Танковый прорыв. Советские танки в боях 1937—1942 гг.
Шрифт:
Эта задача последовала лишь утром 7 июля, и в 10:30 корпус двинулся вперед для допрорыва вражеской обороны в полосе 31-й стрелковой дивизии, имея в авангарде 178-ю и 186-ю танковые и 11-ю мотострелковую бригады. Ко второй половине дня бригады достигли деревни Котовичи, где вступили в огневой бой с противником, одновременно готовя переправу через реку Сектец. После наведения переправы части корпуса атаковали железнодорожную платформу Котовичи, возле которой были встречены огнем тяжелых противотанковых орудий противника, потеряв при этом 5 машин КВ. По приказу командира корпуса направление удара было изменено – прикрывшись частью сил с запада, корпус развернулся на юго-восток, атаковав оставленную накануне Дмитровку.
Однако попытка взять этот населенный пункт сходу не удалась – он был превращен противником в
Тем временем противник, убедившись, что наступление 61-й армии выдохлось, перебросил свою авиацию против 16-й армии. Воздушные налеты противника, хоть и не повлекли больших потерь (повреждено два легких танка), все же сильно затормозили движения, не позволив частям корпуса одновременно сосредоточиться для атаки.
В этот день начальник Генерального штаба ОКХ Франц Гальдер записал в своем дневнике:
«На северном участке фронта 2-й танковой армии – сильные атаки противника; южнее Белого [247] – атаки с участием 180 танков, а на позиции 18-й танковой дивизии [248] – при участии до 120 танков. Нужно усилить противотанковую оборону. Сюда подтягиваются 19-я танковая и 52-я дивизии».
247
То есть в полосе 61-й армии.
248
В полосе 16-й армии.
Указанные Гальдером дивизии были взяты из состава 43-го и 12-го армейских корпусов 4-й армии под Кировом – то есть немцам пришлось ослаблять центр группы армий. С их прибытием некоторое численное превосходство советских войск полностью нивелировалось; теперь, по расчетам Гальдера (запись от 8 июля), на участке наступления 16-й армии находилось уже 6,5 немецких дивизий.
Тем временем утром 8 июля возобновилось наступление 10-го танкового корпуса. В 8:00 части 178-й, 186-й танковых и 11-й мотострелковых бригад атаковали и захватили Дмитровку, противник оставил на поле боя более 300 убитых. Однако начатое во второй половине дня наступление в сторону Жиздры успехом не увенчалось. Более того, в ночь на 9 июля переброшенные противником из резерва части 52-й пехотной и 19-й танковой дивизий противника вновь выбили советские войска из Дмитровки.
Тогда Рокоссовский решил ввести в бой полнокровную 385-ю стрелковую дивизию второго эшелона. Однако с ней получилось совсем плохо – к назначенному времени (8 утра) она так и не смогла выйти к фронту из исходного района в 25–30 км от передовой.
К 8 июня войска 16-й армии продвинулись на глубину от 2 до 4 км на фронте в 20 км. На этом наступление выдохлось, превратившись в ожесточенную борьбу с подошедшими резервами противника за отдельные опорные и населённые пункты. Многие деревни по несколько раз переходили из рук в руки. 9 июля немецкое командование вновь отметило сильные атаки против северного участка фронта 2-й танковой армии. Гальдер даже зафиксировал в своем дневнике ввод «целой группы новых соединений с танками» (чего в действительности не было) и признал значительные потери немецкой стороны.
Однако на самом деле ситуацию не смог переломить даже ввод командованием 10-го танкового корпуса своей резервной 183-й бригады утром 11 июля – сырая погода и заболоченная местность сковывала движение неповоротливых пехотных «Матильд» с их узкими гусеницами. Танки вновь и вновь вязли в грязи, и приходилось тратить время и силы на их вытаскивание. В этот день 183-я танковая бригада потеряла 4 машины, практически не добившись продвижения вперед. Гальдер записал в своем дневнике:
«Атаки противника на участке 53-го армейского корпуса ослабли. Контрударом наши войска восстановили положение, вернув передний край. 47-й танковый корпус, по-видимому, выдержал новый натиск противника (4 группы с 175 танками на фронте шириной до 18 км). В этом мощном наступлении участвовали, неся большие потери, английские танки, вероятно, переброшенные из Москвы. Наши войска оказались в очень тяжелом положении».
