с упрямого на встревоженное.

– Прощай.

– Сядь!
– подрывается на ноги.
– Пожалуйста, сядь.

– Зачем? Сейчас должен быть правильный ответ, - предупреждаю я.
– Или мы попрощаемся навсегда в этот раз.

Его сносит. Ноздри агрессивно вздрагивают.

Ненавидишь. Знаю. Помню. Понимаю. Принимаю.

– Минуту… - облизывает он губы, пытаясь сосредоточиться.

– Не нужно так беспокоиться. Подыши… расслабься… подумай… ответь. А я пока допью свой кофе.

Сажусь на место. Медленно присаживается на своё.

– Почему я должна остаться?

– Ты мне нужна.

– Зачем?

– Ой… - вздыхает.
– Дай мне аванс, Туманова. Без ответа на этот вопрос. Я… отвык от этой "игры на обнажение".

– У тебя есть аванс, - улыбаюсь я, - двадцать минут. А пока расскажи мне про наших. Вы же общаетесь?

– Да!
– улыбается он с облегчением.

Боречка - перспективный инженер на крупном предприятии. Три года женат. Стараются не пересекаться наедине с момента моего исчезновения. Ну… я же понимаю, почему?… Слишком много ассоциаций. А вместе с группой - да, каждый год. Сама я ни разу не была на этих встречах.

Танюшка уехала к себе на Алтай, муж, дети… Грустный ангел где-то в Питере. Тоже всё хорошо. Редактор.

– У мамы твоей как дела?

– Мама… - закатывает он глаза.
– Раза три в год напоминает мне, что я неудачник.