Таня Гроттер и колодец Посейдона

– Друг мой, я давно призрак… Где мне помнить о жалких потребностях человеческих тел, вечно голодных и уставших, страдающих от холода и насморка? Сами заботьтесь о жалкой плоти ваших ничтожных гостей, пока она не рассыпалась прахом! – назидательно заявил Ягуну Безглазый Ужас и, по рассеянности забыв на столе у внука Ягге свою голову, полетел по каким-то туманным делам.

Ягун отправился к джинну Абдулле и нашел его в библиотеке, витавшим между стеллажами.

– Что будем делать с гостями, Абдулла? – спросил он.

Джинн отвел рассеянный взгляд от книжных корешков.

– О, вечные врата, что за вопрос! Яд у меня в столе. Неужели самому сложно взять? – спросил он ворчливо.

Ягун покрутил пальцем у виска и поплелся к выходу из библиотеки. Он уже понял, что все заботы по приему легли на их плечи.

До позднего вечера Ягун, Таня, Ванька Валялкин, Шито-Крыто и даже оставивший этюдник Бейбарсов носились как сумасшедшие, расселяя гостей в пустующих комнатах. Особенно сложно оказалось угодить тете Настурции. Она потребовала поселить ее в кабинете Сарданапала, но и тут осталась недовольна.

– Я буду жить в этих трущобах? Что это за линялая тряпка? – спросила она презрительно, озирая роскошный персидский ковер – гордость исчезнувшего академика.

На плече у нее с дымящей трубкой в зубах сидел одолженный у Грызианы гном-переводчик. Он ехидно перевел вопрос. Искупавшись в океане, гном простудился.

Ванька пожал плечами.

– Скажи хозяйке, если ей не нравится, мы можем поселить ее в берлоге Тарараха. Правда, там медведь бродит. Пахнет от него ужасно, но лет через десять он станет принцем, это верняк. А я пошел. Мне еще Грызиану надо куда-то пристроить. Она уже заявила, что ей нужна просторная комната с большими окнами и видом на водоем, обставленная просто и конструктивно, с созидательной аурой и здоровым античным духом. Я думаю спровадить ее в караулку к Пельменнику. Ров оттуда точно виден…

Обнаружив, что Ванька собирается уйти, тетя Настурция ловко подцепила его ручкой зонта за шею.

– Так и быть, я остаюсь в этом клоповнике! Но это что, весь сервис? Быстренько сбегай и принеси мне три бутылки минеральной воды запивать витамины! Учти, вода должна быть с газом, но без пузырьков! А теперь марш, глюпый мальчик, марш! – приказала она и, прежде чем Ванька успел опомниться, небрежно уронила ему на ладонь зеленоватый кружочек жабьей бородавки.

Вспыльчивый Ванька побагровел. Он пробормотал заклинание, а в следующий миг тетю Настурцию уже сбило с ног бурлящим потоком, который понес ее к окну.

– Ненавижу сырость! И зачем я покинул алмазные копи? – застонал гном. Он сиганул с плеча тети Настурции и ловко повис на люстре.

– Ну как газированная вода? Надеюсь, пузырьков не было? – спросил Ванька.

Он изумленно уставился на свою руку. Признаться, он сам не ожидал такого эффекта. Да, он хотел душ, но чтобы такой! Так вот в чем дело – на его руке, кроме его собственного, был перстень Поклепа. Неудивительно, что самое простое заклинание так сработало – от двух-то перстней.

Вода схлынула. Тетя Настурция, похожая на плохо выжатую в стиральной машине моську, гневно визжала, топая ногами.

– Я извиняюсь. Лично я тут ни при чем… Она спрашивает, как тебя зовут! Имя, фамилия. Она будет жаловаться в Магщество и на Лысую Гору, – наплевательским голосом осведомился с люстры гном.

– Пусть жалуется. Ванька Валялкин. Пятый курс.

Гном перевел. Тетя Настурция фыркнула и вдруг осадила назад, как лошадь, которой окоротили поводья.

