Танкист: Я – танкист. Прорыв. Солдат

– Зачем?

– С вами спокойнее, надёжный вы.

– Ясно.

Услышав треск веток, я резко повернулся, не знаю как, у меня в руке вдруг возник пистолет, но это оказался Бабочкин, всё ещё носивший комбез и шлемофон танкиста. Браво поправив ремень карабина на плече, он промаршировал ко мне, и сказал:

– Товарищ майор, разрешите с вами остаться.

– Разрешаю, – по-доброму улыбнулся я.

Всё же команда у меня начала формироваться. Жаль, что комдив всех партизан увёл, думаю, их быстро нагонят и рассеют, частично уничтожив, но я только желал парням удачи. Видимо, судьбой было начертано, что у них теперь своя война, а у меня своя.

– Уходим, – скомандовал я и, подхватив свой сидор, зашагал в лес, оба бойца направились следом за мной. Пока немцы не взяли склады под контроль, нужно к ним наведаться.

Честно говоря, такого облома я не ожидал, столько планов было реорганизации. Немцы бы в лес не полезли, и я бы за неделю довёл подразделение до кондиции. А если бы даже полезли, я бы легко показал, кто тут хозяин, дорога до лагеря узкая, засаду организовать легко, мины есть, правда, сапёров не было их устанавливать, но я немного разбирался, на полигоне мы их тоже использовали, проверяли опытные машины на подрывы. Схему повреждений писали, чтобы усилить днища или ходовые механизмы. Вот так планы строишь, строишь, хоп, и такой облом. Кто этого комдива к нам привёл, чего немцы так оплошали и упустили его? Мне вот этот Котов с первого взгляда показался как раз из тех командиров, которых я называл старой формации. Уверен, торопя свои части к границе, он даже зенитным прикрытием не озаботился, в пехотных колоннах я ни одной зенитки не видел, только у него в штабе было две штуки. Избиваемые с воздуха колонны, деморализованные, с потерями, по соприкосновении с противником кидал с ходу на убой. Пока у него они не закончились. А тут вспомнил о моих ребятах, скотина. Нет, знал бы, что он появится, при приближении всего один выстрел, и проблема была бы снята, но прибыл я поздно, когда он уже отправил подразделения в дорогу. Мы самый хвост выходящей из лагеря колонны застали. Да и Злобин, начни я с ним ругаться и махаться на кулаках, меня бы не понял. По мнению местных командиров, у кого больше шпал, тот и прав. И что мне форма генерала не досталась, таких бы дел здесь натворил! Жаль, возраст не подходит её носить, майора еле-еле натянул, выше уже не получится. Действительно жаль.

На продовольственном складе никого не было. При нас было три сидора и мой чемодан. Вскрывая ящики, мы отобрали всё, что возьмём с собой. Я переложил всё, что мне пригодится в дороге, в сидор, включая бритвенный набор, частично заполнил свободное место банками с тушёнкой и пачками галет. В походе высококалорийная еда пригодится. В котелок, который убрал туда же в сидор, сложил пачку заварки и пачку сахара. Вытряхнув из чемодана всё ненужное, я отдал его ординарцу. Тот использовал чемодан для переноски остального продовольствия. Набрал круп, чтобы похлёбки варить, разбавил банками с консервами, сухарями и галетами. Всё в разных пропорциях, но много не брал, чтобы не перегрузить, ручка-то одна, нести тяжело будет. В свои сидоры они с Бабочкиным тоже покидали консервов, галет. Ну, и крупы.

Помимо этого они вынесли шесть ящиков с тушёнкой и спрятали их в лесу. Это НЗ, вдруг придётся вернуться, а тут будут немцы. Унесли метров на триста и спрятали в кустарнике. Я сам место искал для схрона. Очень удобное, не каждый туда залезет, шипов побоятся. Тут же мы плотно поели, хотя до обеда ещё часа три было. Вот со складом вооружения был откровенный облом, там уже немцы хозяйничали. Шустро они склады под себя подгребают. Отдельно были сложены штабеля с гранатами, поэтому, проинструктировав Бабочкина, я отправил его по-пластунски к ним, выдав гранату. Тот должен был пролезть под колючей проволокой ограждения, зажать это ребристое яйцо между ящиками и вытащить предохранительное кольцо. Кто-нибудь ящики потревожит, чека освободится, и бум. Возможно, другие гранаты и не сработают, скорее всего, так и будет, но надежда имелась. И чего комдив не приказал всё тут уничтожить перед уходом? Так торопился в тыл свалить, что про всё забыл? Помню, как его глаза испуганно бегали во время нашего общения, он встряхнулся, только когда я рассказал, как мы немцев кровью умыли. Ладно, чёрт с этим комдивом. Перевёрнутая страница, а вот нам нужно было торопиться.

Как только Бабочкин вернулся, я приказал:

– Уходим. У нас дел на сегодня немерено.

В этот раз на опушку мы вышли в полукилометре от места засады, дорогу ещё не освободили, что меня откровенно порадовало, там только-только бульдозер какой-то инженерной части начал сталкивать горелые перекрученные куски металла, ранее бывшие автомобилями, с дороги в болото. Дозорная группа, которая опоздала с возвращением к месту засады, стояла всё там же, у места боя. На опушке были секреты, я видел пулемётную позицию.

