Танцы в пыли (Желанный обман)

Миссис Фланель пришлось проглотить эту пилюлю и удалиться. Она не понимала, что произошло. Первое, что пришло ей в голову: леди Морнбьюри — колдунья. Наверняка она наслала на его светлость какое-нибудь заклятье…

Через час Магда в новом синем с золотой отделкой костюме, который граф спешно заказал для нее, выехала из ворот Морнбьюри на серой Джесс.

Лицо ее скрывала вуаль, но подбородок был высоко поднят и держалась она прямо и гордо.

Следом за ней на некотором расстоянии ехали два грума, которым граф приказал сопровождать ее во время прогулок. Время от времени они обменивались улыбками и перешептывались. Графиня прекрасно сидит в седле и явно умеет ладить с лошадьми. И как это ей удалось так быстро излечиться от сифилиса? Чудеса да и только! И после такой тяжелой болезни она совершенно свободно ездит верхом… А вот интересно, что стало с ее лицом? Еще никто во всей округе его не видел. Даже молоденькой горничной, которая следит за огнем в камине в спальне ее светлости, ни разу не довелось его видеть, потому что в ее присутствии госпожа не снимает вуали…

Колючий морозный ветер обдувал сквозь вуаль ее щеки, и все равно эта утренняя прогулка была ее маленьким личным счастьем. Сегодня она ощущала себя по-настоящему женой графа Морнбьюри — неважно, любимой или нет. Он ее признал. Теперь между ними хотя бы не будет вражды.

Когда Магда вернулась с прогулки, два доктора уже прибыли и ждали ее. Первый раз она почувствовала себя хозяйкой этого дома, графиней Морнбьюри. С бьющимся сердцем пригласила гостей пройти в библиотеку и позвонила, чтобы им принесли вина. После прогулки у нее было отличное самочувствие и цветущий вид. Доктор Ридпат взглянул на нее с некоторым удивлением — как могло случиться, что его давнишняя пациентка словно по мановению волшебной палочки из вялой и апатичной особы превратилась в полную достоинства госпожу? С ним она поздоровалась, как со старым другом, а со знаменитым голландцем церемонно раскланялась.

— Вы приехали, чтобы сделать из меня красавицу, сударь? — весело спросила она.

Голландец оказался низеньким полным человеком, одетым во все серое, за исключением тоненькой полоски белого воротничка и напудренного парика. Он много слышал об этой необычной пациентке от доктора Ридпата, и случай представлялся ему любопытным. Однако и он был весьма сильно поражен, когда маленькая графиня, такая изящная и очаровательная, подняла вуаль и показала свое истинное лицо. Она улыбалась. Однако из-за кривого рта ее дерзкая улыбка выглядела жалкой, а в глубине больших глаз притаились искорки страха.

— Ничего, видимо, нельзя сделать, — произнесла она, учащенно дыша, — вы сейчас скажете, что прошло слишком много времени…

Последовало короткое молчание. Доктор Ридпат заложил руки за спину и кашлянул. Минхер Дик подошел к ней поближе. Лицо его ничего не выражало, и только маленькие пронзительные глазки под лохматыми бровями с пристальным вниманием изучали изувеченное лицо девушки.

— Ach, gott, — обращался он мысленно к своим богам, — что за мясник тут поработал… Страшное, страшное несчастье! Бедное дитя!

Сначала он осмотрел одну сторону и оценил чистую красоту неиспорченного профиля. Большим пальцем правой руки слегка оттянул уголок рта — так осторожно, точно это было крыло бабочки. Затем точно так же очертил маленькие рубцы, припухлости и длинные глубокие шрамы. Потом отодвинул темные локоны и осмотрел уши. И только после этого несколько раз кивнул и отошел.

