Танец Ведьмы
Шрифт:
— Понял тебя. Как прикажешь, отец. Ну, по крайней мере, я там смогу прекрасно провести время с одной милой подругой, — усмехнулся Айр, погружённый в мысли. — Риэль мне нужен к завтрашнему полудню. Успеет?
— Он никогда не опаздывает. Так что будет точно в срок.
***
Проснувшись, Айр первым делом отправился на задний двор, чтобы наколоть дров. Помахав топором, периодически прикладываясь к баклажке со свежим квасом, он затопил баню. Пока она грелась, крепко позавтракал — отварным пшеном, сдобренным кусками свинины и маслом. Айр всегда был по-военному неприхотлив в повседневности. Несмотря на то, что с получением рыцарского
За эти три года он не только подтянул свои навыки в медицине и кузнечном деле, но также обучился грамоте и уже был способен связно излагать свои мысли на бумаге. Всё это казалось ему настоящей доброй магией: идеи, застывшие на пергаменте, словно статуи давно ушедших воителей прошлого, маршировали по велению его пера.
Чтобы практиковаться, он раз в неделю писал Сэре Грейсер. Личные встречи с молодой баронессой были бы не к лицу, но переписку она поддерживала с радостью. Закончив очередное письмо и поделившись своими опасениями по поводу Ланна, Айр отправился в баню, где хорошенько попарился, давая отдых натруженным мышцам. А там уже подошло и время прибытия чёрного гостя, посланного его отцом.
Риэль. Если и был на этом свете человек, которому доверял герцог Сандер Дюваль, то это был он. Странный южанин с белесыми глазницами, который очень редко показывался при свете дня. Его невозможно было встретить прогуливающимся по улицам Тарсфола, а его облик наверняка вызвал бы в столице центральных земель настоящий фурор своей экзотичностью. Риэль не был ни молодым, ни старым — его чёрная кожа, казалось, вовсе не знала следов, присущих обычным людям. На ней не было ни морщин, ни шрамов, а черты лица выражали лишь предельную внимательность ко всему окружающему. Даже просто находясь в комнате, он был не свидетелем происходящего, а скорее судьёй, составляющим мнение и выносящим вердикт.
А ещё он был настоящим молчуном. Поначалу Айр даже думал, что этот дикарь не понимает цивилизованной речи — или вовсе лишён языка. Однако это было не так. Риэль уже несколько раз помогал ему с ликвидацией особо опасных и отмороженных аристократов из рыцарских и баронских домов, но лишь однажды подал голос — не позволив Айру пришибить молодого паренька, случайно оказавшегося на вечеринке садистов и работорговцев. На вопрос, почему он молчал раньше, чернокожий просто пожал плечами, дескать, всё было нормально и он валил кого надо. Айра одновременно настораживало и успокаивало его общество: на чёрного воителя можно было положиться в бою, но его способности — при всей их незаменимости — немного пугали.
Когда Айр вернулся из бани, Риэль уже стоял у стены, в стороне от солнечных лучей, падающих из окна. В ответ на приветствие он едва заметно наклонил голову, внимательно изучая, как паучок у кровельной балки медленно плетёт паутинку.
— Знаешь, из-за этого барона Гофарда много людей пострадало, — натягивая плотные кожаные штаны, поделился Айр. — Будучи ещё простым гвардейцем, я столкнулся с ним в одном притоне, который мы накрыли. Он развлекался тем, что срезал женщинам веки и заставлял смотреть, как он насилует и убивает их дочерей. Когда мы помешали этим милым увеселениям, ему всё сошло с рук — разве что был вынужден покинуть столицу, потому что пошли неприятные слухи.