Опустив бинокль, я сказал двум своим подчинённым:

– Значит, слушаем приказ. Видите ту низину в поле? Она не просматривается со стороны немцев. Наша задача: по ней дойти вот до той группы тяжелых танков. В данном случае нас интересует тот, что на вид не повреждён, а не тот, у которого башня на корму сползла. Там по ситуации определимся. Вперёд.

Мы обошли кустарник и пригнулись, чтобы нас не заметили, но дальше уже шли в полный рост, когда вышли за пределы наблюдения противником. Но у дороги шестьдесят метров ползли по-пластунски. Я не хотел, чтобы нас увидели. Добрались нормально, Михалыч, то есть красноармеец Лосев, мой ординарец, по очереди с Бабочкиным перетаскивали чемодан. Тут его волоком тянули, не заботясь, что станет с его внешним видом. Я от чемодана отказался, и мне было всё равно, что с ним сделают.

Вот с танком был облом. На вид, не считая свежих осколочных царапин на броне, он был целым, ствол пушки тоже, но люки закрыты, а ключа у меня не имелось. Оставив обоих бойцов у кормы танка, я пополз к следующему. До него было сто пятьдесят метров. Там мне повезло, в забрызганном кровью боевом отсеке я в сумке командира нашёл всё, что требовалось. Более того, проверил боезапас в танке. Он был полон, и в случае нужды его можно будет тут позаимствовать. Хороший склад. Прихватив также пару снаряжённых дисков к пулемётам – как я видел по стволам, в запертом танке всё было на месте, а вот в повреждённом пулеметы частично демонтировали. Подумав, взял ещё свёрток с запасным комбезом, второй был кровью залит, и запасной шлемофон. Интересно, куда похоронная команда эти ДТ дела, что-то я в куче собранного вооружения их не видел? Или танкисты забрали? Не знаю.

Вернувшись, я передал диски, после чего развернул комбез. К сожалению, не мой размер. А вот Лосеву подходит. Велел ему переодеться и сменить пилотку на шлемофон. После этого велел бойцам пока ждать, сам быстро забрался на броню и укрылся за башней. Не хотел, чтобы меня заметили. После чего на миг выглянул, сунул ключ в скважину и снова спрятался, но, дотянувшись рукой, повернул. Всё, командирский люк открыт. Убрав ключ в карман, я быстро открыл люк и вниз головой скользнул внутрь и прикрыл крышку люка. Фуражка упала с моей головы, но не страшно. Страшнее было то, что внутри дышать было невозможно, по всему телу сразу выступил пот, пропитав форму. Жара и духота внутри царили жуткие. Пришлось люк оставить полуоткрытым, чтобы хоть какая-то вентиляция была.

К счастью, экипажа не было, а то я уж думал, что он погиб и остался внутри. Нет, лишь смазанный след крови на одном из снарядов, и всё, пусто. Проверив оружие – оно было в порядке, прицел и замок на месте, – повернул маховики наводки в сторону колонны, там уже закончили с расчисткой и пустили вперёд танки. Ухохотаться можно, чешские «тридцать пятые» где-то нашли. Хотя вот ещё пара «тридцать восьмых» идёт, следом грузовики с пехотой.

Приоткрыв люк, я скомандовал:

– Бойцы, ко мне.

Сперва внутрь неловко протиснулся Бабочкин, стукнув мне по колену прикладом карабина, свой и мой сидоры он держал в руках. Отобрав их, я кинул на место мехвода – нет времени, нужно поторопиться. Потом ординарец полез. Этот вообще в люке умудрился застрять. И ведь чемодан хотел взять, ладно, я заметил, велел у кормы оставить. Наконец Лосев протиснулся в люк и стал с интересом осматриваться в очень тесном для нас боевом отсеке. В ребристом шлеме, он теперь ничем не отличался от современных советских танкистов. Ремень с подсумками он надел поверх комбеза, им и зацепился в люке. Отправив его сидор к нашим, я показал, куда поставить оружие и разместиться самому. Лосев должен с места командира наблюдать за окрестностями, чтобы к нам не подкрались, и сообщать мне, где самые жирные цели. То есть он у нас будет наблюдателем.

– Значит, так, бойцы. Немецкая колонна идёт к нам, следовательно, нужно её остановить. Красноармеец Бабочкин, вы снова становитесь заряжающим, только в этот раз снаряды потяжелее, и бухает пушка куда громче. Это осколочные, перед тем как уложить снаряд в приёмник, нужно открутить колпачок. Вот это бронебойный, показываю, как снаряжать…

Немного изогнувшись, с места наводчика я зарядил пушку, указав, где бронебойные снаряды, а где осколочные. Других тут не было. Осколочных, к счастью, больше всего, танков у немцев не так и много. Всего одиннадцать штук общим числом. Тут я считаю и «двойку» из передового дозора. Кстати, ей до нас метров сто осталось. Близко мы передовой дозор подпустили. Подключить шлемофоны я не успел, хотя и нашёл в этой машине запасной, который сменил на свою фуражку. Но начался бой. Первый выстрел, естественно, был мой.