Танец с Клинком

— Какая есть, — задрала она носик, подставляя шею под его мягкие губы, и изящно подняла руки вверх, давая простыни соскользнуть с обнажённого тела. — Доброе утро, любимый! Пора просыпаться…

Покраснев от некоторой двусмысленности своих слов, она сквозь смеженные веки наблюдала за тем, что отражалось в зеркале — то, как одна ладонь её мужчины плавно скользнула вверх, накрывая её грудь и жадно сжимая, а вторая стекла вниз, прячась меж её бёдер, раздразнивая и разжигая в ней желание…

Поток мыслей в сознании девушки значительно истончился. И вскоре ей уже вообще не хотелось думать.

Потом. Всё потом.

Алекса наслаждалась моментом.

Была любима. И любила.

* * *

Кавалькада рычащих двигателями мотоциклов бодро вкатилась в распахнутые настежь ворота загородной базы ЧВК "Сибирский Вьюн", привлекая к себе внимание не только часовых на вышках периметра, но и немногочисленного техперсонала возле ангаров и трёх десятков пехотинцев, занятых отрабатыванием навыков перестроения в условиях открытого боя. "Стальные кони" чуть сбавили скорость и неторопливо проехали всю базу насквозь. Было в этом что-то мальчишеское и хвастливое. И неудивительно.

"Эскадрон" кадетов ВКШ понтовался вполне естественно и без свойственной возрасту натуги — юноши вели себя, как и полагалось дружной компании молодых аристо: они задирались, бахвалились и были готовы ответить на любой вызов, при этом не смотрели на всех свысока и общались вполне свободно, а не разговаривали через губу. Наёмникам "Вьюна" такое поведение даже нравилось. Особенно после нескольких поединков, прошедших с переменным успехом и минимальными травмами для проигравших участников. Поэтому очередной визит оголтелой молодёжи был воспринят весьма радушно.

Всеми, кроме начальства базы.

— Вы чего припёрлись?! У вас экзамены по алгебре на носу! — недовольно прокричал я, выглянув из ворот технического ангара. Моя перемазанная техническим маслом физиономия не предвещала прогульщикам ничего хорошего. — Вы готовиться должны, а не…

— А не участвовать в различного рода сомнительных боевых операциях одного нахального молодого хана, — холодно парировал единственный безлошадный всадник, соскакивая с бронированного двухместного квадроцикла "Витязь", — И раз уж поучаствовали, нам бы хотелось пожинать её плоды вместе!

Калашников, так и оставшийся за рулём, уже стянул с головы шлем и языком жестов сигнализировал: "Командир ранен".

Судя по всему — в голову, раз у рыжего столь отвратное настроение. Староста тоже снял шлем и явил собравшимся хмурое, невыспавшееся лицо с тёмными кругами под глазами. Видимо, в отличие от остальных, не стал игнорировать учебу, и остаток ночи просидел над учебниками. В остальном его недовольно можно понять.

— Можешь и дальше дуться. Не поможет. — отрицательно покачал я головой, уверенно встретив его недовольный взгляд. — Это не у меня на шее две несовершеннолетних японки с непонятным статусом! На тебе ответственность. А значит, и в операциях можешь участвовать только в качестве вспомогательных сил! Ещё раз повторить?! Или мне для ясности придётся это вырезать у тебя на подкорке?!

Рыжий протестующе выпрямился и уже открыл рот для отповеди, когда прошедший мимо него Хельги со смешком хлопнул его ладонью под челюсть.

Лёхины зубы звонко клацнули, а сам староста обиженно взвыл — прикусить кончик языка ему довелось в прямом смысле слова.

— Иначе он бы не заткнулся. — повинился варяг, приближаясь и протягивая руку: — Рад видеть тебя, брат!

— И я тебя, брат!

Воинское рукопожатие за предплечье и хлопок по плечу уже стали привычными, хотя в первое время после знакомства с парнями я ещё иногда кланялся. Поприветствовав остальных, с сожалением отметил отсутствие Савелия:

— Сколько он будет восстанавливаться?

