Танец с нежитью

— Спасибо, — преисполнилась благодарности я и даже шмыгнула носом, расчувствовавшись.

Призрак вернул мне утраченную веру в добро и дружбу. Этот мир не такой уж пропащий, если в нем еще существует хоть капля надежды.

— Не за что. На самом деле поиски займут немало времени. Возможно, продлятся слишком долго для твоего тела, если оно еще живо.

Если она намеревалась меня утешить, то ей это не удалось. Есть отчего впасть в уныние и начать рвать на себе волосы. Благо, что не мои, а значит, на облысение чьей-то чужой головы можно смело наплевать с самой высокой башни этого замка. Кстати, если останусь вампиршей, непременно разыщу этого гадского Требора, в чьем бы теле этот поганец ни обретался, и так накостыляю по шее (при условии, что она у него есть), что небо с овчинку покажется. Сразу заречется магией заниматься. Экспериментатор несчастный.

ГЛАВА 12

Ну вот. Я проснулась. Широко распахнула глаза в темноту, и сердце медленно, как бы нехотя, сделало свой первый удар. Тут же невыносимая боль пронзила тело. Словно тысячи иголок вонзались в затекшие за время сна мышцы. Обычно так бывает, когда сильно замерзнешь и попадешь в тепло. Кровообращение медленно восстанавливается, но это очень больно. Если придется каждую ночь переживать все прелести подобного пробуждения, к демонам подобную вечность!

— Для старого упыря ты на удивление беспечна, — звонко прокомментировал чей-то голос, заставив меня инстинктивно взвиться к потолку и злобно зашипеть на нарушителя спокойствия уже оттуда. — И дикая, — спокойно добавил «нарушитель».

— Проклятое дитя! — презрительно выплюнула я, разглядев наконец того, кто дал столь нелестную оценку моим способностям.

Интересно, как он умудрился подобраться ко мне, спящей, так близко? Я, между прочим, магический круг чертила. Зря старалась, что ли? Или что-то перепутала? Эх, надо было чаще практиковаться.

Он сидел на корточках возле самой стены. Стройный, бледнокожий, золотоволосый. По человеческим меркам ему было лет десять. По вампирским — понятия не имею. Иногда я могу определить возраст нежити, иногда — нет. Наверное, не хватает практики. Хотя лично я вообще предпочла бы держаться от нежити подальше. Но это, к величайшему сожалению, от меня совершенно не зависит. А жаль.

Проклятыми детьми называли тех, кого обратили в вампиры до наступления шестнадцатилетия. Их уничтожали как маги, так и сами кровососы. Редкое единодушие, но и такое случается. Впрочем, причины для подобной жестокости имелись очень даже весомые. Неизвестно, какими побуждениями руководствовались те вампиры, кто рисковал жизнью, чтобы создать проклятых детей (так как маги или другие кровососы, убивая создания, зачастую уничтожали и создателя, дабы другим неповадно было). Обращенные оказывались заперты в детских телах навечно. Они взрослели умственно, эмоционально, но совершенно не были способны к физическим изменениям. Рано или поздно такое дитя начинало ненавидеть весь мир, обошедшийся с ним несправедливо. Ненависть выливалась в жестокие убийства, в ходе которых зачастую вырезались целые деревни. Вампиры-создатели предпочитали не замечать того, что их порождение из милого ребенка превратилось в опасное кровожадное чудовище. И рано или поздно за проклятыми детьми являлись либо маги, либо вампиры, заинтересованные по крайней мере во внешнем соблюдении приличий.

— Глупости, — отмахнулся тот. — Я вампиром родился, а значит, не имею к проклятым детям ровно никакого отношения.

— Неужели? — недоверчиво прищурилась я, благоразумно не отпуская цепкими когтями потолок, хотя инстинкт самосохранения почти вопил о необходимости бежать отсюда сломя голову, молясь, чтобы никто даже случайно не прознал об этой встрече.

Вот явятся по душу вампиреныша и примут меня, худосочную, в чужое тело заточенную, за его создательницу. Доказывай потом, что понятия не имеешь, как вампиры себе подобных создавать изволят. Слухов, конечно, на эту тему море, но не всем стоит верить. Многие слишком уж дикие.

