Танец блаженных теней (сборник)

Это был ее живущий в Калифорнии сын, которого она не видела уже лет двадцать. Мэй подняла глаза, – может, бабушка решила над ней подшутить? Она всегда говорила, что туристы – это дураки, которые думают, что какое-то место хоть чем-то лучше другого и что где-то может быть лучше, чем дома.

– Поедем с тобой к морю, – говорила бабушка. – Это не так уж дорого, мы можем как-то вечерком сесть и спаковать себе провизию. Всегда лучше приехать со своей едой, а то кто знает, чем там тебя накормят.

– Ты слишком старая, – сказала Мэй безжалостно. – Тебе семьдесят восемь лет.

– Люди в моем возрасте куда только не путешествуют – даже в Старый Свет, глянь в газеты.

– У тебя может случиться сердечный приступ, – сказала Мэй.

– Ну, тогда меня погрузят в вагон между латуком и помидорами, – сказала бабушка, – и доставят домой холодненькую.

А перед глазами Мэй тем временем возник берег моря. Ей привиделся вытянутый песчаный полумесяц, похожий на пляж у озера, только более длинный и яркий. И само это слово «море» дарило ощущение прохлады и восторга. Но она не верила ему, не могла понять. Ведь за всю ее жизнь бабушка ни разу не пообещала ей ничего приятного!

У входа в магазин стоял человек, потягивая лимонад. Это был коротышка средних лет, с одутловатой, багровой от жары физиономией. На нем была не очень чистая белая сорочка и блеклый шелковый галстук. Бабушка придвинула табурет к прилавку и заговорила с посетителем. Мэй стояла спиной к ним обоим и смотрела в дверной проем. Повисли неопрятные облака, мир погрузился в дряхлый, пыльный, неприветливый свет, который, казалось, исходил не с небес, а от плоских кирпичных стен, белых дорожек, серых листьев на кустах и металлических указателей, хлопающих на горячем монотонном ветру. С тех пор как бабушка вышла следом за ней со двора, Мэй чувствовала: что-то изменилось, что-то дало трещину. Да, это был новый свет, в котором она увидела мир. И еще она чувствовала что-то в себе самой – что-то похожее на силу, на несомненную, но до поры не использованную мощь своей враждебности – и решила пока придержать ее, вертя, словно холодную монету в кулаке.

– От какой компании вы разъезжаете? – спросила бабушка.

– «Текстиль и ковры», – ответил приезжий.

– А что, вашим сотрудникам не дают отдохнуть с семьями на выходных?

– Я тут не по делам, – сказал коротышка. – По крайней мере, не по делам «Текстиля и ковров». Можно сказать, что я еду по личному делу.

– А, понятно, – сказала бабушка, давая понять, что никогда не вмешивается в чужие личные дела. – Похоже, скоро дождь начнется, вам не кажется?

– Может быть, – ответил коротышка, допил лимонад одним большим глотком, поставил бутылку и вытер рот носовым платком.

Вот он-то был из тех, кто на каждом углу рассказывает о своих личных делах и, разумеется, не может говорить ни о чем другом.

– Я еду к своему приятелю – проведать его, он снял летний домик. У приятеля страшная бессонница, вот уже семь лет он ни одной ночи не спал как следует.

– Ну и ну, – заметила бабушка.

– Хочу повидаться с ним и посмотреть, смогу ли я его вылечить. У меня были весьма неплохие успехи в лечении бессонницы. Не сто процентов, конечно. Но весьма неплохие.

– Так вы еще и врач?

– Нет-нет, – ответил мужчина. – Я гипнотизер. Любитель. Я не считаю себя профессионалом, я всего лишь дилетант.

Старуха какое-то время смотрела на него, не произнося ни слова. Коротышку это нисколько не обескуражило, он прошелся по магазину, брал с полок товары и рассматривал их с весьма оживленным и самодовольным видом.

– Могу поспорить, вы никогда в жизни не встречали человека, который назвался бы гипнотизером, – сказал он бабушке насмешливо. – Я ведь выгляжу точно так же, как все, правда? Я кажусь очень смирным.

– Не верю я в такие вещи, – сказала она.

Он только хохотнул:

– И что это значит – не верите?

– Я не верю ни в какие суеверия.

– Это не суеверия, леди, это факт из жизни.

– Я знаю, что это.

– Ну, множество людей придерживаются такого же мнения, их на удивление много. Наверное, вам не приходилось читать статью на эту самую тему, которая была опубликована в «Дайджест» пару лет назад? Жаль, я не захватил ее с собой, – сказал он. – Все, что я знаю, – это то, что мне удалось вылечить одного алкоголика. Я избавлял людей от разного рода сыпи и чесотки и от всяческих вредных привычек. Нервы. Я не утверждаю, что могу исцелить любого от его нервных привычек, но могу сказать, что многие люди очень благодарны мне. Очень благодарны.

Старуха прижала руки к вискам и ничего не ответила.

– Что случилось, леди, вам нездоровится? У вас болит голова?

– Нет, все хорошо.

– И как же вы исцеляли тех людей? – отважно спросила Мэй, хотя бабушка всегда талдычила: не дай бог, увижу, что ты разговариваешь с незнакомцами в магазине…

Коротышка учтиво повернулся к ней:

– С помощью гипноза, юная леди. Я гипнотизирую их. Или мне стоит объяснить вам, что такое гипноз?

Мэй, понятия не имевшая, о чем спрашивает, вспыхнула, не зная, что и ответить. Она видела, что бабушка сверлит ее взглядом. Бабушка словно поглядывала с тревогой из собственной головы на Мэй и на весь мир, как будто они полыхали огнем, а она ничего не могла с этим поделать, не могла даже донести до них эту страшную новость.

– Она сама не знает, о чем говорит, – сказала бабушка.

– Ну, все очень просто, – сказал коротышка, обращаясь непосредственно к Мэй напыщенно-нежным голосом, которым, как он, наверное, полагал, следует разговаривать с детишками. – Представь себе, что ты погружаешь человека в сон. Но на самом деле он не спит, понимаешь, детка? С ним можно разговаривать. И, послушай – ты только послушай! – можно проникнуть в глубины его сознания и обнаружить там то, о чем он сам даже и не вспомнит, когда проснется. Вытащишь наружу его потаенные страхи и тревоги, которые и стали причиной его напастей. Ну разве это не чудесно?

– Со мной у вас бы этот номер не прошел, – сказала бабушка. – Я бы знала, что происходит. Со мной у вас ничего не вышло бы.

– Спорим, что вышло бы! – выпалила Мэй, да так и осеклась с открытым ртом. Она сама не понимала, зачем это ляпнула.

В который раз она наблюдала за бабушкиным противостоянием внешнему миру – не столько с гордостью, сколько с твердой, несокрушимой уверенностью, что бабушка победит. Но вот теперь она впервые увидела вероятность бабушкиного поражения, это было написано у бабушки на лице, и не этот коротышка, который, наверное, чокнулся и смешил ее ужасно, был тому причиной. Эта мысль встревожила Мэй и наполнила ее болезненным и непреодолимым возбуждением.

– Ну, никогда нельзя утверждать наверняка, пока не попробуешь, – сказал коротышка, будто в шутку.

Он смотрел на Мэй. Бабушка решилась.

– Мне это без разницы, – пренебрежительно сказала она, поставила локти на прилавок и обхватила голову руками, будто что-то выжимая из нее. – Только время потратите.

– Вообще-то, вам следовало бы лечь, чтобы лучше расслабиться.

– С меня… – ответила бабушка и, казалось, задохнулась на мгновенье, – с меня довольно и сидения.