Танцы с королями
Шрифт:
Заставив себя трезво оценить ситуацию и не желая больше растравлять душу хотя и нежными, но совершенно бесполезными воспоминаниями об Огюстене, Маргарита поняла, что она и Лорент, который был всего лишь на восемь лет старше ее, могут вдвоем обрести радость физической близости. Ей только недавно исполнилось тридцать четыре года, и, будучи полной сил, здоровой и очень привлекательной женщиной, она испытывала огромное и вполне естественное влечение к мужчине, который пробудил ее желание, а поскольку оба они потеряли своих возлюбленных, то, возможно, им удалось бы найти утешение в объятиях друг друга. Но чего она совсем не ожидала, так это официального предложения Лорента выйти за него замуж, которое последовало
— Мы не можем пожениться! — воскликнула Маргарита, которую этот неожиданный поворот дела чрезвычайно удивил и озадачил. — Король никогда не одобрит наш брак, и ты потеряешь всякую возможность выдвинуться при дворе!
— Но я ведь уже объяснял тебе, что король видит во мне лишь помощника главного архитектора, надзирающего за общим ходом строительства часовни. У меня нет никакого доступа ко двору. Таких дворян, как я, тысячи по всей Франции — из незнатного рода, без нужных связей, чтобы закрепиться при дворе. Посмотри на меня! — Он широко раскинул руки. — Я свободный человек, могу приходить и уходить в любое время, не то что эти версальские хлыщи, которым приходится просить у короля разрешения всякий раз, когда им хочется чихнуть!
Маргарита улыбнулась, и Лорент увидел, что добился кое-какого успеха. Следующий ее вопрос уже звучал не столь категорично:
— Но если ты не стремишься сделать карьеру при дворе, захочется ли тебе жить рядом с Версалем?
— Да, если этого желаешь ты. — Он догадался, к чему клонит Маргарита, и сказал прямо, без обиняков: — Я буду счастлив назвать Шато Сатори своим домом — если ты именно это хотела узнать.
Последний барьер рухнул.
— Дорогой Лорент, — с этими словами она обвила его шею руками, — я выйду за тебя замуж! — Они поцеловались, а затем Маргарита почти с восхищением сказала:
— Благодаря тебе сбылась моя давняя мечта. В тот вечер, когда я впервые появилась в этих стенах, мне так хотелось войти сюда невестой… И в тот момент ты был там, внизу.
— Вот видишь, моя дорогая Маргарита, значит, этому суждено было случиться.
Пикард отлично понимал, что все это время она мечтала не о нем, но это не смущало его и не принижало значения столь знаменательного события.
Как и предвидели Лорент и Маргарита, этот брак оказался удачным не только потому, что они идеально подходили друг другу физически. Они стали настоящими друзьями. Разумеется, были и свои трудности. Так, Лорент привык относиться к женщинам покровительственно, баловать их, всячески холить и лелеять; точно так же он начал относиться и к Маргарите, которую это коробило. Будучи независимой и гордой женщиной, она сама заботилась о себе. Такого добродушного и терпеливого человека, как Лорент, было нелегко вывести из себя, и хотя поведение жены (слишком уж, по его мнению, самостоятельное) часто задевало его чувства, он старался обходить все острые углы и не ссорился с ней. Вечно так продолжаться не могло, и гром все-таки грянул.
Готовясь встретить пятидесятилетие, Лорент заказал художнику свой портрет. Живописец изобразил архитектора в новом роскошном камзоле из зеленого бархата, и все гости в один голос твердили о поразительном сходстве. Но когда он захотел повесить свое изображение над камином в малиновом зале, вытеснив, наконец, с этого почетного места портрет Огюстена Руссо, Маргарита возмутилась и резко запротестовала:
— Нет, туда его вешать нельзя! Почему ты не хочешь повесить свой портрет в голубой гостиной или в библиотеке? Переносить портрет Руссо в верхний коридор я категорически запрещаю!