— Не менее недели. "Каменщик" ранга Ветеран, пятая степень совершенства, не меньше. Мы его еле-еле пробили. — отозвался Калашников, ткнув в бок смурного Джучи: — Этот деятель вообще два раза промахнулся!

— Полтора! Вторая пуля прошла вскользь по наплечнику "голема"! — возмутился потомок Чингисхана, зло, сверкнув глазами. — Ему просто повезло!

— Ты промазал и засветил позицию. А "каменщик" правильно подставился. — обрубил я, вспоминая этот эпизод из записей со шлемов. — Повезло Димке, который удержал защиту, попав под дружественный огонь!

— Так это рикошет был?! Ну, всё, луноликий! Не выпущу с полигона, пока десять из десяти сто раз подряд не выбьешь! — взвился наш техник, отвесив незадачливому стрелку подзатыльник.

С трудом сдерживая смех, я покачал головой, мысленно отметив то, с какой лёгкостью парни рискнули жизнью. И уже не в первый раз.

Диего и близнецы Харальдсоны торопливо поздоровались и… Свалили в один из гаражей, укатив туда свои мотоциклы. Как оказалось, они сумели договориться с техниками о какой-то модернизации — уникальной, родом со Свободных Земель. Боюсь даже представить, во что превратятся их двухколёсные монстры. Кастилец во время операции очень спокойно воспринял свою роль охранника при транспорте и тем заслужил мою признательность. Даже доводы не понадобились. На брифинге дель Кастильо безразлично пожал плечами и ничем не выдал разочарования, понимая, что бойцу его редкой специализации "одного выстрела" весьма сложно будет случайно не прикончить противника.

— Так, парни… Пока выдвигаетесь в штаб, мне с доспехом надо закончить. Буду через полчаса. Пойдём разбалтывать "молчи-молчи".

— Что? — хором и одинаково заинтересованно произнесли Лёха, Хельги и Димка.

— Да, парни, — спокойно подтвердил я. — Мы поймали контрразведчика Империи! Бывшего контрразведчика.

Удержать в плену "стихийного бойца" ранга Учитель не такая уж простая задача. Но только если заморачиваться соблюдением конвенций, а в моём случае — ещё и нескольких законов Российской Империи. Само собой разумеется, что ничем подобным голову я себе забивать не стал.

Благородному не пристало вникать в Уложения, противоречащие его священному праву на месть. Этот весомый аргумент довольно успешно использовался в суде на протяжении уже не одного столетия. Пленённый наёмник сам нарушил с десяток законов. И я был вправе решать его судьбу самостоятельно. И терпеливо ждал полной разгерметизации шлюза, преграждающего мне путь к его одиночной камере.

Бетонированное помещение глубоко под землёй, освещалось десятком ослепительно ярких ламп дневного света. Сделав шаг под его низкие бугристые своды, я с любопытством огляделся по сторонам, подмечая бронезаслонки в тех местах, где располагались акустические динамики. Помещение не могло похвастаться даже скромным убранством — только голый холодный бетон, вытягивающий тепло из человеческого тела, и толстые якорные цепи, надёжно приковавшие Учителя за руки в центре камеры. Стальные фиксаторы на полу удерживали его ноги возле колен и на щиколотках. Максимально неудобное положение тела ограничивало силу любых его попыток встать и даже просто пошевелиться.

Так же в стенах камеры располагались излучатели генератора Саймона, способные превратить высокорангового бойца в слабосилка. Но, увы, ни среди бойцов "Вьюна", ни среди "Ушкуйников" не отыскалось специалиста, способного обнаружить в теле пленника корундовые имплантаты. И потому полагаться на одни лишь достижения техники мне показалось неразумным.

На помощь пришла химия. И несколько любопытных методов психологического давления. Если б я знал, каких именно…

Наёмник выглядел отвратительно — худое и костистое лицо, словно вырубленное из пористого бледно-серого камня, иссиня-черные провалы глазниц, протянувшаяся изо рта ниточка слюны и пустой, ничего не выражающий взгляд.