Таня Гроттер и ботинки кентавра

Но не успел он сделать и десятка шагов, как справа раздалось короткое ржание.

И-Ван поспешно повернулся и увидел крупного вороного кентавра, стоявшего совсем близко. Скрестив на груди руки, Мардоний с любопытством смотрел на него. Все говорило о том, что он находится здесь уже давно. Возможно, он прискакал сюда даже раньше, чем пришел И-Ван. Белки его глаз светились в темноте, как у многих из тех древних существ, что населяли землю задолго до людей. Как у большинства кентавров, возраст Мардония было невозможно определить. Ему могло быть сорок лет или четыреста, а может, и гораздо больше.

– Хорошей скачки! – сказал И-Ван.

– Приятного аппетита! – эхом отозвался кентавр.

– Но я не ем! – удивился И-Ван.

– А я не скачу, как ты заметил. Глупо говорить «хорошей скачки» без особой надобности, считая, что это нравится кентаврам. Перед длинной дорогой возможно. Но в остальных случаях это так же нелепо, как говорить вместо «спасибо» «спокойной ночи»! Запомни это и не попадай впредь впросак, – назидательно сказал Мардоний.

– Не ворчи! Лучше скажи, откуда ты взялся? Почему я не видел тебя? – пораженно спросил И-Ван.

– Простенькая охранная магия. Прости, что заставил ждать. Я хотел убедиться, что за тобой не следят… И это твое сомнение, что я не приду, это тоже я… На всякий случай. Если тебя вели телепаты – издали, из От-И-Тиды, – это должно было их одурачить.

– Я пришел один.

– Ты мог считать, что пришел один. Согласись, то, что мы считаем, и то, что есть на самом деле, разные вещи, – спокойно уточнил кентавр.

– Я не подозревал, что кентавры… – начал И-Ван.

Мардоний сердито стукнул копытом.

– Многие недооценивают кентавров. Это, мол, простаки с лошадиными ногами, что с них взять! Почему-то все забывают, что кентавры жили на земле, когда еще древние боги были в силе. Правда, теперь для нас, старых народов, наступили не лучшие времена. Злобные двуногие выскочки уничтожают все, что неподвластно их разуму.

– Странно, что я тебя не заметил. Я обычно вижу невидимок или хотя бы их контуры! – сказал И-Ван.

Он был задет за живое: как же так, все это время кентавр был рядом, почти под носом, а он и не подозревал об этом! Хорош маг!

Мардоний усмехнулся. Зубы у него были большие, плоские, с крупной щелью между двумя передними. Это были типичные зубы кентавра – зубы уже не лошади, но и не человека. Точно так же, как и борода Мардония по густоте и силе своего волоса заставляла вспомнить о конской гриве и конском хвосте.

– Знаю, что видишь. Ты не совсем обычный маг, если на то пошло, – весело сказал кентавр. – Поэтому я и не связывался с невидимостью. Я просто отводил тебе глаза. А потом заговорил твое зрение и стал сам смотреть за тебя. А под конец даже и думать за тебя. Разве ты ничего не заметил?

– Значит, когда в глазах у меня расплылось – это был ты? И мысль, что ждать тебя не стоит и нужно вернуться, тоже твоя? – не поверил И-Ван.

– Разумеется. Прежде чем слить свое сознание с твоим, я вызвал у тебя небольшое головокружение. Это и был момент, когда я начал смотреть и думать за тебя. Все так привыкли к сложной магии, что порой простой фокус оказывается самым надежным.

И-Ван кивнул. Мардоний был необычный кентавр. Необычный даже для кентавра с восемью буквами в имени. Он говорил явно меньше, чем знал, хотя и того, что он говорил, было достаточно, чтобы нажить неприязнь всех придворных магов От-И-Тиды. К тому же невозможно было определить, какое положение Мардоний занимал среди кентавров. Вождь? Жрец? Чародей? Глава скрытого мятежа? Порой И-Вану казалось, что наиболее вероятный ответ: все вместе. В От-И-Тиде Мардоний не появлялся уже давно, скрываясь на примыкающих к городу песчаных равнинах.

– Ты искал меня, я знаю, – продолжал кентавр. – И едва ли мои собратья встретили тебя с распростертыми объятиями. Ты обратился, как бы точнее объяснить, не к самым показательным представителям нашего племени. Или, напротив, к самым показательным. Как посмотреть.

– Да, это так, – признал И-Ван.

– Но даже и они не могли тебе отказать, – сказал Мардоний.

– Почему?

– Разделив мое проклятие и мою кровь, ты стал мне побратимом. Я кентавр, значит, и ты теперь кентавр, хотя и ходишь на двух ногах. Ты уже один из нас.

– Выходит, и ты теперь наполовину человек? – спросил И-Ван.

Мардоний сердито всхрапнул. Подобно всем кентаврам, он был очень вспыльчив.

– Кентавр не может стать человеком, запомни это! Мы живем в мире со всем сущим. Мы – это горы, небо, степь и океан! Мы плоть земли. Мы естественны. Мы не скрываем своих физических недостатков одеждой и не убиваем соплеменников из-за золотых монет. Вы же, люди, враги всему, что живет, и даже самим себе… Но в сторону это. Так о чем ты хотел переговорить со мной?

– Про «убиваем соплеменников»… Очень скоро убить могут меня, – сказал И-Ван. – Один из драконов… э-э… очень привык ко мне.

– Стал любимчиком? – безжалостно уточнил Мардоний.

– Э-э… в общем, да. Он больше никого не слушается. Старший драконюх грозил донести.

Кентавр усмехнулся.

– И теперь ты опасаешься, что с тобой поступят по книге Гуссина Семипалого, чрезмерно вдохновившегося продолжительным общением с высокородной Улюлией?

– Ага. Так что же мне делать, Мардоний?

– Бежать. Лучше всего прямо сейчас. Забирайся ко мне на спину. Вообще-то мы не приветствуем, когда наши спины используются подобным образом. Мы не лошади. Но так и быть. Единственный раз в жизни я могу нарушить правила… Ну, чего ты ждешь?

И-Ван покачал головой:

– Я не могу… Я не хочу бросать Левиафана. Теперь, когда он привязался ко мне, это было бы предательством.

– Левиафан – это и есть тот дракон, из-за которого все неприятности? – нахмурившись, спросил Мардоний. И-Ван вспомнил, что кентавры не любят драконов – никаких: ни водных, ни воздушных.

– Это хороший дракон, – сказал И-Ван.

Мардоний внимательно уставился на свои копыта.

– Хороший? Возможно… Но что такое драконы, будем откровенны? Просто глуповатые ящеры, которые любят резвиться в теплой воде на мелководье, когда их выпускают из вонючих бассейнов. Те драконы, что в прошлом году для устрашения уничтожили четыре поселения кентавров на побережье, тоже были хорошими. И остались хорошими после того, что сделали. Твой Левиафан тоже был среди тех, готов поспорить. Разве это не тот гигант, чья струя кипятка бьет едва ли не до небес – вдвое дальше, чем у любого другого дракона? Он ошпарил тогда многих наших.