Накинув на плечи тяжёлую кольчугу тройного плетения, обильно смазанную маслом, чтобы не слишком звенела при ходьбе, Айр пару раз подпрыгнул, равномерно распределяя её вес по плотному поддоспешнику. На лице Риэля не дрогнул ни один мускул — южанина паук под свободами дома интересовал больше, чем откровения своего юного подопечного. Но Айр говорил не ему — а скорее самому себе, фокусируясь на достижении цели. Он ещё не до конца стал социопатом, которому убить человека — всё равно что высморкаться. В таком поступке должен быть
смысл.— А ещё одна моя подруга — когда-то она была простой разбойницей по прозвищу Киса, а теперь стала аж целой графиней — оказалась на редкость везучей. Он таскал её с собой, как куклу или диковинную зверушку, по разным званым пирам. Девочка была на удивление собой хороша, но когда старый пидорас наигрался, то отрезал ей уши и отдал своим людям, чтобы они её повесили. Проходившие мимо "лесные братья" его слуг перебили, а девчонку с дерева сняли.
Закончив рассказ, Айр закрыл глаза, втянул носом воздух и понял, что готов. Контролируемая ярость разливалась по телу, наполняя руки энергией.
— Пойдём. Уверен, граф Найрус не лучше, чем этот подонок. Все одним миром мазаны. Пора им доходчиво показать, что они не вечные полубоги, а такие же жалкие смертные, как и мы. Да, парень?
Айр усмехнулся, поймав на себе внимательный взгляд лунно-серых глаз. Риэль неспешно кивнул и, протянув ладонь, взял рыцаря за предплечье.
Глава 3. Катарсис
Глава 3. Катарсис
С серых небес медленно падали капли дождя, разбиваясь о мостовую мельчайшими частицами влаги. Тонкая, едва заметная дымка стелилась вверх от земли, камни были нагреты жарким утренним солнцем, и вода медленно испарялась от их внутреннего жара. Это был единый, цельный образ, который охватил взгляд Айра, после того как он в компании Риэля сделал первый шаг по его путям. Толстые бревна, составляющие стены его дома, — стали прозрачными, фрагментарными нитями, натянутыми в пространстве. Вышагивающие по соседнему двору куры — тускло-белыми пятнами, работающие в кузне мастеровые — обжигающе яркими силуэтами. Мир полностью преобразился, стал иным.
Стены королевского замка, что высился в сердце города, и древние камни мостовой, лежащие под его ногами, — стали прозрачными, хрустальными и воздушными, отвечая на каждый шаг мелодичным перезвоном. Но даже их музыка не была вечной — они начинали дробиться на мельчайшие фрагменты, стоило к ним приглядеться внимательнее, а за ними, между ними, сквозила голодная пустота. Бездна, что звала, притягивала его взгляд и жаждала поглотить тело. Айр вздрогнул и расфокусировал зрение, возвращая в окружающий сумасшедший пейзаж подобие стабильности. Он уже в четвёртый раз пользовался этой странной магией южанина, но всё ещё не мог привыкнуть. Рыцарю требовалось всё мужество, чтобы унять дрожь в ногах и твёрдо зашагать по хрустальной мостовой, прямо сквозь десятки разноцветных огоньков, обозначающих спешащих по своим делам людей.
Лица случайных встречных он тоже мог разглядеть. Стоило ему только об этом подумать, как восприятие менялось, становилось более привычным — но лишь до тех пор, пока разум был сосредоточен на этой задаче. Айр молчал, меряя время собственными шагами. Ведь здесь не было солнца, не было звёзд, лишь величественные образы хрустальных строений и бескрайнее, лишённое облаков, серое небо. И одиночество, невысказанное и печальное. Это чувство было трудно облечь в слова, но именно оно изливалось с опустевших небес, подобно свету. Утончённая, почти болезненная красота этого места напоминала ему о Лане. Будто всё вокруг тоже было сломано когда-то давно — так же, как и она.
Звон хрусталя и далёкие отзвуки эха накладывались на почти абсолютную тишину, словно странный, слишком реалистичный сон. Лишь стальная воля и присутствие проводника позволяли рыцарю продолжать путь к одинокой, помпезной усадьбе, выстроенной у южной внешней стены. Это был самый элитный район города, где на площади, подходящей для проживания тысяч человек, находилось лишь два десятка имений, да ещё обширный парк, полный изящных, невысоких деревьев с кроваво-красными листьями, которые в осеннюю пору поднимались горячими южными ветрами в настоящую алую бурю. Сейчас, ранней весной, рыжий ковёр прошлогодней листвы осыпал землю, скрывая от глаз прятавшуюся в ней пустоту.