– Вайлялька? Тот Вайлялька, что хотел убить Гурия и бежал из Дубодама! Монстр! Подросток-чудовище! Я обещаю, ты снова отправишься в Дубодам! – взвизгнула она.

– Что она говорит? – спросил Ванька.

– Она просит, чтобы ты снял меня с люстры! И вообще приглашает тебя… э-э… в гости! – заявил хитрый гном.

Когда за Ванькой закрылась дверь, тетя Настурция плюхнулась в высокое кресло академика и, отобрав у гнома трубку, сунула ее в угол рта. Гном, чихая в рукав, с изумлением наблюдал за ней.

– О, зоус рашенс! – сказала тетя Настурция и, достав из рукава маленький, очень изящный зудильник, попыталась связаться с Магфордом.

Зудильник не работал. Тетя Настурция собрала в складки кожу на лбу, выпустила клуб дыма, принявший очертания черепа, и пасмурно задумалась. Гном так распереживался, что, чихая в очередной раз, откусил себе пуговицу на рукаве.

* * *

Таня с Ягуном заканчивали расселять команду Магфорда в правом крыле Жилого Этажа. Принц Омлет, Шейх Спиря и О-Фея-Ли-Я принялись было морщить носы и жаловаться на маленькие комнаты, но Гробыня решительно составила в угол их метлы и, окружив гостей магфиозными купидончиками, увела всех в Зал Двух Стихий.

– Чего тут сидеть пауков разглядывать? Прошвырнемся, перекусим! По лагману, по плову, по шурпе, по шашлычку из мидий, по шаурме! Один золотой человек, мародер по призванию и поэт в душе, недавно помог мне обнаружить несколько отличных трофейных скатертей-самобранок с восточной кухней! – заявила она.

Гломов польщенно хмыкнул. Мародер по призванию и поэт в душе был, конечно, он, Гуня, собственной персоной. Скатерти он нашел в личном ларе Соловья О.Разбойника в состоянии крайней ветхости. Должно быть, они лежали там давно, со времен, когда Соловей разбойничал.

– Шашлык – это хорошо. Только, умоляю тебя, Гробби, сегодня без hleb-and-sol! – попросил Гурий Пуппер. Страшный русский hleb-and-sol остался кошмарнейшим воспоминанием его детства.

Гробыня передернула плечами.

– Да уж не трясись! Стану я, молодая и красивая, на тебя хлеб-соль переводить! Проголодаешься – в столовку сбегаешь!

Гурий выглядел несчастным. Бедному Пупперу пришлось целый час скандалить с тетей Настурцией, которая требовала, чтобы Гурий спал вместе с ней в кабинете Сарданапала. Под конец тетя Настурция уступила, но потребовала, чтобы с Гурием лег верный Прун. Гореанна же должна была всю ночь прохаживаться по коридору со сглаздаматом.

Джейн Петушкофф висла у Пуппера на руке и не отпускала ни на шаг. Она, видимо, твердо решила, что не даст Гурию возможности поговорить с Таней наедине.

Ужин прошел весело. Хотя бы потому, что на нем не было взрослых. Тетя Настурция обсыхала после минерального фонтана. Кощеев, Тиштря и Графин Калиостров, шастая по школе, плели интриги. Склепова отправила целый эскадрон купидончиков мешаться и путаться у них под ногами, однако большой надежды на купидонов не было. Сложно поверить, что три таких старых хмыря – по жизни, а не по происхождению – могли влюбиться во что-то, кроме мешка денег, даже если нашпиговать их стрелами, как кактус иголками.

Грызиана Припятская тоже не явилась на ужин, который старшекурсники давали невидимкам. Она брала интервью у Усыни, Горыни и Дубыни, надеясь у них выведать, что произошло с преподавателями Тибидохса. Однако богатыри лишь громко ржали, ковыряли в зубах говяжьми костями и на все вопросы отвечали, что «нiкого нема».

Почему Усыня, Горыня и Дубыня не сгинули вместе с циклопами и преподавателями, вообще было загадкой.

– Неудивительно, что колодец их не втянул. Они такие ослы, что прямо чистые дети! – заявил как-то Ягун.