Танец с Дьяволом

— Астрид. — Зарек выдохнул ее имя, словно нежную молитву. — Как бы я хотел быть с тобой.

Девушка не могла пошевелиться, услышав эти мягко произнесенные слова.

Он никогда не называл ее по имени прежде, и оно мелодичной песней звучало на его губах.

Зарек взглянул в небо, где миллионы звезд сверкали сквозь облака.

— Хотел бы я знать, — произнес он тихо, вновь цитируя «Маленького Принца», — зачем звезды светятся. Наверно, затем, чтобы рано или поздно каждый мог вновь отыскать свою.

Зарек сглотнул и обнял мускулистыми руками колени, продолжая глядеть в небеса.

— Я нашел свою звезду. Она — воплощение красоты и грации. Изящества и доброты. Мой смех среди зимы. Она отважна и сильна. Смела и соблазнительна. Во всей вселенной нет никого, кто походил бы на нее, а я не могу ее коснуться. Я не смею даже попытаться.

Астрид не могла вздохнуть, пораженная его поэтичными словами. Она никогда даже и не задумывалась о том, что ее имя на греческом означает «звезда».

А Зарек задумался.

Разве может убийца хранить внутри такую красоту?

— Астрид или Афродита, — мягко сказал Зарек, — Она моя Цирцея. Только вместо того, чтобы обращать людей в животных, она превратила животное в человека.

А затем его охватил гнев, и он пинком откинул снег, лежащий перед ним. Темный Охотник горько рассмеялся.

— Я долбанный идиот. Хочу звезду, которую не могу получить. — Он с тоской взглянул вверх. — Но, с другой стороны, человек не может коснуться ни одной из звезд, а я даже не человек.

Зарек уронил голову на руки и заплакал.

Астрид была не в силах больше этого выносить. Она хотела вырваться из сна Зарека, но без помощи М’Адока проснуться не получилось бы.

Все, что она могла делать, это наблюдать за Зареком. Видеть его боль и горе, которые растекались по ее душе, как глицерин по стеклу.

Зарек был так силен в жизни. Словно сталь, что может сдержать любой удар. Человек, нападающий на других, чтобы удержать их на расстоянии.

И только во сне Астрид смогла увидеть то, что на самом деле скрывалось у него внутри. Уязвимость.

И только здесь она поняла того человека, которого он не осмеливался показать кому-либо.

Ранимое сердце, сжимающееся от презрения окружающих.

Астрид хотелось облегчить страдания Зарека. Она хотела взять его за руку и показать мир, который бы принял его как свою часть. Показать, что значит сблизится с кем-то, не боясь быть отвергнутым.

Ни разу за все столетия, когда она несла бремя судьи, Астрид не чувствовала подобного к кому-либо. Зарек затронул ту часть души, о которой она даже не знала.

А больше всего он затронул ее сердце. Сердце, которое, она боялась, уже не бьется.

Но оно билось для него.

Астрид не могла просто стоять там, наблюдая, как он страдает от боли в одиночестве.

Не успев подумать, как следует, она перенеслась в пустую хижину и распахнула дверь…

Сердце Зарека замерло, когда он поднял голову и увидел олицетворение небес. О, Астрид не походила на небеса.

Она была намного лучше.

Ни разу в его снах никто не открывал ему двери: он был отверженным.

Но Астрид сделала это.

Она стояла в дверях с выражением нежности на лице. Ее светло-голубые глаза больше не были слепыми. Они были жаркими и манящими.

— Входи, Зарек. Позволь мне согреть тебя.

Не успев остановить себя, он встал и принял ее протянутую ладонь. Это было то, чего Зарек никогда не сделал бы в реальной жизни. Только во сне он мог осмелиться коснуться ее.

Кожа Астрид была такой теплой, что обжигала.

Она притянула его к себе и обняла. Зарека затрясло от неиспытанного ранее ощущения объятия, от прикосновения груди девушки к его торсу. Ее дыхания на замерзшей коже.

Так вот, что такое объятие. Горячее. Успокаивающее. Волшебное.

Все контакты Зарека с людьми были настолько ограничены, что все, что он мог сделать, это закрыть глаза и просто чувствовать тепло ее тела, прижавшегося к нему.

Его мягкость.

Зарек вдыхал теплый, сладкий аромат и упивался новообретенными эмоциями, разрывающими его на части.

Было ли это одобрение?

Была ли это нирвана?

Зарек не знал точно. Но впервые в жизни ему не хотелось просыпаться.

Вдруг вокруг плеч Темного Охотника обернулось теплое одеяло. Руки Астрид все еще крепко держали его.

Зарек обхватил лицо девушки ладонями и прижался щекой к ее щеке. О, ощущение кожи Астрид, касающейся его…

Она была такая мягкая.

Он никогда даже не представлял, что кто-то может быть таким мягким. Нежным и податливым.

Тепло ее щеки прогнало прочь жалящий холод. Оно расплывалось по телу, пока он весь не оттаял. Даже сердце, веками скованное льдом.

Астрид задрожала, когда колючая щека Зарека прижалась к ее лицу. Когда дыхание мужчины легко коснулось кожи.

Его неожиданная мягкость поразила девушку.

Она достаточно много увидела из жизни Зарека, чтобы понимать, нежность — это совсем не то, с чем тот был знаком, и все же, он так осторожно держал ее.

— Ты такая теплая, — выдохнул Зарек ей в ухо. Его горячее дыхание опалило шею, посылая мурашки по телу.

Он отстранился, глядя на нее, словно она была невыразимо бесценна для него, и провел по щеке костяшками пальцев. Когда Зарек взглянул на нее, его глаза были такими темными и измученными, словно он не мог поверить, что она с ним.

Неуверенно глядя на Астрид, Зарек коснулся ее губ кончиком указательного пальца.

— Я никогда никого не целовал.

Его признание ошеломило девушку. Как это могло произойти с таким красивым мужчиной?

В глазах Зарека сверкнул огонь.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, Астрид. Ощутить тебя под собой, горячую и влажную. Глядеть в твои глаза, пока буду трахать тебя.

Астрид вздрогнула от его грубости. Это было то, чего она ожидала от Зарека бодрствующего, но отказывалась принимать от этого.