Магда закрыла глаза. Как ни напускала она на себя безмятежность, на самом деле душа ее замерла в томительном ожидании приговора. Все тело била дрожь, под ложечкой неприятно сосало, а рука невольно сжимала и разжимала рукоять кнута, оставшегося у нее после прогулки верхом. Она вдруг вспомнила об Эсмонде, о вчерашней ночи и о его грубой мужской страсти. Вспомнила обо всех жестокостях, которые ей пришлось перенести за свою короткую, но бурную жизнь. О невыносимых детских страданиях, связанных с ее злополучным падением, о бесконечных насмешках и уколах сверстников, которые стали с тех пор ее уделом. Перед глазами ее вновь возникло скованное маской ужаса лицо Эсмонда в день их свадьбы… Ах, если бы он вернулся со своей войны и увидел ее, но не в облике девушки с портрета, а в своем, настоящем облике, какой и должен быть у Магды! Она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься на колени и не начать умолять знаменитого хирурга, ради всего святого вернуть ей прежний вид…

Но тот вдруг заговорил сам, как-то гортанно, хотя и вполне доброжелательно, при этом слегка коверкая английские слова:

— Ви давно иметь несчастный слючай и дофольно сильно поранились. Но мне прихотилось видеть и похуже, поферьте.

Магда вскинула голову, сердце ее колотилось как сумасшедшее.

— Вам приходилось видеть и похуже? — еле слышно спросила она.

— Хораздо, хораздо хуже. Например, госпоша Мевроу из Хегью, молодая красафица, перефернулась в карете… — Дик обвел рукой свое пухлое лицо и закивал. — Да, да, у нее фсе било хораздо хуже, чем у фас, графиня. А сейчас она есть счастлива со сфоим мужем. И это я, Питер Дик, ее вилечить.

Магда уронила кнут на ковер. Сердце ее забилось еще сильнее.

Обхватив обеими руками горящее лицо, она умоляюще посмотрела на старого доктора.

— Но как, как? Как вам это удалось?

Он издал короткий смешок и переглянулся с коллегой.

— Как я это сделать? А-а-а! Зачем же я есть видавать сфои секреты, ферно, минхер Ридпат?

— Ну конечно, сударь, конечно, — поддакнул тот, тоже посмеиваясь.

От волнения на глазах у Магды выступили слезы и побежали по щекам. Забыв о том, что она графиня Морнбьюрийская, Магда ледяными пальцами вцепилась в руку всесильного голландца.

— Пожалуйста, прошу вас, сударь, скажите, ведь вы можете что-нибудь для меня сделать? Я с радостью стерплю любую боль, любое мучение, если только это поможет вернуть мне мое лицо…

Его умные глаза светились подлинной добротой. Совсем по-отечески он похлопал ее по плечу и сказал:

— Бедное дитя! Бедное мое дитя! — На этот раз он произнес эти слова вслух. — Это есть занять много фремени и причинять сильный боль. И стоить много денег для фашего мужа, — со смехом добавил он. — Но насколко я понял, граф не жалеть на это денег. Хотя, даже если он совсем не платит, я иметь удоволствие делать для фас эту работу.

Теперь она уже плакала, не стесняясь. Он усадил ее на стул и дал немного вина, чтобы она успокоилась.

Затем сказал, что его способ лечения совершенно новый и содержится в секрете. Он не сомневается, что уже в недалеком будущем им овладеют все хирурги и эти операции будут и дальше совершенствоваться. Чудес не обещает, потому что работает не волшебником, а врачом. Но посвятил этой работе всю жизнь и стал единственным во всей Европе, кто использует скальпель, иглу и нитки для этих целей.

Шрамы не исчезнут бесследно, но станут почти незаметными. Кроме того, он берется поднять опустившийся угол рта. Придется использовать такие мелкие стежки, что увидеть их невооруженным глазом невозможно. Раньше Дик работал с одним итальянским хирургом и дополнительно узнал от него кое-какие секреты, а именно — рецепты чудодейственных мазей, которые использовались еще со времен династии Борджиа и Екатерины Медичи. Теперь он сможет применить все это для лечения графини Морнбьюри.

— Уже через код ви себя не уснаете, — закончил он.

Магда ничего не ответила. Тогда доктора, которым было что обсудить, тихонько прошли в дальний угол комнаты и тактично оставили ее одну переживать свою боль и радость.

10

Это был день летнего солнцестояния 1709 года.

Королева пребывала в своей резиденции в Виндзоре.

Золотистые лучи зажигали свежую зелень листвы раскинувшихся вокруг замка лесов. Но, несмотря на хорошую погоду, королева оставалась в постели. Она отказалась видеть своих министров, так как в эту ночь плохо спала.