Танец на раскаленных углях

Может быть, досужие россказни испуганных путешественников всего лишь плод их больного воображения, но факт остается фактом – после великой битвы на выжженную солнцем почву пустыни Зан не выпало ни единой капли атмосферных осадков. Паучье колдовство каким-то образом подействовало так, что влажные воздушные массы, формирующиеся над акваторией Закатного океана, не в силах преодолеть невидимый магический барьер и оживить эту унылую пустынную равнину благодатными струями дождя.

Поскольку я никогда не причислял себя к передовому авангарду человечества – защитникам природы или каким-нибудь юным натуралистам, у меня не было повода сожалеть об утраченной квакающей и гудящей стаями гнуса болотной резервации для чокнутых. Даже напротив, я был несказанно рад, что «Носорог» в настоящий момент мчится со скоростью шестидесяти километров в час по ровному, будто автомагистраль, солончаку, а не вязнет по самое брюхо в вонючей, пузырящейся болотными газами жиже.

Экипаж, за исключением Матео, отдыхал в десантном отделении за наглухо закрытой дверью, чтобы свет из рубки не мешал спящим.

Патриция поначалу попыталась заявить права на, выражаясь образно, отдельное, отгороженное занавеской местечко под солнцем. Но ветеран ей быстро втолковал, что ее прелести здесь никого не смущают, а если она стесняется, то может преспокойненько устраиваться снаружи, на броне. Отлуп, данный наглой девчонке суровым гномом, был бальзамом на мою душу. Фарик попытался вступиться за пассажирку, но также получил изрядную порцию гномьих «кренделей». Пришлось журналистке несколько укротить свой строптивый нрав и, не раздеваясь, шлепнуться на матрас, который для нее приготовил все тот же заботливый маг.

Начальник экспедиции, устроившись в командирском кресле, молча курил трубку и смотрел в окно на мелькающие в свете мощных прожекторов пейзажи. Любоваться особо было нечем. Однообразная серая равнина, без каких-либо признаков растительности или зверья. Здесь даже не было насекомых, которые за время поездки по Бескрайней Пустоши разнообразили ночные вахты своим мельтешением в лучах фар.

Обычно температура воздуха в пустынях за ночь часто опускается ниже ноля, здесь все по-другому. Датчик показывал за бортом сорок градусов. Если в здешних местах по ночам такая жарища, что тут будет, когда солнышко подкатит к зениту? Немудрено, что к столь жаркому климату не смогли приспособиться неприхотливые саксаулы Черных Песков или кактусы Килийского плоскогорья.

Время от времени на пути попадались пятна солончаков, протяженностью от десятка метров до километра. Тогда все вокруг начинало искрить, брызгать лучиками света в разные стороны. Сразу вспоминался мой недавний сон. Конечно, пейзаж за окном с инсталляциями Шестипалого нечего и сравнивать, но хоть какое-то разнообразие.

Странное место пустыня Зан, очень странное. Стоит напомнить, что начинается она резким переходом от густой травянистой растительности саванны к лысой, как череп мертвяка тысячелетней давности, угрюмой равнине. Казалось бы, переход должен быть постепенным, ан нет, вот она – густая, сочная травка по пояс взрослому мужчине, а через пару метров под ногами уже твердая, словно камень, потрескавшаяся глина.

По большому счету, мне плевать на все местные странности: есть здесь растительность и живность, нет ее, и какая за бортом температура по ночам – если бы не одно загадочное обстоятельство. Дело в том, что, как только «Носорог» выехал на просторы офирской пустыни, я почувствовал себя не в своей тарелке. Голову словно обмотали хорошо вымоченным в воде кожаным ремешком, который по мере высыхания начинал давить все сильнее и сильнее. Сначала я не обратил особого внимания на эту странность, мало ли у кого болит голова после застолья и нервного стресса. Однако очень скоро понял, что кувшин пива, выпитый мной у Бенедикта, и небольшая потасовка, здесь абсолютно ни при чем. Нельзя сказать, что муки мои были сравнимы с адовыми, но все-таки неприятно.

