Танки решают все!

— В трех машинах убиты командиры, — напомнил Заремба. — У нас есть один запасной экипаж и несколько человек из сгоревших танков, но командиров машин всего двое…

— Комбаты разберутся, — отмахнулся Часов. — Мы почти месяц отрабатывали взаимозаменяемость. Хороший заряжающий может исполнять обязанности командира.

Командиры разошлись, а подполковник вдруг сообразил, что видел Аню в Красноармейском лишь мельком, в первые минуты. Потом она куда-то исчезла.

Легкая на помине она ждала Леху возле командирского танка. Лицо девушки показалось ему озабоченным. Увидев Часова, Аня бросилась навстречу. «Неужели будет целоваться при всех?» — размечтался он. Действительность, однако, была суровой.

— Предупреди своих, что на полпути к дороге выйдет немецкий броневик — точно такой же, восьмиколесный, только без башни, с большой антенной… — Аня показала на трофейную машину, в которой ехала от самого Мариуполя. — Там наша опергруппа, все — в немецких мундирах. Чтобы никто не вздумал стрелять.

Аня собиралась назвать номер и бортовой знак машины, но Алексей просто покачал головой. Никто в горячке не станет разбираться, пока не расстреляют из пушек.

— Низкохата ко мне! — рявкнул подполковник и, когда появился главный разведчик полка, приказал: — Товарищ старший лейтенант госбезопасности пойдет в твоей группе и введет в курс важного задания.

Козырнув, Макар и Аня попросили разрешения идти, но Часов остановил их наболевшим вопросом про немецкие танки.

— Точно не знаю, но в десять часов эшелоны стояли в степи. Опергруппа радировала, что наша авиация бомбила поезда, там что-то горело.

— Понятно, можете идти, — задумчиво проговорил Алексей.

Затем, забравшись в танк, он переключил рацию на волну Манаева. Комбриг-29 радостно сообщил на эзоповом языке засекреченной связи, что приближается к Тельманову, немцы бомбят, но потери в танках невелики. Немецких танков не видно, передовой отряд будет в деревне через считаные минуты.

В половине первого, когда полк тяжелых танков покинул Красноармейское, одно за другим пришли два сообщения. Манаев открытым текстом передал:

— Пехота ведет бой за деревню, там остались тыловые подразделения, быстро порядок наведем. Сам с одним батальоном иду на Македоновку.

Македоновкой, согласно кодовой таблице, назывался аэродром в Мичурине.

Спустя несколько минут восьмиколесный бронетранспортер поравнялся с танком Часова, и Аня сказала, что получила радиограмму. Разведчики доносили, примерно полчаса назад эшелоны с танками двинулись на север. Это означало, что примерно в 1.00-1.30 поезда достигнут пересечения железной дороги с шоссе Волноваха — Тельманово. Не позднее 2.00 подразделения разведки двинутся на восток и около трех часов дня обнаружат наши войска. Примерно в четыре, когда начнет темнеть, к Тельманову подтянутся «тигры». Предстояло ночное сражение — очень неприятная форма боевых действий.

Следующие полчаса Часов переговаривался с Манаевым, обсуждая предстоящий бой. Комбриг заверил Алексея, что его комбаты уже оборудуют засаду на подступах к деревне, поэтому другу Лехе останется только занять приготовленные для него позиции. В половине второго радиоволны принесли свирепый вопль, и Часов понял: танки Манаева ворвались на аэродром. Вскоре по облакам на севере запрыгали красноватые сполохи — не иначе, запасы авиационного бензина горели.

Броневик-восьмиколесник с разведчиками встретили без осложнений. Народ там был колоритный: водитель-фельдфебель с ярко выраженной славянской внешностью, типичный ариец в мундире пехотного гауптмана и радист, в котором даже немецкая форма не могла скрыть кавказского происхождения. При виде этого парня Часов почему-то вспомнил слова наркома: дескать, его наследник сейчас у врага в тылу на рации работает. Похоже, главным заданием Ани было любой ценой вывести к своим именно сына генерального комиссара.

