Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

На меня уставились, будто на умалишенного.

– Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросил юнец. – Конечно, я читал, что армии Древнего Рима использовали коз в качестве…

– Нет-нет-нет, я не о том! С ума сошел? За кого ты меня принимаешь? Поможешь распрячь ваших коняг?

– Новеньким всегда достается самая тяжелая и грязная работа, – понимающе кивнул Орландо. – Пойдем.

Я мысленно погрозил кулаком Хозяину и вылез из фургона. Орландо подтянулся следом. Спрыгнул на землю, поднял голову, жмурясь от солнечных лучей, и кивком указал наверх:

– В кои-то веки хорошая погода. Дожди и слякоть безумно надоели!

Белоснежный

Сириус склонялся к закату, просвечивая через тоненькую пелену перистых облаков. Рядом со светилом можно было рассмотреть крохотное, однако хорошо различимое пятнышко звезды-спутника.

– Добро пожаловать на Афродиту, – хмыкнул я. – Ничего необычного в округе не замечаешь?

– Похоже, вас еще ни разу не грабили. – Орландо обвел двор хозяйственным понимающим взглядом и повторил слова фон Цорна: – Богато живете… Не думал, что такие хутора еще сохранились в нашу неспокойную эпоху. Ой, а кто орет?

– Эсмеральда. – Я указал на сарай, где мычала слонопотамша, и злорадно предложил: – Хочешь, покажу?

– Потом, – отмахнулся знаменосец Черной Своры. – Сначала лошади.

Блин, да как же к ним подступиться? Одна половина кусается, другая лягается. Это я испытал на самом себе, подойдя к ближайшей коняге, тащившей за собой пушку. Вообще-то лошадей было две, все в немыслимых переплетениях ремешков и постромков. Едва я взялся за узду, каурая тварь мгновенно прянула головой и цапнула за предплечье длиннющими желтыми зубами. Больно до невероятия.

– Что, лошадей никогда не видел? – бесчувственно фыркнул Орландо. – Ты откуда свалился? Или у вас в Московии все такие?

Я прекрасно понимал, что проблему надо решать и побыстрее. Все-таки фон Цорн и его подчиненные платят нам не только за еду, но и за приличное обслуживание, своего рода автосервис – лошадь, основное средство передвижения, должна быть обустроена с максимальным комфортом, ибо именно от лошадей зависят жизнь и более или менее безопасное существование. На лошади можно сбежать от погони, отступить с поля боя, она предана хозяину не хуже самой верной собаки, лошадь тащит припасы и оружие…

Но я-то, черт побери, здесь при чем?! Это же чужие лошади, а не мои!

– Прикажете скотинку обустроить?

Я, перенервничав, едва не открыл стрельбу, схватившись за пистолет. Из пустой конюшни внезапно вывалился небритый, толстый и воняющий чесноком дядька в истрепанной шляпе-каталане, кожаных штанах и коричневой рубахе с подвернутым рукавом. За спиной мужика торчали двое парней примерно моего возраста – я сразу подумал, что они являются сыновьями небритого, больно похожи.

Ясно. Хозяин все-таки решил помочь. Эта троица – явление того же порядка, что Брюнхильда, мальчик Ханс, ухаживающий за слонопотамами, и безымянные повара, работающие на кухне. Ура! Мы спасены!

– Да, конечно, – слегка запнувшись, ответил я толстяку, не обратив внимания на то, что говорил он по-русски. – Распрячь, накормить и все такое… Подожди, тебя как зовут?

– Пили бы вы поменьше, хозяин, – понимающе осклабился небритый и подмигнул великовозрастным отпрыскам. – Фридрихом именуют с самого рождения. Неужто Курта с Шульцем не узнаете?

Он указал на здоровенных сыночков, а я нервно кивнул.

– Да, как же, узнаю… В общем, работайте.

Орландо дожидался на крыльце, но я, нашарив в нагрудном кармане полупустую пачку сигарет, закурил и бессильно уселся на ступеньку. Наблюдал за работой Фридриха и потомства. Вот что значит – знать свое дело! Два десятка зубастых

и разномастных скотин буквально за пятнадцать минут были освобождены от упряжи и загнаны в конюшню. Одинокие пушки нелепо громоздились средь двора в окружении фургонов.

Маленький Ханс выбрался из Эсмеральдиного сарая и поволок к черному ходу впечатляющий кувшин, наполненный молоком. Из-за дверей хлева выглянул Квазимодо, увидел, что опасности никакой, и деловито затрусил к луже – купаться. Потеснил свинью. Плюхнулся в самую глину и начал с наслаждением тереться боками.

Орландо, не сдвигавшийся с места, глядел то на мою сигарету, то на резвящегося в грязи слонопотамчика. Неизвестно, что его поразило больше.

– Табак? – наконец осведомился белобрысый знаменосец.

– Угу.

– Неужели прямиком из Вест-Индии? Это же безумно дорого! В баварском захолустье не знают, какой нынче год и при этом курят ароматное зелье Нового Света! Почему не трубка, но такая странная палочка?

– Последнее изобретение, – ответил я. – Табачную крошку не забивают в трубку, а заворачивают в тонкую бумагу. Хочешь попробовать?

– Дорого… – повторился Орландо, с завистью глядя на меня. – Во Франкфурте табак по сорок талеров за фунт, и то сырой.

– Бери бесплатно, подарок от фирмы. Мы же не во Франкфурте.

* * *

Остаток дня я посвятил работе с техникой. Пока Дастин и Брюнхильда напряженно возились с кормежкой и обустройством нежданных гостей, я взял кар и съездил в Комплекс. Пошарил на верхних уровнях, обнаружил вполне приемлемый плоский монитор, затем спустился до оружейного склада и прихватил еще две импульсные винтовки. Пригодится. Тем более что Черная Свора, несмотря на вполне серьезные и обоснованные предупреждения Дастина, вела себя крайне непринужденно.

Всего их было двадцать шесть человек. Четырнадцать мужчин, включая Орландо, семь девиц, легкое поведение которых меня обескураживало – среди прекрасной половины Черной Своры присутствовали как и совсем молодые распущенные барышни, так и вполне почтенные тетки тридцати-сорокалетнего возраста. Именно они и являлись мамашами пятерых детишек в возрасте от года до семи лет, путешествовавших со Сворой. Этакое громадное семейство, причем некоторые даже состояли в законном браке, освященном святой матерью Римской церковью и в одном случае – лютеранским пастором. Пастор тоже имелся – шестидесятилетний благообразный капеллан в оборванной рясе черных бенедиктинских цветов. Батюшка вначале был католическим монахом, потом, как я узнал от непременного Орландо, знакомившего меня со Сворой, перекрестился в лютеранство, потом… В общем, отец Иоганн менял вероисповедание раз восемь или девять, в зависимости от ситуации, однако ничуть не комплексовал по данному поводу.

Из всей разномастной шарашки, ходившей под рукой фон Цорна, я и Дастин прониклись симпатией только к четверым. К самому Альбрехту фон Цорну, человеку простому и незамысловатому, каковые качества выражались во вполне ясных любому человеку понятиях: недалекий, откровенный, преданный, дружелюбный и даже немножко честный. Цорн оказался младшим сыном какого-то безвестного германского барона, не получившим в наследство ни клочка земли, а посему избравшим ремеслом войну. Однако дворянское воспитание и древняя кровь делали свое дело – фон Цорн вовсе не казался напрочь отмороженным громилой, как большинство парней из его компании.

Поделиться с друзьями: