Таннен-Э — город под вечными льдами. Легенды Австрии

— Надо, правда, сказать, — заключил хозяин свой рассказ, — что до сих пор это еще никому не удавалось. Много людей входило в замок, но обратно еще никто не вышел. Все сгинули без вести.

Старый вояка не раз уже глядел в глаза смерти и подумал, что его такая угроза не напугает. Он узнал у хозяина дорогу к замку, попросил у нею кусочек освященного мела и освященную свечку и на следующий день отправился на юру, где стоял замок. Из окон замка лился яркий свет, ворота стояли открытые; солдат вошел, на ощупь пробрался по темным переходам и очутился в просторном зале, озаренном сотнями свечей. Там он не встретил ни одной живой души. Солдат поставил освященную свечку на стол, очертил освященным мелком круг на полу, сам сел посередине и, вынув из ножен меч, принялся ждать, когда наступит полночь. Долю ли, коротко ли он прождал, но вдруг на него накатила такая жуть, что хоть вставай да беги без оглядки. И в тот же миг часы пробили полночь.

После двенадцатого удара двери распахнулись, и в зал торжественно вступили четыре черных карлика, неся на плечах гроб. Они поставили гроб на краю мелового круга, крышка сама открылась, и из гроба вышел карлик в золотой короне. А гроб вдруг до краев наполнился сверкающими золотыми монетами. Царь гномов подошел к солдату и сказал:

— Раздели это богатство на две равные доли. Коли сумеешь — половина твоя, а с меня тогда будет снято проклятие. А коли не сумеешь, тут тебе и конец, а мне еще долю придется ждать избавления.

Солдатик помешкал одно мгновение, а затем принялся хладнокровно пересчитывать монеты и раскладывать их на две кучки. Под конец у него осталась в руках одна лишняя монета. Тут-то солдатику и пригодился его меч: не долго думая, он разрубил последнюю монету пополам.

В тот же миг раздался удар грома, от которого сотряслось пустынное здание. Двери отворились, и в них толпою вошли служанки и вооруженные слуги, а сам гномик превратился в статного рыцаря. Он подошел к находчивому солдатику и сказал:

— Я был последним владельцем Шауениггайна, перед тем как на замок было наложено проклятие. Все эти долгие годы я ждал твоею прихода. Хотя ты и не знал этою, но ты тоже принадлежишь к нашему роду. И вот теперь можешь вступить в свои наследные права.

Рыцарь, служанки и воины исчезли. Но солдат сделался хозяином замка. Так его странствия завершились счастливым концом.

Смерть в винной бочке

Вокруг Матцена раскинулась холмистая местность, усаженная виноградниками. Там снимают богатый урожай, и матценское вино пользуется доброй славой. Подвалы местных виноградарей до отказа уставлены винными бочками. Одним из самых богатых среди тамошних крестьян-виноделов считался когда-то Хойсль-Чертяка. В его подвале, без преувеличения, помещалось семьсот бочек вина, а кроме того у него еще были полные закрома хлеба. Хойслю не на что было пожаловаться: жилось ему богато, а от хорошей жизни и помирать не захочется. Да вот беда — от смерти ведь не откупишься! Хойсль это понимал и подчас сильно тужил при этой мысли.

Как-то раз он, сидя в своем винном погребе, задумался о жизни, и при мысли о неизбежной смерти до того закручинился, что хоть сейчас ложись и помирай, и вдруг смотрит: спускается к нему по ступенькам сухопарый незнакомец — до того тощий, что прямо кощей да и только. Пришелец подошел и похлопал хозяина по плечу, словно они были добрые приятели.

— Знаю, о чем ты печалишься, — сказал он, осклабясь. — И коли ты хочешь, я, пожалуй, могу помочь твоему горю.

Крестьянин сначала и слова не мог вымолвить от испуга, но присмотревшись к посетителю и привыкнув, взял себя в руки, и вскоре они уже вели задушевную беседу, словно были знакомы с детских лет. У другого на месте Хойсля от таких разговоров, наверно, волосы стали бы дыбом, но Хойсль был человек хладнокровный. Одним словом, они между собой поладили и в знак согласия ударили по рукам: оба рассчитывали получить от сделки свою выгоду. А в договоре-то речь шла ни много ни мало как о жизни и смерти: незнакомец выговорил себе право отведать вина из всех бочонков и за это пообещал Хойслю вечную жизнь.

Не откладывая, они тут же приступили к делу, начав с самой большой бочки. Гость улегся на полу, приник широким ртом к втулочной дырке и стал тянуть вино такими большими глотками, точно у него внутри был насос; он не отрывался, пока не высосал всю бочку до дна. Затем они подошли ко второй бочке, и с нею гость расправился так же, как с первой. Крестьянин постучал по бочке, и она отозвалась пустым, гулким звуком. «И куда только в него все поместилось! — со страхом подумал крестьянин. — Ведь с виду он каким был, таким и остался. Что же получится, если у него и дальше так пойдет!»

