Танцы с пиратами

– Вспомнили. И решили изображать обычных туристов, – отшутился Миша.

Мы нашли себе тенистое местечко у бассейна и развалились в шезлонгах, потягивая коктейли и обсуждая последние события.

– Твой загар смывается или не смывается? – поинтересовался Миша, с любопытством разглядывая меня.

– Не смывается, – хихикнула я. – Я теперь навечно такая останусь.

– А что, прикольно! Тебе идет! – одобрил полурослик, придвигаясь поближе. Он взял меня за руку, слегка потер и одобрительно кивнул: – Действительно, мертво схватилось.

Мою руку после этого он не отпустил.

– И с глазами вы здорово придумали, – подхватил Брыкала, придвигаясь к Танюсику. – Очень стильно!

– Вот я и говорю! – Танюсик подмигнула Сене изумрудным глазом. – А то как-то не по-настоящему получается, неправдоподобно.

Одобрение парней было усилено похвалой от режиссера, который подошел к нам в сопровождении Пули.

– Мы с господином режиссером считаем, что вы очень точно уловили стиль образов, – сообщила наша руководительница и добавила: – Молодцы, девочки! Постарались за державу! Думаю, призы за лучшие костюмы были бы нашими!

Сама она изображала подружку Тарзана: леопардовое парео имитировало шкуру, распущенные волосы струились чуть ли не до колен, ярко накрашенные глаза сверкали из-под черных густых бровей.

– А она ничего, – заметил хоббит, и я с яростью вцепилась ему в руку ногтями.

– Да уж! Кто бы мог подумать! – подхватил Брыкала. – Будь она лет на десять помоложе… – После этих слов он запнулся и жалобно пискнул – Танюсик тоже не дремала.

– А мне и так сгодится! – хихикнул неугомонный Смыш, и я, окончательно рассвирепев, выдернула руку и запустила в него шлепанцем.

Однако промазала, и шлепанец угодил в появившегося рядом Камаля. Выглядели они с сестрой просто потрясающе: на Камале была белая чалма и белый балахон до пола, на Варанаси – ярко-красное сари.

Мы едва успели перекинуться парой слов, когда наступил долгожданный момент. Пересечение экватора ознаменовалось всеобщим ликованием и массовым купанием в бассейне. С веселыми криками люди сталкивали друг друга с бортиков, прыгали сами, и вскоре мы тоже очутились в воде.

Прыгнув с бортика, я сразу же ушла на дно. Линзы соскочили и утонули, и Пого-пого наконец-то прозрела. Вода вокруг кишела купальщиками, и, оттолкнувшись от дна, я рванулась вверх, ввинтившись в промежуток между телами. Поверхность была уже близко, когда на меня вдруг опустилась какая-то белая пелена, похожая на купол парашюта, рядом мелькнули чьи-то руки – на одной из них я увидела татуировку в виде черного солнца. И в следующее мгновение я оказалась спеленутой так прочно, что не могла пошевелиться. В ужасе я закричала, выпуская последний воздух, потом вдохнула – и внутрь меня рванулся поток тепловатой соленой воды…

И все кончилось.

Еще одна Спящая красавица

Когда я очнулась, вокруг было темно. Койка плавно колыхалась подо мной, и вначале показалось, что я заснула на качалке у нас на даче в Захарово и вот-вот рядом возникнут мама с папой и скажут: «Эй, лежебока! А ну-ка перебирайся в дом!»

Воспоминание о родителях выбило град слез, и я, так и не успев понять, где нахожусь, горько заплакала, задыхаясь от жалости к себе:

– Мама! Мамочка!

– Я за нее, – ответил откуда-то сверху голос Смыша. – Чего тебе, доченька?

– Миш, ты, что ли? – Слезы мгновенно высохли.

– Ну!

– А мы где? – Я испуганно озиралась, не узнавая в темноте очертания чужой каюты.

– На подводной лодке.

– Да? А как мы сюда попали? – Мне было так плохо, что поверила ему.

– Нас вытащили из брюха акулы, которую подводники заарканили сетью. У тебя была съедена правая нога, а у меня – левая!

Я в ужасе схватилась за правую ногу – нет, все в порядке, она на месте, и я убью этого Смыша! Нашел время прикалываться!

– А ты разве ничего не помнишь? – невинным голосом спросил четырнадцатилетний младенец.

Помню? В памяти всплыл и парашют, обволакивающий меня, и руки с необычной татуировкой на локте одной из них… Что-то похожее на маленькое черное солнце…

Горло сдавил спазм, я снова заревела и еще через мгновение оказалась в объятиях утешающего меня Смыша.

– Чего ты? Все хорошо. Ты жива, здорова, вот и радуйся! А если будешь реветь, нос покраснеет, распухнет, и ты станешь храпеть еще больше.

– Как это – еще больше? Разве я храплю? – всполошилась я.

– Еще как! Всех корабельных крыс распугала!

Хорошо, что темнота надежно скрывает эмоции! А то я бы не знала, куда прятать глаза.

Однако слезы высохли, и больше плакать не хотелось.

Открылась дверь, зажегся свет, и стало ясно, что мы находимся в медпункте или изоляторе. Рядом возник корабельный врач, из-за спины которого выглядывали обеспокоенные физиономии верных собратьев.

Они-то после осмотра доктора и рассказали, что произошло.

Оказалось, что я была не единственной утопленницей в этот день. Вместе со мной на тот свет решил отправиться и мой верный сосед по второй парте у окна.

– Вы, народ, хотя бы предупредили, что плавать не умеете! – бушевал Сеня. – А то вспотел совсем из бассейна вас таскать!

Напрасно мы уверяли Брыкалу, что плаваем очень даже хорошо – он ни за что не хотел этому поверить. Не стесняя себя в ругательствах, он описывал, как по очереди вытаскивал из бассейна наши бездыханные тела и проводил реанимацию.

– Хорошо, что я в этом соображаю, отец спасателем работает! А то знаете, где бы вы были?

Только после того как мы с Мишей дружно обняли и расцеловали нашего спасителя, он немного подобрел.

– А тряпка? – спросил вдруг Миша. – Красная тряпка, в которой я запутался?

– Ой, точно! А у меня был белый парашют! – вспомнила я.

– О чем вы? – недоуменно уставился на нас Сеня. – Какая тряпка? Какой парашют? Когда я вас вытаскивал, ничего такого не было…

– Не спорь с пострадавшими! Неужели не видишь: у них шок после несчастного случая, – одернула приятеля Танюсик.

– Нет у меня никакого шока! – рассвирепел Миша. – И несчастного случая никакого не было!

– И у меня не было! – пискнула я.

– А что же тогда было? – ласково спросила Танюсик.

– Попытка преднамеренного убийства, – ответил за нас двоих Миша.

Повисло неловкое молчание. Первым его нарушил Сеня:

– Да ладно, Михась, не гони. Кому ты нужен, чтобы тебя топить.

– Речь не только обо мне, но и о Сашуле, – сердито насупился хоббит. – Ее ведь тоже пытались утопить. А что касается меня, это была уже не первая попытка.