Гауптман Пауль Зиберт на хорошем русском языке поведал красным командирам, что 505-й отдельный танковый батальон под командованием подполковника Фридриха Штайна начал выгрузку с платформ примерно час назад, причем в результате бомбежек выведены из строя 4 «тигра», семь легких «панцер-драй», несколько «панцервагенов», то есть бронетранспортеров. Группа легких бронированных машин двинулась по шоссе в сторону Тельманова в 1.45, однако, получив сообщение о начавшемся наступлении крупных сил противника, сумевшего захватить Гранитное, остановилась и заняла оборону.

— Мы не наступали в том направлении, — удивился Манаев. — Кто занял Гранитное?

— Никто не занимал, — усмехнулся Зиберт. — Но я передал такую радиограмму, задержав передовой отряд Штайна примерно на час. Теперь они уже не поверят ни одному моему сообщению, но немного времени я для вас выиграл.

— Думаешь, не поверят? — расстроенно переспросила Аня.

Немец, если Зиберт на самом деле был немцем, в чем Алексей начал сомневаться, печально развел руками и сказал:

— Я пытался передать Штайну, что на Тельманово идет танковый корпус, но Фриц ответил непристойностями и пообещал меня повесить.

Аня захохотала, Зиберт тоже посмеялся. Командиры советских частей неловко переглянулись: они плохо понимали статус Зиберта, которого лейтенант Светышева называла попросту «товарищ капитан».

После затянувшейся паузы подполковник Грязев, командир 520-го полка, осведомился, какие еще новости товарищ капитан подслушал по вражескому «телефункену». Зиберт охотно сообщил, что 5-я ударная армия перешла в наступление двумя корпусами — стрелковым и танковым, вырвалась с плацдарма, опрокинула обе блокирующие дивизии, а в настоящее время продвигается вдоль железной дороги на Макеевку и Сталино. На севере Красная Армия нанесла неожиданный удар по румынской армии, все дороги забиты толпами бегущих румын, в результате чего танковый корпус резерва группы армий не может двигаться на участок прорыва. Послезавтра ожидается прибытие пехотного корпуса и Крыма, две танковые и одна пехотная дивизии выводя из состава 6-й полевой и 4-й танковой армий.

— Это я уже передала, — вставила Светышева.

— Да, эти дивизии к вам отношения не имеют, — Зиберт посмотрел на танковых подполковников и продолжил: — «Тигры» идут по шоссе, то есть будут здесь через час, у них скорость не больше двадцати километров в час. Следом за ними на грузовиках движется пехотный батальон. Насколько я знаю, пушка «тридцатьчетверки» пробивает лобовую броню «тигра» с шестисот метров, бортовую — с полутора километров, а с тыла пробивает даже с тысячи восьмисот метров. Вашу лобовую броню они пробивают с девятисот метров. Новые танки KB поражают «тигра» в лоб до километра и снимают его снаряд до тысячи двухсот метров. Про танки ИС немцам пока ничего не известно. И о том, что здесь есть ИСы, они тоже не знают. Им известно только про бригаду средних и легких танков. Фриц Штайн намерен уничтожить это соединение.

— Про дальности стрельбы мы знаем, — отмахнулся Манаев. — Хотя, по нашим данным, «тигр» все-таки чуть посильнее. А вот про их осведомленность — это приятная новость.

— Он постарается расстреливать тебя с дистанции не ближе семисот метров, — Алексей кивнул, потирая руки. — Ну, товарищи, по местам.

В следующие полчаса последние ИСы были расставлены вокруг Тельманова и укрыты за постройками и среди деревьев. Батарея Раппопорта и три батареи длинноствольных 57-мм пушек — из состава бригады Панаева и стрелковых полков — тоже заняли тщательно замаскированные позиции. Пехота окапывалась на ближних подступах к Тельманову и Мичурину, готовясь к круговой обороне и уличным боям. Штаб корпуса переместился в Красноармейское, 519-й полк, штаб 22-й дивизии, а также гаубичный полк и корпусная артиллерия двигались по дороге, но они подоспеют к Тельманову не раньше шести часов, то есть в полной темноте и примут участие разве что в шапочном разборе.