А сухопарый кощей все тянул и тянул вино, и крестьянину все больше становилось не по себе. Наконец он подвел своего гостя к маленькому бочонку с самым лучшим вином, которое он про себя называл «вином для торжественного случая». Это было такое вино, что от двух рюмок закачался бы даже самый стойкий пьяница. А этот кощей только вкусно причмокнул от первого глоточка, а потом так присосался, что и не оторвать. Он сосал и сосал! Выпив бочонок, гость хотел было выпрямиться, но как ни старался, не смог устоять на ногах. Гремя костями, он повалился и растянулся в всю длину.

— Ну что, дружок? На этот раз и тебя одолело? — усмехнулся крестьянин. — Я так и знал, что уж это вино тебя уложит!

Он наклонился, посмотрел в лицо незнакомцу и тут же отпрянул, точно его ужалил шершень. Мороз пробежал у него по спине, и рука с фонарем так затряслась, что луч света заплясал в потемках, словно светлячок в туманном воздухе. Да и как было не испугаться! Хойсль увидел перед собой голый череп с зияющим мертвым оскалом. Он долго не мог оправиться от испуга, но, отдышавшись, ухватил необычного пьянчужку — тот оказался на удивление легким — и запихнул его в отверстие самой большой бочки, заткнул затычкой и на трясущихся ногах неверными шагами поднялся по лестнице, вышел из подвала и тщательно запер за собой дверь. На дворе солнце жарило во все лопатки, зеленела листва. Хойсль вдохнул свежего воздуха, у него сразу отлегло от сердца, и он, весело насвистывая, пошел к себе в дом: ведь он только что засадил саму смерть в винную бочку и чувствовал себя счастливейшим человеком на свете.

Вот прошел год и другой, за ним еще многие годы, а смерть с тех пор ни разу не показывалась. Хойсль дожил до глубокой старости, сделался белым как лунь, и плечи у него согнулись, но он бодро ходил по полям и виноградникам и по-прежнему радовался жизни. О смерти для него больше не было речи, но и все остальные люди перестали умирать. Людей развелось столько, что они кишели целыми толпами. Уже не хватало на всех хлеба, вина и воды — на земле наступила вечная жизнь!

Но такие вещи рано или поздно выходят на свет. В конце концов весть о хитрой проделке Хойсля дошла до неба. И Бог спешно послал ангела в погреб крестьянина. Ангел выпустил смерть из узилища. Смерть выкарабкалась из темницы, в которой просидела так долго, и вздохнула с облегчением. Сначала она проверила, на месте ли все кости ее скелета, затем сказала спасибо ангелу и тотчас же принялась за работу. На первых порах ей пришлось хорошенько потрудиться, включая сверхурочные часы, чтобы наверстать упущенное. Удивительно, как только бедняжка не свалилась от переутомления! Чтобы как-то облегчить свою задачу, смерть напустила на людей эпидемии, от которых они умирали, как мухи. И только старика Хойсля ничего не брало. Он стал уже совсем древним старцем и до тою ослабел, что сделался в тягость и себе, и окружающим. Теперь он и сам рад был призвать смерть на помощь. Да смерть не приняла приглашения: благодарствую, дескать, покорно, но во второй раз в бочку не полезу! И бедному Хойслю ничего не осталось, как бродить по белу свету бесприютным странником в ожидании того часа, когда для всего живущего на земле настанет смерть. И по сей день еще продолжаются странствия бедного Хойсля, согбенного ветхого старца, убеленного сединой. А смерть, едва завидев его на пути, старательно обходит стороной.

Шатучий камень близ Целькинга

В долине реки Мельк, приблизительно в двух часах пешего хода от горда Малые, виднеется на лесистом склоне горы Хисберг живописная руина замка Целькинг. Сейчас там тихо и безлюдно, но в середине четырнадцатого века замок еще не лежал в развалинах, в нем жили знатные господа, и он стоял во всей красе. Хозяин замка рыцарь Альберо так проникся гордостью за свой могущественный род, что решил каким-нибудь наглядным способом продемонстрировать его величие перед соседними рыцарями и гостями замка. Для этого он хотел приискать себе в слуги необыкновенного силача. Он приказал своим подданным прислать к нему в замок своих сыновей, чтобы те показали, кто на что способен. Самого сильного рыцарь Альберо собирался взять к себе в слуги.

Много молодых парней собралось во дворе замка, и все хотели блеснуть перед другими. Все были силачи, рослые, как на подбор; дамы и господа, явившиеся посмотреть на соревнование, дивились, глядя на них, восхищаясь их богатырской удалью. Один молодец подкидывал трехпудовую тяжесть на высоту в три человеческих роста. Второй превзошел первого — он еще выше подбросил тот же вес. Третий поднял на плечах лошадь, четвертый сдвинул с места тяжело груженную телегу. Еще один парень с бычьим затылком подставил спину вместо чурбана, на котором колют дрова. Следующий прошиб головою стену — правда, всего лишь дощатую.