Танец с граблями

– Какие? – в один голос рявкнули гости.

Но Кира только махнула рукой и чуть не силой вытолкала их из дома.

На следующий день Кира вновь увидела в вестибюле детского сада троих детей без родителей.

– Коля! Почему тебя мама до группы не довела? Ну что же это такое? – возмутилась Кира халатности мамаш.

– А она сказала, что вашего Рускова только из-за денег сперли, у него один пуховик стоит столько, сколько я вместе со всем своим граде… гарде… гробом! – браво выкрикнул Коля Плотников. – Кому я нужен?

Кира знала: в семье Плотниковых попивают, мамаша не работает и ей совсем не до детей. Но проводить-то мальчонку она могла!

– Коля, ты стоишь больше, чем все гардеробы на свете. Просто потому, что ты – человек! Понял? А у людей нет цены, их нельзя купить… пойдем в группу, – прижала она к себе взлохмаченного Плотникова.

Она проводила занятие, а у самой в душе плескался какой-то мутный осадок. Действительно, Колина мамаша права: Диму могли украсть, заманить куда-то только из-за его одежды, мальчишка, что называется, был упакован богато. А это значит, что его могли похитить даже подростки. А если почитать, на что только способна наша молодая поросль… И, скорее всего, к подросткам Димка бы подошел, он слишком уверен, что уже взрослый и отвертеться от мальчишек старше его на пять – семь лет всегда сумеет. А это заблуждение, и еще какое – не всегда даже взрослый сможет отбиться от группы обезумевших подростков. Тут есть три варианта – они могли его просто раздеть и отпустить. Однако Дима мальчик большой, мог бы вернуться домой, забежать, пусть даже раздетый, в подъезд, поднять тревогу. Это, скорее всего, и похитители понимали. Отсюда следует второй вариант – его раздели и… даже страшно это произнести. Его раздели и… убрали! Да, могли похитить с целью выкупа, но ведь звонков к Русковым не поступало. Значит?.. Что-то по всем раскладам получается, что Димка…

– Кира Сергеевна! А Вовка Ершов в меня иголкой тыкает! – заверещала Леночка Салтовская, старательно долбя обидчика по голове кеглей.

– Я не колюсь! Я с тобой хотел в больницу поиграть! – ревел Ершов. – Ты как будто больна-а-ая, тебе надо операцию дела-ать, на гоо-о-лову, мозги-ии вшивать, а то ты дура – дуро-о-ой!

Раньше бы Кира тут же завела старую песню – нельзя обзываться, драться некрасиво, девочек надо любить, мальчиков – уважать, но сейчас ее будто шарахнули током. Господи! Диму могли украсть на органы! Да, она слышала, сейчас почему только людей не воруют – кого-то целиком продают, а кого-то по «запчастям», на органы! С каждой минутой ей становилось все страшнее. Кира уже не помнила, как доработала до конца смены, уже в голове все перемешалось, версии надо было срочно записать и, где только можно, попробовать что-то выяснить.

Она выбежала за ограду детского сада, и тут же дорогу ей преградила лаковая, черная иномарка.

– Вот, прямо больше встать им негде, – ругнулась Кира и принялась обходить машину.

Машина снова продвинулась, не давая женщине пройти.

– Да что же это такое? – чуть не разъехались ее старенькие сапоги на скользком февральском льду.

– Садись, – раскрылась дверца, и показалась насмешливая физиономия Каурова. – Садись, не бойся, это моя. А то жалуешься всем, кому попало, что у меня машины нет.

Ясно. Он вчера слышал весь ее разговор с Ириной! Ну никакой личной жизни! Нет, надо у Ирочки поточнее выяснить, кого же она в ресторане называла неудачником?

Кира плюхнулась на переднее велюровое сиденье и предупредила:

– Мне тут за углом, недалеко.

– Я помню. Так зачем тебе подруга? Может, и я на что сгожусь?

– Нет, ты уже на что мог – сгодился, – фыркнула Кира. Он ей сегодня и правда был не нужен. Его Русковы уже видели, а нужно было совершенно новое лицо.

