Танец В Небесах

Женщины пряли шерсть, и вязанные вещи из их селения в большом городе Арзиме были нарасхват.И слепли женщины над вязанием долгими зимними вечерами,но ощутимая прибавка к бюджету никогда не бывала лишней…Селяне жили-поживали и представить не могли, что в их мире, - в пределах их небольшого мирка жизнь текла неспешно и спокойно, а что было где-то там, вдали, их мало интересовало…-вот-вот случится катастрофа… Когда же прогневались Боги на деяния людей и нелюдей за их бесконечную грызню, за постоянно вспыхивающие войны по захвату более лучших территорий с плодородными землями, за ненависть к другим расам… случилось тогда Великое Потрясение. И длилось оно аж целых десять суток, и не было во всем мире ни дня, ни ночи, был серый непроглядный туман, лил дождь, потом он прекратился, и с неба посыпался черный снег, который падая в воду не таял, а так и оставался грязными кучами.

Жившие у подножья гор жители деревеньки, привыкшие в такие вот обильные дожди подниматься повыше в горы и пережидать непогоду, спешно собрали немудрящий скарб, согнали в стадо овец и коров и быстро подались повыше в горы. Была там у местных охотников и пастухов небольшая пещерка, примерно на средине подъема, где они из-за непогоды, застававшей их иногда в пути, бывало и по двое суток оставались в ней… Под непрекращающимся дождем, промокшие до нитки, люди упорно продвигались к пещере, кто-то, совсем выбившись из сил, сползал по мокрой земле и падал вниз, оставаясь там неподвижной кучкой, кто-то, как помощник пастуха, рослый для своего возраста, Айх, обвязав себя и ползущих рядом людей веревками, упорно тащил их за собой. До пещеры доползли далеко не все, оставшихся жителей оказалось совсем мало - сорок пять человек, плюс восемнадцать детей. Забившиеся в пещеру люди плакали и молились, но глухи были небеса к погрязшим в грехах, и не было Богам дела до вот этой небольшой кучки деревенских людей, которые всегда мирно и скромно жили в своей глухой деревушке.

Уныние и печаль, горе от потери близких и всего нажитого, осознание неизбежного конца полностью смирили людей, никто уже не плакал, не проклинал небеса, все покорно ждали своей участи - неизбежного конца, заканчивались последние сухари… А когда умученные, обреченные люди забылись в тревожном сне, младший из рода Айлины, двадцатилетний Айх, почему-то проснулся, и какая-то неведомая сила повела его к выходу из пещеры.Он сначала сопротивлялся,но ноги, не слушаясь,несли его к выходу,а за пологом, закрывающим выход,было светло,не было никакого серого неба,занавешенного плотной стеной дождя… Айх зажмурился, и несколько минут не мог открыть заболевшие от яркого света глаза. Когда проморгался, то замер истуканом… вместо гор, что всегда были вокруг, теперь везде была вода, за исключением небольшого острова с острой вершиной, торчавшей посреди водного безмолвия, как единственный зуб у старухи… на котором и находились теперь немногочисленные, оставшиеся в живых люди. А неподалеку, на каменном небольшом выступе сидела крупная, явно хищная птица и, наклонив голову набок, внимательно рассматривала Айха круглым желтым глазом.

– Великий Путник!
– благоговейно прошептал Айх, опускаясь на колени.

ТРИ ВЕКА СПУСТЯ. ‘Уважаемые пассажиры,экипаж самолета, выполняющего рейс ….
– Москва приветствует вас на борту … бла-бла-бла.-

Лена совсем не вслушиваясь, что там бормочет командир, вытянув уставшие ноги, счастливо вздохнула.
– Можно расслабиться, взлетим, а там… спаать-спаать до самого Домодедова! Ох, как она устала за эти три недели… но оно того стоило.

Рядом, в соседнем кресле крутилась её товарка, надоевшая за три недели хуже горькой редьки.

– Лен, Лен, посмотри, какой подарочек мне сделал Луис.

– Отстань, Нинка. Дай немного в себя прийти, потом.

– Лен, ну ты глянь!
– Нинка чуть ли не кричала от восторга.

– Ой, ну ведь не отстанешь!!
– Лена со вздохом открыла глаза, Нинка сунула ей под нос красивый браслет, украшенный мелкими камушками граната.

– Ну да, красивый, заработала!

– Вот, - надула губы Нинка, - вечно ты так, нет бы, порадовалась за меня.

– Нин, вот приду в себя - тогда и порадуюсь, сейчас я полудохлая.

– Учти, я Эммочке все расскажу!

– Давай, давай, я тебе ещё и помогу!!
– отмахнулась Лена и, зная Нинкину любовь к прохладе - начнет сейчас крутить кондишн, достала свой спортивный костюм.

– Опять ты дурацкий костюм напяливаешь, тебе в этом красном ужасе только от быков бегать.

Лена молчком натянула костюм поверх майки с шортами и, отвернувшись от надоедливой Нинки, провалилась в сон. Она не проснулась когда начали раздавать еду, промычав что-то нечленораздельное..

А через какое-то время Нинка начала её трясти и истерически орать возле уха.

– Лен, Лен, проснись!! Лена!!

Она еле стряхнула с себя какой-то муторный, тягучий сон… Нинка с расширившимися от страха глазами все трясла её и орала:

– Проснись, Ленка, что-то случилось!!

Лена помотала головой - в салоне слышались крики, плач, бледные стюардессы напрасно призывали людей успокоиться, и срочно надеть спасательные жилеты.