Потихоньку (мало ли на что нарвешься) я вошел в ментал. Ничего странного не обнаружил: ровная аура уверенного в себе гнома – это Матео, энергетические оболочки спящих товарищей также никакими подозрительными оттенками не светились. Только Патриции, похоже, снился приятный сон – ореол вокруг ее головы слабо пульсировал и переливался всеми мыслимыми цветами. Невольно я залюбовался игрой красок – такие чистые оттенки можно наблюдать лишь после летней грозы ближе к вечеру, когда солнце подсвечивает мощные грозовые тучи снизу, а на фоне туч встают изумительные по красоте радуги.

Осмелев, я прыгнул в астрал и тут же вылетел из него как ошпаренный. Было такое впечатление, что все пространство вокруг заполнено шевелящимися щупальцами или змеями неприятного сине-зеленого цвета. Часть этих осклизлых отростков проникла в мою голову и что-то оттуда усердно высасывала.

«Вот те на! Что это за восьминожки тут шастают, на безобидных странников нападают?» – Изумлению моему не было предела. Немудрено, что утыканная этой гадостью башка трещит, словно арбуз, когда крепкие руки продавца сжимают его, чтобы показать покупателю степень спелости товара.

Сосредоточившись, волевым усилием вытолкнул непрошеных гостей из-под черепной коробки и поставил ментальный блок. Тяжесть сразу отступила, настроение резко пошло на подъем.

Снова окунулся в астральное поле. Совсем другое дело – щупальца никуда не исчезли, но больше не пытались внедриться в мою голову.

Внимательно осмотрел товарищей. Чуждое колдовство никого из них не трогало. Фарлаф надежно заблокировал свой мозг (наверное, маг умел это делать на подсознательном уровне даже во сне), потому и дрыхнул сном праведника. Патрицию «щупальца» как бы не замечали, скользили мимо, в контакт вступать не спешили и не мешали девушке наслаждаться радужными ночными видениями. От гномов и Злыдня они опасливо держались на приличном удалении, избегая попыток сближения – факт необъяснимый, надо будет расспросить нашего мага об удивительном иммунитете остальных членов группы к магии предтеч. В том, что это именно их древняя, остаточная магия, я ничуть не сомневался.

– Бррр! – непроизвольно вырвалось у меня, я брезгливо поморщился, замотал головой и задергал плечами.

– Что с тобой, Коршун? – Мой жест не прошел незамеченным мимо зоркого ока Его Величества. – Морщишься, будто лягушку живьем проглотил.

– Вам хорошо, змеюки от вас шарахаются, словно от серой чумы, а на меня набросились, будто голодный вампир на беззащитную старушку!

– Что за звери? Почему их не вижу? – Матео начал обеспокоенно крутить головой в разные стороны.

– И не увидите, мастер, потому что эти то ли щупальца, то ли змеи – не живые…

Кратко, но доходчиво я изложил начальнику экспедиции результаты своих наблюдений в вышних виртуальных сферах.

– Ты уверен, что астральные твари напали только на тебя? – обеспокоенно спросил король.

– Можете не волноваться. Фарик уже поставил блок, я тоже. На остальных эта магия не действует.

– Сто тысяч лет прошло с тех пор, как пауки устроили здесь заваруху, а древнее колдовство до сих пор витает в воздухе, – задумчиво произнес Матео. – Когда чары окончательно рассеются, над пустыней вновь помчатся тучи с Закатного океана, орошая иссушенную солнцем землю живительной влагой…

– …ага, тогда вместо виртуальных щупальцев и змеиных клубков за путешественниками начнут гоняться настоящие, – не очень вежливо я перебил товарища. – По мне, так уж лучше пустыня. От астральных агрессоров я как-нибудь и сам спасусь.

– Во всяком случае, в течение ближайших тысячелетий небесной благодати здесь ждать не приходится. – Гном ничуть не обиделся за то, что его так бесцеремонно оборвали.

Посчитав разговор законченным, я замолчал и продолжал внимательно наблюдать за дорогой. Ничего необычного, хоть на автопилот ставь машину. Может быть, я так и поступил бы, будь таковой на борту «бээмдэшки», но конструкторы «Носорога», по-видимому, сочли эту деталь излишней и решили не баловать военных.