И тут Лорент потерял терпение и взорвался:
— Хочу тебе напомнить, что хозяин в этом доме я, и портрет Руссо уже давно пора убрать отсюда!
—
И я здесь хозяйка! — в запальчивости вскричала Маргарита и зло сверкнула глазами. — Огюстен был твоим патроном. Он построил Шато Сатори, а преследования короля вынудили его бежать отсюда. Я не позволю, чтобы теперь его выгнали еще и из малинового зала! Это место он сам выбрал для своего портрета…— Я позволял тебе делать все, что угодно, но сейчас не уступлю!
После горячей перепалки, когда были сказаны слова, которых не следовало говорить, и Лоренту стало ясно, что гугенот все еще много значит для его жены, был достигнут компромисс. Портрет Пикарда повесили туда, куда он и хотел, а портрет Руссо занял место в глубокой нише в гостиной слоновой кости. Впоследствии Лорент усомнился в правильности своего решения и подумал, что именно это место ему нужно было выбрать для своего портрета, ибо теперь Огюстен Руссо смотрел прямо на Маргариту: портрет, на котором она была изображена в золотистом платье, висел напротив, над камином, в этой же гостиной еще с тех пор, когда был написан.
Последний открытый Маргаритой магазин находился на авеню де Пари. Это был большой особняк, где теперь и совершались все сделки и продавались особо ценные вееры — точно так же, как это делалось в Шато Сатори. Маргарита понимала, что Лоренту не всегда нравилось приходить после работы домой и видеть, что там полным-полно посторонних людей. На новом месте она играла точно такую же роль хозяйки, и постепенно в Шато Сатори наступил покой, и являться туда стали лишь те немногие, кто приобрел статус друзей супругов Пикард. Один этаж нового особняка был занят Лорентом под контору, а другой сдавался внаем одному придворному. Такой порядок вещей устраивал всех.
Когда Маргарите исполнилось сорок три года и истек восьмой год ее замужества, в один прекрасный день обнаружилось, что она беременна. Ее ликования по этому поводу не разделял Лорент, боявшийся потерять ее, как потерял до этого уже двух жен. Маргарита как могла успокаивала его:
— Я очень крепкая и здоровая женщина. Со мной ничего не может случиться. Не бойся, мой дорогой! Давай лучше будем с нетерпением ждать того благословенного момента, когда наш ребенок появится на свет божий. Очень может быть, что это совпадет с моим сорок четвертым днем рождения. Лучше этого ничего нельзя придумать!
Однако что бы она ни говорила, Лорент не переставал волноваться. В нем ожил страх, вызванный двумя предыдущими потерями, и он постоянно суетился возле Маргариты, не позволяя ей вставать с постели и заставляя служанок неотлучно находиться в ее спальне. Эти его хлопоты вносили такую сумятицу, что Маргарита, в конце концов, не выдержала и восстала:
— Хватит! Я же скоро зачахну, если со мной будут обращаться как с тепличным цветком. Помни, что я из крепкой крестьянской породы: в нашей семье все женщины рожали на ходу, а то и прямо в поле. Завтра я собираюсь поехать в мастерские и посмотреть, как там идут дела. Конечно же, я буду осторожна и постараюсь не оступиться на лестнице.
Маргарита уже рассказывала ему о выкидыше, который случился у нее, когда она поскользнулась на лестнице в старой мастерской. Между ними не было никаких секретов. То, о чем она предпочитала умалчивать, все равно было известно ему, ибо Лорент был слишком умен, чтобы не узнать ее почти также хорошо, как она знала себя.
В тот день, когда у Маргариты начались тяжелые предродовые схватки — это случилось первого мая 1708 года, — было тепло, да и вообще это лето выдалось очень жарким. Потемневшие и слипшиеся от пота локоны Маргариты разметались по подушке и падали ей на глаза. Она страшно мучилась. Наконец, когда боль стала совсем невыносимой, тело Маргариты вдруг выгнулось дугой и с ее губ сорвался непроизвольный крик: «Огюстен, любовь моя!»