Таня Гроттер и Локон Афродиты

Всю обратную дорогу Таня с раздражением думала о Бейбарсове. Он казался ей самоуверенным и напористым человеком, в котором, однако, было нечто такое, что заставляло ее вспоминать о нем куда чаще, чем ей самой того хотелось.

И лишь на Жилом Этаже, подходя к комнате, она спохватилась, что за последний час вспомнила о Ваньке лишь однажды, и то приводя его в качестве аргумента для Бейбарсова. Это показалось ей таким несправедливым, таким обидным для нее и для Ваньки, что она без особого повода запустила Дрыгусом-брыгусом в Инвалидную Коляску, которая терпеливо стояла на пересечении коридоров в надежде испугать какого-нибудь первокурсника.

Коляска дважды перевернулась в воздухе, заскрипела и оскорбленно сгинула, так и не дождавшись первых петухов. Таня решительно открыла дверь своей комнаты и, едва успев сделать шаг, вскрикнула, столкнувшись нос к носу с Сарданапалом.

* * *

Гробыня Склепова проснулась оттого, что Паж настойчиво стягивал с нее шпагой одеяло.

– Ты что, зарезать меня хочешь, ревнивое создание? – возмутилась Склепова, открывая глаза.

Она совсем было собралась запустить в скелет Дырь Тонианно заклинанием и уже подняла руку с перстнем, но внезапно услышала, что кто-то нетерпеливо и, похоже, давно стучит в дверь.

– Кого еще по ночам носит? Я предупреждала: до десяти утра меня не доставать. Раньше десяти я могу только убивать. Глом, это ты? – крикнула Гробыня.

– К сожалению, нет, милостивая государыня! – вежливо ответили из-за двери.

– Кто у нас еще такой прихлопнутый культурой? Жикин, что ли? Шурасик? Пнистый Скряга Дыр? Мин херц Супчиков-Бульонский, поклонник Пипы и всяких прочих муз? – спросонья пыталась определить Склепова.

– Снова не угадала.

Перестав играть в угадайку, Склепова сердито дернула дверь и тотчас от изумления едва не ввинтилась в пол, как штопор в горлышко бутылки.

– Ой, блин! Сарданапал! Извините, академик! – прохрипела она, бросаясь закутываться в одеяло.

– Жикин, Шурасик, Гломов, Бульонов? Так вот кто ходит по ночам по комнатам девочек? – с вежливым любопытством произнес академик.

Он прошел в комнату и остановился в двух шагах от скелета. Воинственный Дырь Тонианно попытался сделать выпад шпагой, но академик, не оборачиваясь, утихомирил его одним щелчком пальцев.

Склепова, закутанная в одеяло, как мумия в погребальные холсты, с любопытством и страхом разглядывала академика. В этот ранний час Сарданапал был одет довольно небрежно: в крылатые сандалии, лениво помахивающие крылышками, в греческую тунику и алый плащ. Его бунтующие усы были скреплены на затылке двойными золотыми зажимами.

– А где Татьяна? Она срочно нужна мне, – спросил он с недоумением, посмотрев на пустую кровать.

– Танька? А куда она делась? – удивилась Склепова.

– Это я у тебя хотел бы спросить.

– Хм… Сейчас подумаем… Контрабас как будто на месте. Ага, я поняла! Она отправилась собирать мак для своего ручного таракана!

– Чего? – переспросил академик с недоумением.

– А вы думали, просто придумывать отговорки спросонья? Дайте мне чашку кофе и минут десять времени – я сочиню вам такую легенду, что сама в нее поверю! – хмыкнула Склепова.

Удивленный Сарданапал уставился было на свой перстень, явно собираясь прибегнуть к магии для определения того, где проводит ночи ученица Гроттер, но как раз в этот момент дверь открылась, и в комнате появилась Таня.

Последовавшая далее немая сцена была вполне в духе развязки гоголевского «Ревизора». Однако через некоторое время все устаканилось и актеры успокоились.

