Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Стас, слушая меня, смеялся, но как-то нерешительно, и в глазах его стояла жалость…

Выйдя из метро, мы расстались: я поехала в прокуратуру прятать в сейф драгоценную пулечку, а Стас – домой. Все-таки для первых дней работы событий для него многовато. Вообще парень производит приятное впечатление; похоже, как говорит Горчаков, мозги у него устроены по-нашему.

Какая у нас разница в возрасте? Лет девять? Посмотрю, как он будет вести себя на дежурстве, и, может быть, разрешу называть меня по имени, без отчества.

6

– Стасик, солнышко, ты почему такой нарядный? – опешила я, подойдя субботним утром к дверям главка. Утро было чудесное, солнечное, в легкой дымке. Стажер встретил меня в костюме-тройке, с галстуком, в начищенных туфлях и с гвоздикой в руке.

Вместо ответа он протянул

мне гвоздику.

– Мария Сергеевна, поздравляю вас с моим боевым крещением! Согласитесь, что первое дежурство – это праздник, который запомнится на всю жизнь! Вам запомнилось?

Переговариваясь, мы прошли сквозь воротики металлоконтроля, предъявили свои удостоверения – я небрежно, не глядя на постовых, а Стас с гордостью – и стали подниматься на второй этаж, в нашу дежурку.

– Когда я в самый первый раз выехала на труп, я тогда очки носила; так вот, я даже очки на всякий случай сняла, поскольку рассудила, что чем меньше я увижу, тем лучше.

– А что был за труп?

– Женщина-пьянчужка, избитая мужем, труп лежал посреди комнаты на каких-то тюфяках. Мужа к нашему приезду уже увезли в милицию, протрезвляться… Белые ночи, в квартире тихо, только мы с доктором и криминалистом да понятые. Мы стали протокол писать потихонечку, и вдруг из-за занавески в углу комнаты – шорох, появляется маленький худой мальчик, годика три ему, говорит: «Мама» – и ковыляет к телу на матрасе. Оказывается, его просто не заметили, да и не знали, что он там был, а он все время, пока в комнате была милиция, как мышонок сидел в уголочке, а когда все стихло, выполз. Я до сих пор помню, как безумно я испугалась, что он сейчас подбежит к матери, дотронется до нее и почувствует, что она холодная… Мы с криминалистом рванулись к нему, схватили, потом вызвали инспектора из детской комнаты, и она увезла мальчика. А доктор нам говорит: «А ведь больше этот мальчоночка сюда никогда не вернется!..» Мужской туалет, кстати, рядом с дежурным отделением, а наш – с другой стороны здания, дежурящим женщинам приходится шлепать на соседнюю улицу.

– Как это – на соседнюю улицу?!

– Ну, по коридору; он ведь огибает здание главка с трех сторон, получается, что с трех улиц: фасад выходит на одну улицу, сторона, где наша дежурка, – на другую, а женский туалет с третьей стороны.

По этому самому длинному в мире коридору мы дошли до дверей дежурного отделения, двух комнат – обиталища дежурного следователя, узкого и тесного, как гроб, забитого драной и ломаной мебелью, и теплой уютной комнаты дежурных медиков. Войдя в коридорчик, объединяющий комнаты, Стас вопросительно уставился на черные следы обуви, ведущие по свежепобеленной стене к потолку.

– Не пугайся, Стасик, – успокоила я его, – по потолку здесь никто не ходит, это наверняка любитель здорового образа жизни эксперт Трепетун стоял на голове, опираясь ногами о стену; сейчас проверим.

Я открыла комнату дежурного следователя и предоставила Стасу возможность полюбоваться мутным окном с разбитыми стеклами и свернутыми солдатскими одеялами на койках, а потом заглянула в соседнее помещение, откуда доносились запах кофе и тихая музыка.

– Всем привет! Похоже, Трепетун только что сменился?

– Здравствуй, Машенька! Сколько раз говорили этому уроду, чтобы ботинки снимал, когда на голове стоит, но он выше этого!

Кофе, как всегда, заваривал Дима Сергиенко, а невозмутимая Наташа Панова, забравшись с ногами на диван, с помощью спиц создавала очередной шедевр рукоделия; и Боря, и другие члены ее семьи ходили «обвязанные» с головы до ног, да и сама Наташа появлялась в умопомрачительных вязаных костюмах и платьях, успевая за пару дежурств состряпать себе обновку, если выездов бывало немного. Да и с выездами она управлялась оперативно: раз-раз, и осмотр трупа закончен, а Наташа довязывает очередной воротник или рукавчик. Эксперт Панова из тех, кто работает быстро и толково и плюс обладает еще одним ценным качеством: если она выезжает на «глухарь», значит, он обязательно скоро раскроется, – это верная примета. Вот с Юрой Кравченко уголовный розыск выезжать не любит: хоть Юрка и хороший эксперт, грамотный, а глаз у него черный; если «глухарь» в его смену – пиши пропало, зависнет на веки вечные…

– Стас, заходи, я тебя познакомлю с экспертами.