– Да уж, мертвому припарка эти жилеты!
– бормотнула так толком и не проснувшаяся Лена, на автомате взяла из трясущихся рук Нинки жилет, нацепила его и горестно вздохнула, подумав:

– “Вот и не случилось, маленький, нам с тобой увидеться, прости меня, я так ждала тебя, едва поверила, что ты зародился.”

Она мысленно разговаривала со своим едва зародившимся ребенком, ему и было-то от силы чуть больше недели - маковое зернышко, такое долгожданное, почти чудо, и вот-такая судьба.

Лена крепко вцепилась руками в подлокотники и закрыла глаза… видеть то, что сейчас творилось в самолете, было невыносимо. Самолет резко тряхнуло, раз, второй, затем он как бы подпрыгнул вверх и резко пошел вниз, разваливаясь на куски. Лену вместе с находящейся рядом Нинкой резко подбросило вверх, а потом на огромной скорости потащило вниз.

– “Мама, как же холодно! Вот и все, конец!” - Успела подумать Лена и отключилась.

Сегодня Айхо впервые дал разрешение на более дальний полет подросшим деткам, он долго и нудно наставлял своего давнего друга и наставника Юргира. Тот молча слушал-слушал и выдал:

– Стареешь ты, Айхо, вон какой занудный становишься!
– в точности повторив сказанные когда-то ему самому эти слова молодым Айхо.

– Сам же знаешь, что все наши надежды связаны с молодыми, не потянут они… и не станет потомков Великого Путника. Молодые грурги взлетали с высокой скалы, выше всех возвышающейся над горным массивом, протянувшимся почти через полматерика, когда-то густо заселенного людьми, а после Великого Потрясения, ставшего малонаселенным, с полностью изменившимся рельефом: где когда-то расстилались плодородные земли и кипели жизнью большие города, вырос горный массив, где были холмы, плавно переходящие в горы - образовались равнины. Не стало единого, огромного по тем временам материка-много суши затопили соленые воды океана. Оставшиеся в живых немногочисленные людские поселения понемногу разрастались, образовывались города, уже сейчас на материке было три страны, а из всех нелюдских рас в живых остались только грурги, люди-птицы, и то скорее потому, что они были потомками Вечного Путника, оставшегося в те времена Единственным Божеством планеты Сильфи. В людской памяти катастрофа оставила незаживающий след, и вот уже три века люди жили в мире, - теперь не надо было делить плодородные земли, не надо было устраивать подковерные игры, не надо было идти войной на соседей с целью захвата каких-то новых земель. Долгожители говорили, что за океаном, вроде бы, есть суша - вторая уцелевшая часть материка, но кто бы рискнул переплывать этот неспокойный, часто сердитый океан? Малые флоты бороздили неспокойные воды неподалеку, перевозя из своих портов в соседние уже страны необходимые товары, да приладились рыбаки ловить рыбу. Рыба в океане водилась всякая и много, и большую часть рациона составляла у всех - рыба. Грурги всегда жили обособленно, в стороне от людей, да только в последнее столетие стали все чаще случаться браки между людскими самками и самцами грургов. Кто знает, почему так случилось, но рождалось среди людей-птиц все меньше могущих летать, большинство из родившихся детей были привязаны к земле. Они рвались в небо, но не хватало силы в их крыльях даже на недальние полеты. До Великого Потрясения гордые грурги никогда не смотрели на людских самок, сейчас же у смешанных пар рождались вполне здоровые дети, но или с очень слабыми крыльями, или с едва наметившимися крылышками. Грурги очень тщательно и бережно оберегали своих рожденных детей, не потерявших редкий такой сейчас дар-летать. В настоящее время среди всех живущих грургов, летающих насчитывалось триста двадцать особей самцов, самочки уже давно не могли летать. Только упрямая дочка Айхо - Лелия с огромным трудом, упираясь, сквозь пот и слезы сумела-таки взлететь. Как берегли грурги единственную летающую, очень надеялись, что обретя свою пару, Лелия вместе с ним взлетит, и увидят грурги такой обычный раньше танец любви в небесах, а потом у них точно родится летающее потомство. Ставший совсем старым, врачеватель и предсказатель Фейх, все чаще говорил главе клана грургов, Айхо:

– Без свежей крови мы долго не протянем, потомков Великого Путника все меньше и меньше.

– Где ж я тебе возьму свежую кровь, мы перепробовали смешивать своих самцов со всеми видами самок, живущих на материке, но результат плачевный, через океан мы не сможем перелететь, да и где гарантия, что там все-таки есть суша, и живут люди? Может, это все сказки? Ты бы лучше сходил к Великому, может, он все-таки подаст нам знак?

– Хотя я уже перестаю верить в это, скорее всего, ждет нас вырождение. Да если здраво рассудить -сколько надо самок, чтобы хотя бы у двадцати грургов родились летающие?

Фейх с двумя молодыми своими учениками частенько поднимался в горы, приходил в ту самую пещеру, где когда-то спаслись от катаклизма выжившие люди, а предок Айхо увидел Великого Путника, подолгу сидел у обломка скалы и просил Великого снизойти до его потомков, но чуда не случалось. Туда и поныне приходили грурги за советом и обретением душевного равновесия, а счастливчики, выбравшие-таки себе пару - за знаком благословления.

Были на осколке скалы, где когда-то сидел Великий Путник, небольшие углубления с двух сторон, куда пришедшие молодые должны были засунуть руки, и если Путник одобрял их брак, на запястьях появлялись узенькие полосочки с какой-то красивой вязью.