— Будто проклятое дитя так сразу и признается первой встречной вампирше в своем противозаконном происхождении. И вообще, если ты естественно рожденный, где твои родители? Как одного в катакомбы отпустили? Здесь ведь нежити полным-полно. Слопают и имени не спросят, даже косточек не оставят.

— Нет у меня родителей, — хмуро сообщил вампиреныш.

— Ага! — торжествующе ткнула я в его сторону когтистым пальцем и чуть не поплатилась за свою вольность потерей равновесия.

Нахождение на потолке требует особой сосредоточенности. Пришлось срочно возвращать руку на место, пока я не упала под ноги «проклятого дитя» как мешок с картошкой. Довольно с меня унижений. Из-под крепких когтей на пол с гулким стуком полетело каменное крошево. М-да. Мои нынешние силы следует точнее рассчитывать, не хватало еще, чтобы сверху меня накрыло камнями для полной остроты ощущений.

— Значит, родителей все-таки нет. Тебе не говорили, что взрослым врать нехорошо?

— Говорили, — хмыкнул паренек, ничуть не смутившись. — А еще родители говорили, что все упыри — дикие трусливые существа, способные только людей пугать, ну и в охране работать, потому что их не жалко. Теперь я вижу, что упыри еще и неблагодарные.

Это он обо мне?

— Кто упырь? Я упырь?! — возмутилась я. — Сам ты упыреныш и вообще проклятое дитя, а это намного хуже. И почему я неблагодарная? За что вообще тебя благодарить? За то, что если вампиры заметят нас вместе, то убьют, не особо разбираясь, насколько давно мы знакомы?

— Я же говорю — трусливые, — спокойно констатировал он. — И недальновидные. Кто же в катакомбах просто так спит? Здесь же не только крысы имеются, но и нежить водится, что зазевавшимся упырем с большим удовольствием поужинает.

Мне стало как-то неуютно. Мороз пробежал по коже. То ли слова мальчишки так подействовали, то ли сырость подземелья до самых костей пробирала.

— Да ладно, — скептически фыркнула я. — Ничего ведь не случилось. Я вон и круг охранный начертить не поленилась.

— Охранный круг? — мерзко хихикнул вампиреныш, и я начала сомневаться в том, что он действительно имеет что-то общее с проклятыми детьми.

Ведь, как известно, последних любили все окружающие (уж что-что, а очарование у них всегда входило в комплект), а этот тип меня сильно раздражал, если не сказать — бесил. И все же мне не очень хотелось, чтобы вдруг явились вампиры по его душу и уничтожили меня заодно. Назовите меня трусихой, но интуиция подсказывала, что в таком деле, как проклятые дети, вампиры не особенно станут утруждать себя сортировкой участников на правых и виноватых. Скорее всего, уничтожат обоих на месте, а прах развеют над разными реками, чтобы уж точно не было никаких шансов воскресить собственное тело, собрав его из пепла в буквальном смысле этого слова. Как будто если тебя сожгут — это еще не окончательная смерть, и хладное тело можно восстановить для дальнейшей не-жизни. Уж я-то как никто другой знаю (можно сказать, из первых рук) — сей подвиг точно невыполним. Но охотники на вампиров всегда предпочитают перестраховаться, а уж сами вампиры — и подавно. В этом их трудно винить.

— Сразу видно, не сильна ты в магии, — насмешливо фыркнул вампиреныш.

— Почему это? — тут же разобиделась я, приняв критику близко к сердцу.

Будто в лицо плюнул, паразит. Пусть я всего лишь некромантка и в мою практику входит весьма ограниченная часть магических действий, но я вовсе не новичок и уж точно разбираюсь в подобных вопросах получше, чем малолетний вампир.

— Потому что даже я знаю: для нежити маги — редкое лакомство, и магический круг ее скорее притягивает, чем отпугивает. А о крысах вообще молчу.

«Какая я глупая! — мысленно пнула я себя. — Забыть такую элементарную вещь».

Стоп. А при чем здесь грызуны? Я тут же озвучила внезапно возникший в голове вопрос.

— Катакомбы полны крыс, — наставительно произнес паренек, словно действительно являлся экспертом по флоре и фауне подземелий и получил право на чтение лекций туристам и прочим любопытствующим. — А крысы питаются всем подряд. Им не важно, живое оно или не очень. Круг для них вовсе не преграда, а всего лишь кривая черта на полу. Им плевать, даже если фигуру изобразит архимаг. Они же грызуны, а не духи.