– Татьяна, я опасался разбудить тебя… хм… но, как видно, ты сама предпочитаешь вставать рано, – сказал академик растерянно.

Таня уставилась в пол. Ну что тут скажешь? Правду? Но правда в данном контексте не прозвучит, как говаривал Ягун.

– Что ж, здоровый образ жизни – это упоительно и прекрасно! Режим, режим и еще раз режим, говорю я Медузии, когда вечером она пытается напоить меня глинтвейном… Хм… О, какие у тебя розовые щеки! Бегала вокруг Тибидохса? – выручая ее, подсказал академик.

Таня пробурчала нечто, что при наличии воображения можно было принять как за «да», так и за «нет». У Сарданапала требуемое воображение, как видно, было в наличии, потому что он не стал задавать никаких дополнительных вопросов, хотя его маленькие глазки поблескивали, пожалуй, хитрецой.

– Habita fides ipsam plerumque fidem obligat [3] , – одобрительно проскрипел перстень Феофила Гроттера.

Таня села на свою кровать и подвинулась так, чтобы между ней и умиравшей от любопытства Склеповой оказался Сарданапал. В данном конкретном случае академик казался ей безопаснее жаждущей подробностей и нюансов Гробыни.

– А теперь к делу… Два часа назад я получил пакет. Его принес очень важный купидончик в штанишках с лампасами и с необъятной кожаной сумкой. Его сопровождали две гарпии с мигалками и три патрульных хмыря на гробовых крышках. К счастью, гарпий отсекло защитное заклинание у моего окна, так что я их толком и не разглядел. Так только, пискнуло что-то и мелькнули чьи-то ноги… Скверно, очень скверно! Прежде магические школы не позволяли себе такого откровенного заигрывания с нежитью… – укоризненно произнес Сарданапал и, видно отвлеченный какой-то неприятной мыслью, надолго задумался.

3

Оказанное доверие обычно вызывает ответную искренность (лат. ). Тит Ливий, «История», XXII.

– И в пакете было… – осторожно подсказала Таня.

– Совершенно верно, – проснулся академик. – Еще одно приглашение из спорткомитета Магщества. Его можно было бы и проигнорировать, но на нем все визы Лысой Горы. Отвертеться не удастся.

– От чего отвертеться?

– Ты летишь в Магфорд сразу после последнего экзамена. С тобой вместе летит Баб-Ягун и не только он. С того раза, когда мы говорили о поездке, произошли некоторые изменения. Теперь они хотят еще и кого-нибудь из наших некромагов. При этом гарантируют ему полную безопасность. Не знаю, чем вызвано такое смягчение позиции в отношении некромагии, но, думаю, подвоха тут нет. Я собираюсь послать Бейбарсова… В последний раз он недурно себя показал. Вначале он и Ягун будут играть во втором составе команды невидимок, а там в зависимости от того, как себя проявят…

– Нет, не надо посылать Бе… – начала было Таня, но, внезапно ощутив острое, почти скальпельное любопытство Склеповой, осеклась.

Сарданапал, которого Таня перебила, с укором посмотрел на нее.

– Молчу-молчу… – сказала Таня быстро.

– Я не закончил… – продолжал академик. – Кроме упомянутых бумаг, в пакете была еще одна, не скрою, неожиданная. Официальное приглашение для всего пятого курса Тибидохса плюс дополнительно для Пипы Дурневой, Генки Бульонова и малютки Клоппика.

– Приглашение куда? – мигом влезла Гробыня.

– Приглашение посетить Магфорд. Оформлено все чин-чином. Подпись с росчерком, сургучная печать с оттиском зубов декана. Даже висельная ленточка для красоты. Разумеется, мы, преподаватели, тоже отправляемся с вами. Декан Магфорда здравый человек и понимает, что одних мы вас не отпустим.

– А-а-а! – восторженно заорала Пипа, которая, оказывается, уже не спала. – Я еду к Пупперчику! Наконец-то смогу окончательно определиться, кто мне больше нравится: он или Генка. Ой, извините, академик!..