– Ну, Кир, ну хватит дуться! – не выдержал Кауров. – Что ты пыхтишь? Мы же решили, что все дела ведем вместе, а ты что-то придумала, может, вызнала что-то, и вся такая… хреновато-загадочная!

– Останови машину, а то я выпрыгну! – взвилась пассажирка. – Ты когда перестанешь меня оскорблять?! Останови, говорю!

– Ой, выпрыгнет она! Да здесь скорость двадцать километров в час, чего ж не прыгнуть! Ты мне только дверцы помнешь. Нет уж, сиди. И вообще, – начал накаляться Кауров, – веди себя прилично! Сначала натравила на меня подругу свою… озабоченную! Знаешь ведь, что я терпеть не могу назойливых! А теперь что-то скрывает! Быстро говори, что придумала, а то собаку натравлю!

Кира не успела рассмеяться, как почувствовала на своей шее влажное дыхание. На заднем сиденье сидел и улыбался – да-да, она не ошиблась – улыбался во всю свою огромную пасть Босс, собачка Каурова, ростом с теленка.

Кира вытянула шею, вся подобралась и лихорадочно заморгала глазами.

– Ты что? – не понял Кауров.

– Так вот же… – Кира слегка повернула голову, и в тот же миг сырой теплый язык дога слизнул с ее лица весь утренний макияж. Видимо, на губах еще осталась помада, потому что собачка понюхала Киру в самые губы, потом в нос, в глаза – и еще два раза ее облизала.

– Босс, фу! – резко прикрикнул Кауров и извинился перед Кирой. – Ты прости, он голодный.

– Ага… так он меня съесть хотел?

– Не говори ерунды, лучше давай, делись соображениями. А я, кстати, могу поделиться своими. Я тут тоже кое-что вызнал. Оч-чень интересное!

Делиться соображениями в машине не пришлось – они уже стояли возле подъезда Киры. Однако ей пришлось сознаться, что покормить гостя нечем, тем более хвостатого господина, который уже примеряется к самой хозяйке.

– Какие проблемы, сейчас заедем в магазин и все купим, – отмахнулся Кауров и повернул машину к супермаркету.

Кира почувствовала себя совсем скверно. Конечно, там-то можно было купить все и на любой вкус. Были бы деньги. А их-то как раз и не было.

– Ой, а я кошелек дома забыла! – нелепо соврала дама.

Кауров мельком взглянул в маленькое зеркальце на ее пунцовые щеки и пробасил:

– Давай договоримся, я – твой соратник, скажем так, а совсем не альфонс какой-нибудь. Себя и свою собаку я всегда буду кормить сам.

«Неплохо бы и меня иногда», – чуть не брякнула Кира, но прикусила язык.

– Кстати, не выпендривайся, если и тебя угощу, – читал ее мысли водитель.

«Да ради бога! У меня, кстати, и сапоги прохудились», – снова подумалось Кире, но сказала она совсем другие слова:

– Вот только не надо меня брать на содержание! Я просто не успела забежать в магазин, а вообще-то я в деньгах не нуждаюсь!

– Да кто спорит! – не удержавшись, расхохотался Кауров, глядя, как Кира гордо дернула плечами, и у нее от этого движения треснула по шву старенькая шубка. – Кирочка, у нас каждый ребенок в стране знает: врачи, учителя и воспитатели – это подпольные миллионеры! А маленькая зарплата – это просто отмазка от налогов.

Кира не стала спорить, и домой они вернулись, нагруженные пакетами, точно мулы.

– Ого, вот это темпы! – встретила их возле двери Ирочка.

Она, как и договаривались, прибежала к назначенному часу и вот уже неизвестно сколько времени маялась у закрытой Кириной двери. Маши тоже не было дома, поэтому подруга уже перекостерила саму себя на десять рядов за то, что не смогла вчера отказать Кире.

– У нас что – праздник души? – хитро щурилась она, поглядывая на Каурова, но, увидев Босса, который с достоинством тащил пакет с собачьим кормом, воскликнула: – А это кто такой солидный? Кира, ты берешь мужа с ребенком? Боже, какое самодовольство!