Относительно «восстановления положения» немецкие донесения сильно преувеличили – на следующий день, 12 июля, танкисты наконец-то вновь смогли захватить Дмитриевку; в этот день при налете вражеской авиации на командном пункте 178-й танковой бригады на высоте 212,3 был ранен командир корпуса В. Г. Бурков.
13 июля К. К. Рокоссовский получил новое назначение – командующим Брянским фронтом, а на его место был назначен генерал-лейтенант И. Х. Баграмян. На следующий день наступление было окончательно прекращено, а танковый корпус выведен в резерв армии. За неделю боев он потерял почти половину своего состава – 20 машин КВ, 24 «Матильды» и 38 Т-60. Можно предположить, что не все эти потери были безвозвратными – так, за время боев с переднего края было эвакуировано 73 танка, а на 98-й подвижной ремонтной базе отремонтирована 81 машина. Всего корпус записал на свой счет около двух тысяч уничтоженных солдат противника, 49 орудий и минометов, 50 подбитых танков и 10 сбитых самолетов; было взято в плен 54 немца.
Итоги наступления были неоднозначны. С одной стороны, оборону противника прорвать не удалось, войска понесли большие потери, танковые части оказались растрепаны. Во многом у Рокоссовского повторилось то же, что и у Белова: атаки танков плохо обеспечивались огнем артиллерии, пехота залегала и за боевыми машинами не шла. Так, при наступлении на Запрудное танки дважды возвращались к пехоте, но не сумели поднять ее, при этом неся потери от огня немецкой противотанковой артиллерии.
Характерно, что ежедневный расход боеприпасов в пехоте за время этого наступления составил 3 патрона (!) на винтовку, 800 – на ручной пулемет и 600 – на станковый. То есть пехота в очередной раз продемонстрировала свои низкие боевые качества и неспособность самостоятельно прорывать хорошо организованную оборону. Это отразилось и в действиях командиров стрелковых соединений, постоянно требовавших поддержки танками и артиллерией. В то же время огонь артиллерии был организован плохо, из-за неточного целеуказания она часто била по своим (11 июля таким образом было потеряно три танка). Штабы бригад и дивизий не уточняли обстановку в ходе наступления и не доносили ее своевременно в вышестоящий штаб. Поэтому выводов из обстановки не делалось, слабые места обороны противника не выявлялись, изменений в изначальную постановку задачи на наступление фактически не вносилось.
Напротив, немецкая пехота, по оценкам наших штабов, дралась очень хорошо. Немцы цеплялись за любые укрепления и постоянно переходили в контратаки. Эффективно действовала противотанковая артиллерия и зарытые в землю танки противника. Одна из наших танковых бригад в первый же день боя потеряла более половины своих машин. Три танка противника, закопанные в районе Запрудного, вывели из строя более 10 танков этой бригады. В другой бригаде была плохо проведена разведка полосы наступления, в результате чего 8 машин в самом начале боя засели в болоте и частично были уничтожены огнем врага.
Но с другой стороны, перебросив в полосу 16-й армии свои резервы, противник добился здесь примерного равенства сил, при котором об успехе советского наступления уже не могло быть и речи. Попытка прорыва вылилась в позиционные бои, в ходе которых немцы тоже растратили свои резервы – в том числе и танковые, предназначенные не для обороны, а для прорыва.
О потерях советских войск в операции можно судить лишь косвенно. Так, действовавшая в первом эшелоне на направлении главного удара 31-я стрелковая дивизия из 10 000 человек потеряла 3000, в том числе около 700 – погибшими и пропавшими без вести. Если счесть, что потери по остальным пяти дивизиях и пяти стрелковым бригадам были в среднем несколько меньше, то общие потери 16-й армии за неделю боев можно очень приблизительно оценить как 15 000 человек, из них порядка 4–5 тысяч составили убитые и пропавшие без вести. Немцы заявили об уничтожении 446 советских танков и 161 самолета.