На пороге комнаты появился смущенно улыбающийся Стас, и оба эксперта ахнули, разглядев его праздничный прикид.

– Голубчик,

ты так дежурить собрался? – сочувственно спросила Панова. – Ну значит, по закону подлости, нас ждет подвал или помойка.

– Наташа, не каркай, – попросила я. – Человек пришел на первое дежурство как на праздник, не порти ему настроение. Пойдем, Стас, я тебе расскажу, как дежурить без меня, ночью.

Я увела Стаса в следовательскую комнату, объяснила, что городской телефон на столе спарен с экспертной комнатой; когда ночью раздается звонок, эксперты тоже снимают трубку и можно всегда рассчитывать на их поддержку, они люди опытные и всегда подскажут, надо выезжать или можно разрешить милиции осмотреть труп. Сказала я и про то, что можно, конечно, ночь скоротать на замусоленной подушке, укрываясь грязным одеялом, но лучше приносить с собой наволочку и простынку, чтобы, если выдастся часок поспать, провести его в человеческих условиях.

– Мария Сергеевна, а почему здесь такая казарма, а у них так уютно?

– Следователи, Стасик, приходят сюда только на ночь и на выходные, а эксперты находятся в главке круглосуточно. Лежбище тут у них. Мы, конечно, пользуемся благами цивилизации у них под крылышком, но в принципе это зависит от того, с кем дежуришь. Нормальные люди всегда сами тебя позовут и телик посмотреть, и чайку попить… Ну, пойдем, раз нам кофе налили, надо потусоваться. Мы вернулись обратно в очаг цивилизации, где Дима заботливо приготовил нам по бутерброду с сыром и по большой кружке горячего кофе. Люблю я дежурить – вот в том числе и из-за таких редких неспешных минут, когда рядом давно знакомые, приятные тебе люди, когда знаешь, что в любой момент может затрезвонить прямая связь с дежурной частью, но испытываешь комфорт из-за того, что телефон молчит. И еще из-за того, что, когда телефон наконец зазвонит и после непродолжительных переговоров с оперативным дежурным окажется, что выезд неизбежен, – напустишь на себя недовольный вид да еще обменяешься с медиком короткими фразами, что вот, мол, опять тащиться к черту на рога, а в душе-то уже свербит нетерпение: скорее доехать, посмотреть своими глазами – что там…

– Ну-с, расскажите, молодой человек, что вас заставило в наше неспокойное время окунуться в вонючее болото прокурорского следствия?

Это уже Дима осторожно начал влезать в душу стажеру. Стас заулыбался, покраснел и тихо сказал:

– Вообще-то я хотел работать следователем в милиции, но меня по состоянию здоровья не взяли…

Тут уже Наташа проявила к стажеру интерес и встряла в беседу:

– Что же у тебя за болезнь такая, голубчик? – до того не вязался никакой недуг с юным и цветущим видом молодого человека, а главное – с его статной двухметровой фигурой.

– Шизофрения, – фыркнул Дима, – раз добровольно хочет быть следователем, значит, шизофреник.

– Полиартрит, – улыбаясь, сказал Стас. – Но я еще могу давать кровь. И это не заразно.

– А в прокуратуре, значит, можно работать и больному?

– В основном больные и работают, – со смехом сказала я.

– Да уж, особенно ваша эта, Недвораева.

– Дима, не надо о грустном.

– Послушай, Маша, неужели никому в голову не приходит, что психически больной человек, занимающий должность начальника отдела прокуратуры города, опасен для общества?

– Дима, это уже не мое дело.

– Конечно, ты трусливо дезертировала, вместо того чтобы занять ее место, а ее отправить, к чертям собачьим, на свалку истории.

– И ты, Брут! Я уже два года работаю в районе и счастлива. А Недвораеву вспоминаю как дурной сон.

– Ты-то вспоминаешь как дурной сон, а мы хлебаем полными ложками! Она тут приехала самолично на труп, поруководить, а у меня в сумке термометр ректальный разбился, и я послал за другим. Она ко мне прицепилась: почему стоим, почему не фиксируем трупные явления? Объясняю популярно: разбился термометр для измерения ректальной температуры, сейчас привезут другой, и сразу начну. А эта дура мне указывает: «Значит, надо зайти в любую квартиру, попросить градусник». Нет, вы слыхали такое? Я ей говорю: а руку в задницу трупу вы будете по локоть засовывать? А от говна его отскабливать тоже вы будете или так и отдадите? И кто потом своему ребенку поставит градусник, вынутый из попы трупа? Нет, вы знаете, молодой человек, что ваша наставница совершила преступление против человечества, уйдя из следственной части прокуратуры города, где она должна была быть начальницей?!

Поделиться с друзьями: