Танцы с волками

Жужжание мух было таким громким, что Данберу пришлось кричать, чтобы быть услышанным.

— Мы ждем этих людей?

Трепыхающейся Птице кричать не хотелось. Он подогнал своего пони вплотную к пони Танцующего С Волками.

— Они ушли неделю назад, может быть, больше. Мы дадим лошадям напиться, а потом поедем домой.

III

В течение целого часа на обратном пути с губ мужчин не сорвалось ни единого слова. Трепыхающаяся Птица был полон уныния и ехал чуть впереди, а Танцующий С Волками в это время смотрел в землю, стыдя белую расу, к которой он принадлежал, и думал о той грозе, которая посетила его тогда, в первобытной пещере.

Он никому не рассказывал об этом, но сейчас вдруг почувствовал необходимость сделать это. После всего увиденного это перестало казаться ему сном, как раньше. Это могло быть видением.

Когда они остановились, чтобы дать лошадям остыть, он рассказал Трепыхающейся Птице о том сне, который видел в пещере и который был еще свеж в его памяти. Он не упустил ни одной детали.

Шаман слушал длинные перечисления Танцующего С Волками не перебивая. Когда рассказ был закончен, индеец угрюмо уставился в землю у своих ног.

— Все из нас были мертвы?

— Все, кого я видел, — сказал Танцующий С Волками. — Но я не видел абсолютно всех. Я не видел тебя.

— Десять Медведей должен услышать этот сон, — произнес Трепыхающаяся Птица.

Они вскочили на лошадей и быстро поскакали по степи. Когда они прибыли в лагерь, солнце едва зашло за горизонт.

IV

Двое мужчин сделали свой отчет об осквернении священной рощи, о поступках, которые мог совершить только большой отряд белых охотников. Мертвые животные в лесу были несомненно побочной работой. Охотники искали, конечно, бизонов и могли бы уничтожить гораздо больше.

Десять Медведей кивнул несколько раз в течение этого рассказа. Но он не задал ни одного вопроса.

Тогда Танцующий С Волками еще раз пересказал свой сон.

Старый индеец так ничего и не произнес, его лицо осталось непроницаемым. Когда Танцующий С Волками закончил, старейшина не сделал никаких комментариев. Вместо этого он набил свою трубку табаком и сказал:

— Давайте покурим по этому поводу.

Танцующий С Волками отметил про себя, что Десять Медведей обдумывает все услышанное. Когда же они передавали трубку по кругу, он вдруг потерял терпение, беспокойство разрывало ему грудь.

Наконец он выдохнул:

— Я хочу сказать кое-что еще.

Старейшина кивнул.

— Когда Трепыхающаяся Птица и я впервые начали разговаривать, — начал Танцующий С Волками, — мне был задан вопрос, на который у меня не было ответа. Трепыхающаяся Птица спросил: «Сколько белых людей придет сюда?» И я ответил: «Не знаю». Это правда, я не знаю, сколько их придет. Но я могу сказать тебе: я уверен, что их будет много. Белых людей много больше, чем любой из нас может сосчитать. Если они захотят воевать с тобой, они сделают это с помощью тысяч усатых солдат. У белых солдат есть большие военные винтовки, которые могут выстрелить в такой лагерь, как наш, и разрушить его весь. Это заставляет меня бояться. Я даже боюсь своего сна, потому что знаю, что он может сбыться. Я не могу сказать, что нужно делать, но я бледнолицый, и я знаю белых людей. Я знаю их теперь такими, какими не знал раньше. Я боюсь за всех дакотов.

Десять Медведей кивал головой, пока Данбер говорил. Но Танцующий С Волками не мог решить, как старый индеец воспримет все сказанное.

Вождь поднялся на ноги и, сделав несколько шагов через хижину, остановился у постели. Он потянулся за снаряжением, висевшим над ней, снял узел, напоминающий по форме дыню, и вернулся к огню.

С ворчанием он опустился на свое место.

— Я думаю, ты прав, — сказал он, обращаясь к Танцующему С Волками. — Трудно решить, что нужно делать. Я старый и прожил много зим, но даже я не уверен в том, что делать, когда речь заходит о белых людях и их усатых солдатах. Но позволь мне показать тебе что-то.

Его крючковатые старческие пальцы потянули веревку, завязанную узлом на верхушке мешка из сыромятной кожи. Через секунду узел был развязан. Индеец опустил края мешка, постепенно открывая толстый кусок заржавевшего металла размером примерно с человеческую голову.

Трепыхающаяся Птица никогда раньше не видел этого предмета и не представлял себе сейчас, что бы это могло быть.

Танцующий С Волками тоже видел такую вещь первый раз в жизни. Но он знал, что это такое. Он видел нечто подобное на рисунке из учебника по военной истории. Это был шлем испанского конквистадора.

— Эти люди были первыми, пришедшими в нашу страну. Они пришли на лошадях… у нас тогда не было лошадей… и стреляли в нас из больших грохочущих ружей, которых мы до этого никогда не видели. Они искали блестящий металл, и мы боялись их. Это случилось во времена дедушки моего дедушки.

Мы окончательно изгнали этих людей с нашей земли.

Старый индеец длинно и глубоко затянулся дымом своей трубки, а потом выдохнул несколько клубов сизовато-голубого цвета.

— Потом начали приходить мексиканцы. Мы воевали с ними, и в этой войне нам сопутствовал успех. Они сильно испугались нас и больше не приходили сюда.

В мое время начали приходить белые люди. Техасцы. Они были похожи на всех остальных, которые находят причины, чтобы хотеть чего-либо в нашей стране. И они берут это, не спрашивая. Они приходят в ярость, когда видят нас живущими на нашей земле. Когда мы не делаем того, чего они хотят, они стараются убить нас. Они убивают женщин и детей, как будто это воины.

Когда я был совсем молодым воином, я сражался с техасцами. Мы убили многих из них и украли некоторых из их женщин и детей. Одна из этих детей — жена Танцующего С Волками.

Прошло какое-то время, и начались переговоры о мире. Мы встретились с техасцами и заключили с ними соглашение. Но этот договор всегда нарушался, как только белые люди желали от нас чего-то нового, весь договор становился не больше, чем просто слова на бумаге. Всегда было так.

Я устал от этого, и много лет назад я привел людей нашего племени сюда, подальше от белых. Мы, мирно жили здесь очень долгое время.

Но это место — последнее в нашей стране. Нам больше некуда идти. Когда я подумал о белых людях, идущих на наши земли сейчас, я сказал то, что сказал. Трудно решить, что нам делать теперь.

Я всегда был миролюбивым человеком. Я счастлив был жить в своей стране и ничего не хотеть от белых людей. Совсем ничего. Но я думаю, ты прав. Я думаю, они уже идут сюда.

Когда я думаю об этом, я смотрю на этот мешок, зная, что в нем хранится. И я уверен, что мы будем бороться, чтобы сохранить свою страну и все, что мы имеем. Это все, чего мы хотим.

Мы будем сражаться, чтобы отстоять ее.

Но я не думаю, что битва произойдет этой зимой. И после всего того, что ты рассказал мне, я думаю, пора отправиться в путь прямо сейчас.